Отморозок 5 (СИ) - Поповский Андрей Владимирович
На зоне как бы «все равны», ну так по крайней мере считается, хотя конечно, это далеко не так. Но, в любом случае, издеваться просто так над сидельцем нельзя. Не поймут и накажут. Неравенство на зоне гораздо тоньше и глубже, там все знают свое место в иерархии. Авторитеты, блатные, «мужики», «козлы» — у всех есть свое место. Основная масса зк — это «мужики», самая уважаемая — авторитеты. Авторитеты, находящиеся на вершине пирамиды, понимают, что без «мужиков» на зоне никак, поэтому поддерживают относительный порядок и «справедливость». «Мужики», в свою очередь, принимают власть и решения авторитетов, обращаясь к ним в спорных случаях. Поэтому в местах заключения царит относительный порядок. Нельзя красть. Нельзя ничего отнимать силой, выкружить обманом можно, а отъем в наглую не приветствуется среди «честных бродяг». Нельзя силой заставлять кого-то что-то за себя делать: носки стирать, или трусы. Если кто-то сам захотел «сделать одолжение» — это пожалуйста, а иначе никак. Нельзя «опускать» по беспределу — приболтать слабого духом подставить очко можно, а силой нельзя, иначе могут «минусануть» и тех, кто участвовал, и тех, кто просто молчал.
За порядком в СИЗО и на зонах наблюдают «смотрящие», с которых, если будет допущен беспредел, тоже может строго спроситься. Многие «смотрящие» стремятся выйти в воровскую элиту — стать ворами в законе. На воровских сходках, где принимается решение, будет рассматриваться вся жизнь кандидата, его поведение и на воле и за решеткой. Будет рассматриваться какие решения, принимал кандидат по тем или иным случаям. Поэтому, «смотрящие» стараются оставить за собой хорошую память и, по мере возможностей, пресекать случаи вопиющего беспредела на вверенной им территории. Конечно, и на зонах случается всякое, но это эксцесс, а не постоянная практика.
В стройбаты же, призванными туда отсидевшими мелкими ублюдками, было принесено все самое страшное и позорное, из того что было на зонах. Грабеж, насилие, издевательства, «опускание» — все эти мерзости, в некоторых разложившихся воинских частях стали обычным делом. Все это происходило при полном попустительстве, а то и при потворстве командования этими частями.
Офицерский состав в стройбатах был самым слабым в советской армии. Офицеры часто туда ссылались за какие-то косяки, и свою службу несли соответственно. Точнее, они ее не несли совсем, а забивали на нее большой болт с пробором, предаваясь беспробудному пьянству и воровству. К тому же, некоторые из них извлекали из службы в стройбате еще одну немалую выгоду. Мало того, что государство заставляло призванных защищать Родину пацанов бесплатно работать на прокладке дорог и коммуникаций, строительстве заводов и объектов военного назначения и т.д. Строительные войска были на хозрасчёте, то есть они существовали платили зарплату офицерам и вольнонаемным за счет выполненных для государственных организаций работ. Некоторые, особо предприимчивые командиры, быстро поняв, что к чему, могли занижать объемы выполненных работ, кладя разницу за выполненные помимо плана работы себе в карман. Кроме того, за немалую мзду, они сдавали «своих» военнослужащих в аренду директорам колхозов, предприятий и просто обеспеченным советским гражданам, затеявшим что-то грандиозное у себя на участке. Особенно этим отличались южные регионы СССР, где советская власть была больше абстрактным понятием, а люди жили почти по средневековым законам. Там эмиры, шахи и ханы, стали первыми секретарями обкомов, горкомов и райкомов КПСС, сохранив средневековье за фасадом социализма. Главное было гнать в Москву победные реляции и рассказывать, сколько собрано хлопка, намолочено зерна, и выплавлено чугуна. Не сделано на самом деле, а приписано на бумаге, и отправлено наверх чтобы удовлетворить Москву.
