Золото Стеньки - Игорь Черемис

В принципе, Мейерс не подвел. У него имелись и русские пищали, но их он лишь продемонстрировал как образцы, сразу же отложив в сторону, понимая, что мне они не нужны. Шведские мушкеты были чуть легче, но всё равно, на мой вкус, тяжелые — около семи килограмм.

Мне понравились кавалерийские карабины — короткие, ухватистые и действительно легкие, если, конечно, сравнивать не с автоматом Калашникова, а с пищалью стрельцов. В принципе, шестикилограммовая и не слишком длинная труба меня почти устраивала — я понимал, что ничего лучше я здесь и сейчас не смогу получить. Стоил этот карабин на наши деньги около пяти рублей, что Трубецкой посчитал вполне нормальной и даже низкой ценой. В принципе, за гладкоствольную пищаль казна платила по четыре рубля, так что я вынужден был с ним согласиться.

Пистолеты мне приглянулись значительно больше, хотя если содрать с них серебряные детали, это были обычные пугачи, которыми мы с приятелями развлекались в босоногом детстве. Но всё же это было оружие высочайшего для сегодняшнего средневекового дня класса — с кремнёвым замком, который пока лишь отвоевывал позиции у колесцовых и фитильных предшественников. К тому же эти пистолеты можно было держать в одной руке, а продавались они парой, хоть и дороже карабина — за восемь рублей.

В итоге я взял всего по пять штук — с деньгами расставаться не хотелось, но я понимал необходимость передоваого вооружения. С такими игрушками мои стрельцы смогут — после соответствующей тренировки и подготовки — делать по три-четыре выстрела в минуту, а сейчас их огневая мощь ограничивалась одним выстрелом раз в две минуты. Освоить кремниевые замки русская промышленность была пока не в состоянии — там тоже нужно было доброе железо, хотя бы на пружины, и его обработка по повышенным стандартам.

И как раз к концу нашей сделки в комнату снова вошла Марта — она несла на подносе три пиалы, которые пахли очень и очень знакомо.

«Кафе».

— Marta, dank je wel, je mag nu gaan, — сказал Мейерс, подождал, пока девушка не скрылась, и повернулся к нам: — Кафе, господа, опробуйте, Марта умеет готовить его по английской методе.

* * *

Нормальный кофе я пробовал — в Москве моего времени он появился сразу везде и был, в принципе, доступен. Если не привередничать, то кофе в самом разном виде можно было купить и в «макдональдсе», очереди в который уже исчезли. Поэтому я хорошо представлял вкус этого напитка и даже предвкушал, что попробую нечто знакомое и привычное — этого мне очень не хватало.

Реальность оказалась очень сурова к аспиранту, оказавшемуся в изучаемой эпохе. «Кафе по английской методе» было похоже на гущу, которая остается в кружке, если заварить помолотые зерна простым кипятком; у нас такое обычно сразу выкидывали в мусор. Но Мейерс с Трубецким сначала привычно выхлебали небольшое количество жидкости, которое можно было описать, как «сироп из сажи» или «эссенцию из вареных ботинок», а потом с помощью ложечек поели немного собственно гущи. Мне пришлось последовать их примеру, хотя аромат у этого варева наводил на мысль не о кофе, а каких-то заморских специях. Кажется, этот запах был следствием долгого путешествия кофейных зерен из Африки в Европу в трюмах кораблей, битком набитых различными пряностями — я где-то читал об этом, но подробностей не помнил. Память, кстати, услужливо молчала — Алексей, похоже, никакого «кафе» никогда в жизни не пробовал.

Отставив пиалу в сторону, я задумчиво посмотрел на образцы холодного оружия, отметив испанскую прямую шпагу — что-то такое носили знаменитые мушкетеры из романов Дюма, — и перевел взгляд на купца.

— Герр Мейерс, скажи, а этот ваш друг, который попал в долги…

— Да, господин царевич? — он тоже с готовностью отставил пиалу в сторону. — Что ты хотел спросить?

— Хотел, герр Мейерс… этот ваш друг… насколько он опытный военный? Знаком ли с тактикой европейских армий, может ли его опыт быть полезным в России?

Мейерс надолго задумался, но я его не торопил. Он явно понял, что я всё-таки могу помочь несчастному Густаву, но и понимал, что расхваливать боевые качества Дорманна по полной программе было решительно нельзя — откровенное вранье быстро будет разоблачено, а это может бумерангом ударить и по респектабельному купцу и его российскому бизнесу. А этот бизнес, будем говорить прямо, был очень прибылен — например, прямо сейчас я оставил здесь шестьдесят пять полновесных рублей, что соответствовало годовому доходу какого-нибудь небедного боярского сына.

Конечно, такие дни у герра Мейерса случаются не часто, но оружие у него хорошее, а менять его в эту эпоху приходится часто. Ну а если его лавку знает Трубецкой, то, наверное, клиенты у него есть, в том числе и состоятельные. Трубецкие, например, точно не бедствовали — помимо собственно Трубчевска и вотчины в Гребнево у них были в собственности подмосковные сёла Копнино и Очаково, а также наделы в воронежских и переславских землях. А если бы семье удалось сохранить у себя владения по реке Ваге, то они могли бы спорить богатством с самими Романовыми. Но Вага ушла от Трубецких после смерти Дмитрия Тимофеевича — боярина, вовремя переметнувшегося к победителям во время Смуты, который сумел стать одним из главных советников Михаила Федоровича[18].

Так что ответ Мейерса был очень взвешенным и точным.

— Густав воевал около четверти века, половину своей жизни, — сказал он. — Он выжил во время войн, а это уже говорит о его талантах, его привлекали и в мирное время. Чаще всего он имел дело с частными кампаниями — сам командиром не был, на это у него не хватало авторитета, но как заместитель, лейтенант, он зарекомендовал себя только с положительной стороны. Умеет организовать вербовку, фуражировку, снабжение, знаком с организацией армейских магазинов — вы, думаю, знаете, господа, что сейчас в Европе это очень востребованное умение. Конечно, снабжение не на армию, а лишь на свой отряд, но таких специалистов вообще мало, а нужный опыт есть далеко не у всех. В общем, я бы мог его порекомендовать, господин царевич — если вы задумали организовать собственный отряд и хотите быть уверенным, что у ваших воинов всегда будет что поесть и из чего стрелять.

Он снова придвинул к себе пиалу с «кафе» и ткнул туда ложечкой. Посмотрел на добытый коричневый комочек, бросил ложку обратно и в сердцах произнес:

— Марта всё же не умеет готовить «кафе»! Простую пищу — пожалуйста, чай — всегда. А это лакомство у неё