Портфель точка два - Владимир Сербский

— Конечно, не все. На винчестере моего ноута нашлось местечко для разных материалов оттуда, из-за бугра. Искала себя, и кое-что интересное заодно скопировала.

— Себя-то зачем? — удивился Зимин.

— А фотки свои заменить! Изуродовала в Фотошопе, заменить хотела. — Ася злорадно улыбнулась. — Думала, пусть помучаются, с базами данных сверяя!

— Хм… Фотки подменить — хороший ход. Заменила?

— Нет, — улыбка погасла. — Не нашла. Но ничего, еще не вечер.

— А «кое-что интересное» — это что? — Зимин пощелкал мышкой. — Не вижу!

— Остальные материалы в скрытой области, — Ася задумчиво посмотрела на Зимина. — Пароль замучаетесь ломать. А спрятала я там убойный американский компромат на вашу контору. Компромат опасный, так что смотреть вам не стоит.

— Не знаю, что ты задумала, девочка, но сразу предупрежу: капитуляции не будет! — Зимин сжал кулаки. — Система переживет лихорадку. И переступит. Если понадобится, через тебя тоже переступит. И пойдет дальше. Нас победить невозможно!

— Вот поэтому я не собираюсь бороться с системой, — она взглянула прямо в глаза. — Ах, как я мечтала тебя придушить. Долго мечтала…

— И что же помешало?

— Разум помешал. Винтики ломать бессмысленно, их заменят новыми, с такой же летаргической совестью.

— Хм…

— И потом, Илья Сергеич, крещеная я. Грешно заблудшие души губить по их неразумности, ибо черна душа того, кто бьет лежачего.

— То есть суд Линча или четвертование здесь не произойдет?

— Бог вам судья, Илья Сергеич. И хотя ваша контора у меня в печенках сидит, никогда своими умениями не причиняла людям зла.

— Вплоть до второй подставленной щеки? — усмехнулся Зимин.

— Не так буквально. Проповедовать непротивление злу насилием тоже не обещала, — Александра подняла глаза. — Защищать себя не грех!

— Намек понял. Губить передумала, уже хорошо, — настроение Зимина явно поднималось. — И чего, все-таки, ты хочешь?

— Я не буду ломать винтики, если машину можно использовать, — она достала конверт. — Вот это передай Президенту.

— Ася, шантажисты долго не живут, — Илья Зимин с сожалением отодвинул протянутую руку. — А уж шантажисты президента…

— Ты не понял, — ровно ответила девчонка. — Никакого терроризма. Никаких угроз и задних мыслей. Наоборот. Все что я сейчас рассказала — предназначено не ФСБ и не твоим ушам, а диктофону. Его надо тоже передать Президенту, чтобы он оценил откровенность без… хм… посредников. Стала бы я тебе душу изливать второй раз, ага, нашел дурочку. А в конверте мои условия. Я не угрожаю, а говорю о компромиссе.

— О чем⁈

— О компромиссе, — невозмутимо повторила Ася. — Мы можем договориться. Не ты и я, а я и Президент.

— А как же быть… с разнообразной информацией? — он ткнул пальцем в ноутбук.

— А то непонятно? Сам же сказал, страховка. Ноутбук всплывет, если что-то случится, не дай бог, — Ася небрежно поправила грудь. — Близкие люди тоже в зачете. По-моему, все ясно. И честно.

— А можно… Еще посмотреть? — он потянул к себе мышку.

— Можно. Смотри. А я отлучусь ненадолго.

— Куда это? — сдал с лица Зимин.

— Дела, однако. Ватсон, вы не забыли свой армейский револьвер 48-го калибра? — она протянула руку. — Да не делай ты удивленные глаза, просто штанину задери. И запасную обойму давай. Все, никуда не уходи, жди здесь. Подумай, кстати, о том, как ситуацию с Ксюшей выгодно использовать. Тебя же учили неудачи обращать во благо?

Илья мельком оценил гаснущий черный провал в стене, пробормотал «пока- пока», и потянул к себе мышку.

