Война, торговля и пиратство… (СИ) - Гринчевский Игорь Леонидович

Розочка только прыснула, представив перепачканные фиолетовые языки, уличающие воришек.

— Их уже и пороли, и я с ними говорил, объяснял, что это может быть медленный яд. Без толку! Даже дети поняли, а эти…

— Тоже мне, проблему нашёл! Добавь что-нибудь горькое, но не ядовитое. Они и перестанут воровать! Ладно, дальше рассказывай, как ваш диспут прошёл.

— Важно не то, как он прошёл, а то, почему вообще случился! — проворчал я.

— Вот тут как раз никакой загадки. Прежние царские учителя боялись потерять место при дворе. Они-то — сплошь из греков да персов, ты — первый учитель из айков. А вдруг и других наберут? Местная аристократия и так постоянно Михрану пеняет, что слишком много в нём от греков, а в царстве — от персов.

— Такова горькая правда жизни! — согласился я. — Хотя мне кажется, что они ещё и просто любят спорить.

— Вести диспуты! — поправила она. — Ты не понимаешь, это — совсем другое, чем просто спорить!

— Ну, пусть другое. Придрались они к тому, что я про законы природы детям рассказываю. Дескать, а как же воля богов?

— А ты?

— А что я? Я использовал их же правила. Давайте, говорю, идти по пунктам. Мой первый посыл заключается в том, что характер людей подобен характеру богов.

— Итак, мой первый посыл: характер людей подобен характеру богов.

— Это неверно! Боги отличаются от людей! — тут же вскричал Деметрос. Удивительно, он самый старший из греческих учителей-философфов, ему уже за сорок, но одновременно — и самый порывистый из них.

— Я не говорил о тождестве. А лишь о том, что боги и мы во многом подобны по характеру.

Долгое обсуждение с привлечением жрецов привело к тому, что мой посыл был принят, как допустимый.

— Второй посыл: мы можем понять, как думают боги только по аналогии с людьми, пользуясь уже обсуждённым подобием.

Тут они повозражали немного, но, кажется, просто, чтобы не промолчать.

— Посыл третий: боги живут намного дольше людей.

Это даже и не обсуждалось.

— Четвёртый: люди в возрасте устают от занятий одним и тем же. Боги древнее, значит, им тоже может надоесть их занятие.

Вот тут они меня почти размазали возражениями, но я цеплялся за слово «может». То есть — не обязательно, что надоело, но ведь такое могло быть, уважаемые? Наверное, и случается иногда?

И вот тогда я перешёл к пятому и последнему посылу.

— Люди в таком случае изобретают хитрые механизмы. Механику, которая делает монотонную работу за них. Водяное колесо, например, создают. А что могли — я снова выделил голосом спасительное слово. — Что могли сделать боги? Они могли изобрести законы природы, которым я и учу детей. Эти законы показывают, как оно происходит обычно! Поэтому мы и можем их изучить, из-за повторяемости. Камень, который ничто не удерживает, падает вниз. Нагретый воздух поднимается вверх. Предметы при нагревании расширяются. А при охлаждении — сжимаются. Повторяю, так оно происходит обычно, как всегда. А вот если какой-то бог вдруг решит нарушить законы природы, вот тогда мы можем сказать, что видели чудо!

Я улыбнулся.

— Поэтому наука занимается обычным, повторяющимся регулярно течением процессов. А жрецы — исключениями. Божескими чудесами.

— Не скажу, что это был триумф, родная… Недовольными остались и греки, и жрецы. Пригрозили, что обдумают мои доводы и продолжат диспут. Но царь, присутствовавший при этом, велел продолжать занятия. Да и представители Храма Предков — только цвели. Против их учения я ничего не сказал. А пример деревенского драчуна, за пару лет изменившегося так, что успешно возражает известным философам, — это для них большой успех и лучшая реклама.

— И всё?

— Нет, Деметрос напоследок обозвал меня механиком. Дескать, слишком механистично я подхожу к тому, как устроен мир.