Как правило, к арендованным солдатикам, новые «хозяева» относились вполне неплохо, кормили гораздо лучше, чем в самой части, и в целом отношение было хорошим, но и там тоже бывало всякое, могли относиться и как к рабочему скоту, и даже хуже. Умный и рачительный хозяин свой скот не калечит, ведь новый, стоит немалых денег, а тут, если что, следующих рабов пришлют, у нас страна большая и призывников в ней много. Для того чтобы держать в подчинении вверенных их командованию военнослужащих и при этом сильно не утруждаться, офицерам и нужна была дедовщина. «Дедушки» при этом выступали некими надсмотрщиками, приводя основную солдатскую массу к покорности. За это «дедушки» имели большие поблажки в несении службы, и им позволялось очень многое. Безнаказанность приводит к абсолютной распущенности, если вокруг запуганные и безвольные пацаны, а одернуть зарвавшихся тварей некому, то в одурманенных водкой и анашой мозгах расцветают самые буйные фантазии.
Тем временем «олени», в избытке водившиеся в выбранной сегодня для экзекуции казарме, были готовы развлечь потерявших всякие берега пьяных ублюдков. Сначала, для разогрева, по взлетке бегали ревущие «олени». Выбранные произвольно «душары», пинками согнанные с коек, бежали на четвереньках по полу, при этом дико ревя, изображая самцов оленей во время гона. Время от времени кто-то из «дедушек» пинал такого «оленя» сапогом под зад и тот беспомощно растягивался на полу, вызывая бурные взрывы хохота среди подвыпивших мучителей. Те пацаны, которых пока не вытащили на взлетку, боязливо сжались на своих койках, про себя молясь всем богам, чтобы их сегодня минула участь «оленя». Забава с «ревущим оленем», однако, быстро надоела мучителям. Выбрав произвольно одного, из трясущихся от страха пацанов, они заставили его надеть противогаз, а наверху закрепили согнутую металлическую трубу, изображающую оленьи рога. Стеклянные очки противогаза залепили пластырем и заставили несчастного, заложив руки за спину, бежать вперед. Результат был закономерен — вскоре «олень» сильно воткнулся головой в один из столбов на проходе и упал, забавно дергая ногами. Мучители от смеха просто катались по полу. Тут же был выбран следующий «олень», на которого натянули тот же противогаз и, примотав рога, отправили пинком ноги в короткий забег до следующего столба.
Теперь лысый амбал с вытянутым кулаком, глумливо ухмыляясь, стоит на проходе. В пяти метрах от него кучка «оленей» готовится к новому испытанию — «бодающий олень». Бодать «олени» должны кулак лысого мудака, щерящегося золотыми зубами в пяти метрах от них.
— Первый пошел! — Раздается чей-то глумливый выкрик с койки.
Худенький парнишка в майке, семейниках и кирзачах громко топоча по полу со всей силы разгоняется и бьется головой об кулак амбала, после чего падает на пол. Раздается новый взрыв хохота с коек напротив лысого.
— Отлично! — Несется оттуда — Второй пошел! И сразу третий пошел, четвертый пошел!
Один за другим трое пацанов разгоняются и бьются об кулак лысого ублюдка, падая после этого на пол.
— Слышь ты рыжий, а ну давай-ка еще раз повтори. Ты же, сука, схалявил и не вырубился. — Несется с койки от черноволосого голого по пояс здоровяка с характерным горбатым шнобелем. Его могучий мускулистый торс украшен зоновскими татуировками и густо зарос жесткими черными волосками. На плечах у здоровяка выбиты воровские звезды отрицалы. Ниже пояса он одет в адидасовские спортивные штаны и адидасовские же кроссовки.
— Жорж, я правда вырубился — плаксиво тянет рыжий пацан, для убедительности потирая скулу, которой он ударился о кулак лысого амбала. — Посмотри вот, я почти до крови лицо разбил.
— Ни хуя ты не вырубился душара, — ухмыляется Жорж и смотрит на лысого — Дато, скажи ты почувствовал, как он об тебя рубанулся?
— Нет, ничего не почувствовал, — отрицательно качает головой лысый. — Он, сука, нас наебать решил, в последний момент голову повернул и ударился скулой вскользь.
— Во-о-от! — Торжествующе тянет Жорж, обращаясь к рыжему — А ты, блядь, думал, что мы бухие и не заметим, как ты схалявил. Давай, с разбега, еще раз и прямо носярой. Я хочу увидеть, как пойдет кровь из твоего кривого шнобеля. Только попробуй мне на этот раз схалявить, я тебе тогда матку мехом наружу выверну.