Справка. Эмпатическое понимание не является результатом интеллектуальных усилий. Это врожденное свойство, которое генетически детерминировано. Жизненный опыт человека может только усилить точность восприятия, умение слушать собеседника, настроиться на одну эмоциональную волну с ним. Существует широкий диапазон проявлений эмпатии. Это сопереживание — когда человек испытывает эмоции, полностью идентичные. С очувствие — эмоциональный отклик, побуждение оказать помощь другому. С импатия — теплое, доброжелательное отношение.

Глава 18

Эпизод 18.2

Портфель как стиль жизни.

Влажно кося мутным глазом, черная корова медленно надвигалась. Наступала грозно, скалой неотвратимой. Крутые бока огромными щеками выглядывали из-за ушей, рога на опущенной голове недвусмысленно целились точно в живот. Следовало бы еще отступить, да бежать стало некуда — спина упиралась в боковину дивана. Беседин заворочался в беззвучном крике. Дернулся и проснулся.

Проснулся резко, как от удара. Светало. В это сумеречное время оживали эфемерные призраки, сытые вампиры искали убежища, а самоубийцы исполняли свои самые сокровенные желания. Было как-то особенно тихо. Опасность! — кричала тишина, и собственные поджилки подтверждали это.

Рот наполнился слюной, и оглушительно, на всю веранду, как показалось Степану, он сглотнул. Нестерпимо захотелось вскочить и бежать. Неважно куда, важно — быстро бежать отсюда! Пересиливая себя, содрогаясь от ударов взбесившегося сердца, Степан задышал носом, как учили когда-то, и постепенно заставил себя прекратить панику. Медленно нащупал ружье под диваном и, так же, медленно, осторожно повернул голову — дверь из комнаты тихо открывалась.

— Степа, это я.

Серая тень бесшумным демоном приблизилась, присела на край дивана.

— А ты наш человек, Беседин! Опасность чуешь. Глядишь, так и проводником станешь, после тесного общения. Когда меня бояться перестанешь, — Александра наклонилась, поцеловала: — Ну, здравствуй.

— Хм… Привет.

— Вставай. Нам надо срочно идти, — она помолчала и снова поцеловала. Прижалась. Щека у нее была мокрая.

— Что случалось? — отстранился Степан.

— Бабушка сказала, что я дура, и скотина бессовестная.

— Бабушка еще и ясновидящая?

— Не ерничай! Бабуля правильно сказала. Раз так случилось, сказала она, надо смириться… и отступить. А потом заняться Бесединым в Сашкином мире. Ну, раз этот занят.

— Хм… А как же ты его отыщешь?

— Справлюсь! И Сашка с радостью поможет.

— Отличный план. Слава богу! Очень хорошо, — пробормотал Степан, одеваясь и просыпаясь окончательно. — Куда идем?

— От опасности подальше. Пошли, пошли, Степа, увидишь.

На самом деле идти пришлось недалеко — в кусты за поляной.

— Будем ждать здесь, — сказала Ася, укладываясь в небольшой, но вполне подходящий, покрытый травкой приямок. — Чего встал?

— Простите. Актуальный вопрос: чего стоим, кого ждем, — хмыкнув, Степан лег рядом.

— Как угрозу уловил? — повернула голову она. — Приснилось чего?

— Корова рогатая. Бр-р-р… Плохой сон.

— Точно наш человек! Точнее, мой.

— Да?

— Не спорь, я лучше знаю. Черная корова знак особый: мало обращаешь внимания на любимых женщин. Недооцениваешь.

— Господи, прости, — вздохнул Беседин и прихлопнул комара на щеке. — Ты серьезно?

— Конечно. А если совсем серьезно, то корова снится к неприятностям. За тобой сейчас придут. И мы бодливые рога обломаем.

— Вычислили-таки, — процедил Степан. — ФСБ?

— Нет, ФСБ тебя брать не планировала. Хотя они давно здесь. Следом за вами на природу притащились, — удивила его Ася. — Двое на той стороне