— Хм… — пробормотала она, в задумчивости прикусив мизинчик. Забавно, раньше я эту привычку только у Софии наблюдал. Неужели они так сблизились, что даже привычки друг у дружки перенимают? Вообще, хорошо бы, чтобы так и оказалось.

— Любимый, а ведь это мысль. Больше тебе скажу, старый грек подал нам шикарную идею!

— О чём ты?

— Ты обычно приносишь им результат. Новую краску. Сласти. Лекарство от похмелья. Или знания о законах природы. А люди любят зрелища! Нужен не результат, а процесс. Не доказательство новой теоремы, а то, как проявляется чёрная краска. Или как работает новый механизм. Пусть они ругают тебя механиком, считая, что это не ровня высокой философии. Но царь, аристократы и их дети будут с интересом наблюдать. А важно именно их мнение. Они судят!

— Так это ж ещё придумать надо…

— Я уверена, ты придумаешь, ты сможешь!

— Смочь-то я смогу… — задумчиво протянул я. — Но строить механизмы долго и дорого. А тут надо быстро, а значит, что и дёшево.

— Не делай большой механизм, сделай маленькую игрушку! — тут же согласилась она. — Так даже лучше! Её можно будет принести во дворец. Им не придётся брести к построенному где-то в другом месте механизму.

— Игрушку? Для царя и царевичей? А это мысль! Сделаю я ему «царскую игрушку»!

Начать я решил с чего попроще. Изготовить призму из стекла я в здешней лаборатории не сумел бы — нет полноценной печи, да и шлифовать её долго, но я — выкрутился. «Похоже, это и правда становится привычкой!» — подумал я про себя и улыбнулся.

Из плоского стекла я вырезал пять граней призмы. Заполнил водой через оставленное отверстие. А потом — запаял. Совсем избежать пузырьков не получилось, но главному это не мешало. Пусть у воды показатель преломления и поменьше, чем у стекла, зато моя призма куда больше ньютоновской[3] по размерам.

Разумеется, я сначала проверил, действительно ли это работает, а потом опробовал на своей молодой женушке.

— О-о-ой! — завизжала она, задохнувшись от восторга. — Кака-а-ая пре-ле-есть!

И тут же, деловито:

— Надеюсь, ты сообразил сделать таких штучек с запасом? Что? Глупенький! Разумеется. Нужно по одной подарить царю, царице, брату царя, всем царевичам и детям брата. И ещё несколько иметь «на всякий случай».

— Ладно, согласен… А почему ты жену царского брата не упомянула?

— А её сейчас ко двору не пускают, она же из Ахеменидов… Михран делает вид, что об этом «забыл», а ему стараются не напоминать. Ладно, не отвлекай меня! Ещё пару таких штучек нужно нам домой, одну — сестрице Софии… — она упорно продолжала называть её «сестрицей». А я, разумеется, не возражал. — Еще парочку — моим родителям в Эребуни, по одной — Араму и Исааку… В Школу Хураздана тоже нужно, дедушкам… Стой, ты что, не записываешь? И не считаешь? Ну, ты даёшь! Бери и записывай. Повторяю…

Она не просто повторила, она существенно увеличила список.

— И ещё по одной нужно сделать для каждого магазина «Роза Еркатов». Записал?

— Записал, записал… — добродушно подтвердил я. — Будет теперь, что в Хураздан отослать. Опишу Пузырю, как такие пирамидки делать, пусть он и готовит. А у меня другие дела имеются. Я только для царской семьи сделаю. А тебе я эту подарю, первый экземпляр.

Статы с прошлой главы не изменились

Примечания и сноски к главе 10:

[1] Тамкар — царский (иногда — храмовый) торговый агент шумеров и вавилонян (а также других народов передней Азии). Также выполнял функции налогового агента, торгового представителя и крупного купца. Слово «тамкар» — семитское по происхождению, вошло в употребление в шумерском языке еще в конце XXVII века до н.э. Автор напоминает, что не сумел узнать, использовалось ли в державе Ахеменидов это название или они выработали своё. Пришлось принять волевое решение и использовать.