Патруль (СИ) - Гудвин Макс

— Дима, вызывай скорую! — скомандовал я, опускаясь на колени за спиной мужчины.

Я аккуратно, но твердо придвинулся к бьющемуся в припадке и, подсунув руку ему под голову, придержал его, не давая угодить затылком о невысокий заборчик. Его тело продолжало трястись в моих руках. И в ход пошла его же сумка, которую я положил человеку под голову вместо руки.

— Здравствуйте, студенческий городок 2, нужна машина скорой, человеку плохо… — произнёс водитель, доставая сотовый телефон.

— Вы угораете, — проснулся Лаечко и, потянувшись к тангенте, произнёс: — Казанка, 305-му.

— На связи, — ответила рация.

— Пометь, студгородок 2, заметили мужчину, без сознания, вызываем скорую, оказываем доврачебную помощь.

— Принято. Как передашь бригаде, запиши их номер.

— Понял, — кивнул старший, выходя из экипажа и направляясь ко мне.

— Эй, дружище, — раздался голос сбоку. Какой-то парень в спортивной куртке суетливо протягивал мне деревянную палку. — На, вставь ему в зубы, а то язык проглотит! Или булавку если есть, язык к щеке приколоть надо!

— Уважаемый, себе к щеке приколи! — резко, почти грубо оборвал я его. — Не мешайте работать!

Парень что-то пробормотал, но отошёл. Я продолжил удерживать голову мужчины, следя, чтобы он не травмировался. Судороги понемногу стали ослабевать, хриплое дыхание выравниваться. Тело обмякло, напряжение сменилось глубокой, почти безжизненной расслабленностью.

— Скорая в пути, — доложил Дима, подходя ближе. — Диспетчер сказал, минут десять.

— Хорошо, — кивнул я, не отпуская голову пострадавшего. Он был без сознания, дыхание ровное, но глубокое. Я осторожно повернул его на бок, в устойчивое положение.

— Место тут знаковое, — начал Лаечко.

— Что, ты и тут с кем-то квасил? — спросил его Дмитрий.

— Во-первых, если и квасил, то не в служебное время, а во-вторых, не надо завидовать моей коммуникабельности! — осадил его Саша. — Так вот, раньше эти дома были частью монастыря, и говорят, что когда красные пришли сюда с обыском, монахиня выстрелила в них из револьвера, за что и была уничтожена ответным огнём. И с тех пор в этом доме её призрак был. Пока во время ремонта не вытащили из стены пулю, которую она выпустила в чекистов.

— Ужас, — покачал головой Дима, возвращаясь в машину. — Но в твоей истории что-то не бьётся.

— Что не бьётся? — спросил Саша.

— Что там за монахиня была, которая стреляет в людей. Что там за жильцы такие, что жили в доме, где стена прострелена, а потом вдруг решили ремонт сделать. И что там за кровавые красные комиссары, которые незнамо зачем с обысками в монастыри заходят. Судя по всему, в женские, — подверг сомнения историю Дима.

— За что купил, за то и продаю. А в женский монастырь любой мужчина хотел бы зайти.

— Слав, ты хотел бы? — спросил меня Дима.

— Я там никого не знаю, — ответил я, придерживая человека.

— Вот и я бы не хотел, — проговорил Дима. — Саш, тебе, похоже, на повышение нельзя.

— Почему это нельзя? — возмутился Лаечко.

— А когда с должности на должность переходишь, теперь ВВК и полиграф надо проходить. А у тебя на столько скользких вопросов ответов нормальных нет. Что ты, мало того, детектор лжи не пройдёшь, тебя до сержанта понизят и на пост поставят подальше от людей.

— На посту хорошо. Не ноет никто и служба спокойнее идёт, — мечтательно проговорил Лаечко, возвращаясь в машину.

А минут через семь, как и обещали, во дворе появилась карета скорой помощи. Двое фельдшеров одетые в синее, спокойные и собранные, быстрыми шагами подошли к нам.

— Что случилось? — спросил один из них.

— Эпилептический припадок, — коротко доложил я. — Судороги, минут пять назад, длилась около двух. После этого без сознания. Голову придерживал, о бордюр не ударился. В рот ничего не вставляли.

— Правильно сделали, что ничего не вставляли, — одобрительно кивнул фельдшер, пока его напарник уже начинал измерять давление.

— Мы вообще против, того чтобы кто-то, кому-то в рот что-либо вставлял, особенно если тот без сознания. — проговорил Лаечко.

Но шутка не была оценена, Дима закрыл лицо ладонью, а фельдшеры не обращая внимания деловито переложили мужчину на носилки, зафиксировали и понесли к машине. Мы с Димой стояли и молча смотрели, как закрываются двери «скорой». Она включила СГУ и, под голубое мерцание, плавно тронувшись, уходя из закоулка.

— Ну что, — выдохнул Дима, оборачиваясь ко мне. — По постам и маршрутам?

— Поехали, — кивнул я, в последний раз глядя на пустое место у бордюра, где всего десять минут назад билось в судорогах чье-то тело.

Сев в экипаж на место третьего, но не успел расслабиться и перевести дух, как старший, взяв тангенту, доложил о том, что мы в районе. А только мы двинулись, воскликнул:

— Это что за покемон⁈ Я всегда говорил, что место тут рыбное!

— Какой еще покемон? Где? — не понял водитель, я, кстати, тоже ничего не видел.

— Вон у гаражей! Смотри, какой красавец… — широко улыбаясь, заявил Лаечко, указывая куда-то за кусты, во двор другого дома, на этот раз пятиэтажного.

Глава 13

Код 228 и красная кнопка

Он был прекрасен в своём изяществе. Мужчина лет тридцати, выглядящий совершенно неспортивно, стоял в чёрных спортивных штанах и белой футболке; в своей руке он сжимал сотовый, но интересное было не в этом, а в том, что он стоял и созерцал небо с закрытыми глазами, прогнувшись в спине совершенно невероятно, словно собирался встать на мост. Он стоял и даже не шевелился.

— Кто такой покемон? — спросил я у экипажа.

— Карманный монстр, если забыл — пересмотри в Рутубе, — отмахнулся Лаечко.

— Карманник? — не понял я, к чему отсылка.

— Слав, хорош тупить! Дим, сейчас аккуратно подъезжай, чтоб не спугнуть.

«Как человека можно спугнуть, он же не голубь?» — недоумевал я молча. Но машина кралась медленно, словно и правда боялась спугнуть. А Лаечко достал телефон и, разблокировав экран, активировал в нём камеру.

— Казанка, 305-тому? У меня тут кандидат в мастера по наблюдением за солями, — отрапортовал он в радиоэфир.

— Понял, погоди. Курган, Казанке? — ответил дежурный ОВО.

— Курган на связи, — ответили с РОВД.

— Курган, усиль 305-того, у него подозрение на код 228 и стопроцентный 069. — попросил дежурный ОВО.

— 305-тый, Кургану? — позвал нас дежурный по РОВД.

— Да, да, — навеселе произнёс Лаечко.

— Ты не да-кай. Ты веди видеофиксацию, высылаю к тебе 506-того. Если клиент попробует скрыться — разрешаю «контакт»! 506-той, Кургану?

— Курган, слышал тебя, — ответил новый голос. — 305-тый, 506-тому, ты где по месту?

— На Пирогово, 19, у храмового комплекса, — уточнил Лаечко.

— Сейчас будем. — произнёс пятьсот пятый.

— Что значит «контакт разрешаю»? — прошептал я затаившимся товарищам по службе.

— Наша задача сейчас — передать человека ППСам. А если бы их не было, нужно было бы брать его, заковывать и производить всю процедуру, а так — рапортом одним отделаемся.

— Почему это проблема? — снова спросил я.

— Потому что посадить в машину его без досмотра мы права не имеем, а досмотр — только в присутствии двух понятых. А тебе надо их искать? А если у него что-то при себе есть, и он нас увидит, и груз скинет со страха, и бежать рванёт?

— Так я его догоню, — пожал я плечами.

— Мы оцепим место и будем производить изъятие «веса» по всем правилам, — поддержал Дима.

— И от всего этого спасаю вас я! Бригада! — помпезно пояснил Лаечко. — А так — ППС дождёмся и рапортом сдадим. Палка будет та же, головняка меньше.

Занятно. Речь шла о задержании наркомана, на которое требовалось разрешение от дежурного, и один экипаж почему-то с этим не должен был возиться — обязательно нужен был второй экипаж. И во всём этом прикрывал нас Лаечко с телефоном — тоже мне, сам себе режиссёр. Хотя, может, это такой протокол теперь?