Ткач Кошмаров. Книга 6 - Юрий Розин
— Но и это еще не все, — я поднял указательный палец, приковывая их окончательное, пристальное внимание. — На каждый корабль-носитель с нулевыми бомбами будет отправлена совместная комиссия инспекторов от противоположной стороны. Их задача — круглосуточный, постоянный визуальный и инструментальный контроль над боезапасом, его состоянием и системами активации. Эти инспекторы будут жить на этих кораблях, есть и спать в нескольких метрах от заряда. На самом острове мы создадим единый Координационный центр. Каждый час без каких-либо исключений, капитаны кораблей-носителей и главы инспекционных групп должны выходить на связь с центром и лично подтверждаровать статус-кво. Любое нарушение связи, любая задержка будут автоматически считаться сигналом к началу апокалипсиса.
— Таким образом, — резюмировал я, мой голос все так же был спокоен и лишен дрожи, — переговоры будут вестись в условиях осознанного, управляемого, рационального страха. Не слепого ужаса перед неизвестностью, а точного, выверенного понимания последствий каждого неверного слова или шага. И с твердой уверенностью, что любое неправомерное действие противника не останется безнаказанным, ибо ответ будет мгновенным и окончательным.
Мое предложение повисло в густом воздухе зала на долгую, тягучую секунду, а затем пространство взорвалось настоящим хаосом. Казалось, каждый делегат, забыв о дипломатическом этикете, наперебой пытался выкрикнуть свой протест, возмущение или, что звучало гораздо реже, осторожное, испуганное одобрение.
— Это чистейшее безумие! Вы предлагаете превратить нас самих в заложников у собственного же оружия! — кричал седовласый бамранец, тряся своими документами.
— Мы не можем добровольно подвергать такой смертельной опасности самих себя и весь остров! — вторила ему дама из Торгового Союза, ее голос предательски дрожал.
— Но это… это чертовски логично, — раздался чей-то неуверенный голос с задних рядов. — Это честно. Никакого блефа.
— Нет, это не путь к миру, это прямой билет в ад! Это приведет не к договору, а к случайной войне по чьей-то ошибке!
Я стоял неподвижно, как скала, наблюдая за бурей, которую сам же и посеял. И тогда, сквозь нарастающий общий гул, прозвучал тот самый голос, который я ожидал услышать больше всех.
— Тише! — Сенк резко встал, и его голос, усиленный Потоком до металлического звона, легко и властно перекрыл весь шум. Он обвел зал насмешливым, торжествующим взглядом. — А по-моему, единственное здравое и логичное предложение за весь этот бестолковый день исходит от господина Аранеа. Оно разом снимает все наши взаимные, утомительные подозрения. Оно ставит всех в абсолютно одинаковые, кристально чистые условия. И оно, наконец-то, придает нашим с вами словам ту самую, настоящую цену, о которой наш уважаемый советник так проникновенно и долго рассуждал. Со своей стороны, я эту инициативу полностью и безоговорочно поддерживаю.
В зале снова воцарилась тишина, на сей раз — ошеломленная и глубокая. Открытая поддержка Сенка предложения противной стороны была последним, чего здесь мог кто-либо ожидать. Но я понимал его мотив лучше, чем кто-либо другой в этом зале.
Для него, прямого агента кронпринца, жаждущего эскалации любой ценой, мой план был не риском, а идеальным, дарованным свыше инструментом. Теперь ему не нужно было изощренно саботировать переговоры тонкими интригами.
Достаточно было одной единственной провокации, одного ложного сигнала, одного случайно заблудившегося корабля, пересекшего границу буферной зоны, чтобы привести в действие необратимый маховик взаимного гарантированного уничтожения.
Он видел в этой схеме не смертельную опасность, а блестящую возможность. И именно на этот его холодный, циничный расчет я и делал свою главную ставку, предлагая этот, казалось бы, безумный план.
Барион и Хеда обменялись долгими, тяжелыми, полными скрытого смысла взглядами через всю ширину стола. Они были опытными политиками, они чуяли ловушку в наших с Сенком играх, но не могли ее четко обозначить и выставить напоказ.
Отклонить предложение, уже публично поддержанное обоими ключевыми и самыми влиятельными советниками, значило бы выглядеть неуверенными, слабыми или, что было несравненно хуже, — трусливыми перед лицом своих же собственных громких фраз.
— Предложение… принимается к детальному и безотлагательному рассмотрению, — медленно, выжимая из себя каждое слово, произнес Барион, его голос был глухим и усталым до предела.
— Мы должны немедленно, в рабочих группах, детально проработать все технические процедуры и протоколы, — кивнула Хеда.
Инициатива была пущена в ход. Маховик завертелся. До самого конца дня делегаты, уже без прежних истеричных криков, но с ледяной, сосредоточенной серьезностью, составляли объемистый свод правил для групп сдерживания: точный состав и тоннаж эскадр, типы кораблей-носителей, протоколы экстренной связи, параметры буферной зоны и санкции за ее нарушение.
Каждое слово, каждая запятая теперь имели совершенно иной, смертельный вес, ибо за ними теперь стояла реальная, осязаемая тень нулевой бомбы. К вечеру, при свете зажженных ламп, итоговый документ был проверен, а затем и подписан обеими сторонами.
Без промедления гонцы на самых скоростных курьерских судах помчались в столицы наших держав с запечатанными пакетами, содержащими приказы о немедленной переброске ударных групп к Кагуручири. Игра, самая опасная из всех, в которые я когда-либо играл, началась.
Глава 13
Спустя несколько дней океан вокруг Кагуручири преобразился до неузнаваемости. Из спокойной, сияющей бирюзовой глади он превратился в угрюмый, насыщенный металлом и сталью лес мачт, радиобашен, орудийных стволов и сложных антенных решеток. К острову, точно в соответствии с новым, чудовищным протоколом, стянулись объединенные эскадры всех основных воюющих держав.
Каждая страна направила ровно по три боевых судна, как и было оговорено. Я наблюдал с высокого скалистого берега, как они выстраиваются в безупречные боевые порядки, их корпуса отливали сталью под палящим солнцем.
Каждый такой корабль был настоящей плавучей цитаделью, его экипаж состоял из трехсот опытных мастеров Потока уровня Бури или Ока Бури и тридцати ветеранов, достигших Сдвига Тверди.
Их объединенные, не скрываемые теперь ауры создавали над океаном ощутимое, давящее на психику энергетическое поле, словно над водой нависла гроза, сотканная из чистой, нестабильной мощи.
Яркая Звезда и Холодная Звезда, как главные противоборствующие силы, выставили по десять таких кораблей каждая.
Но главным, центральным элементом этой жуткой, выстроенной по линейке мозаики были, конечно, корабли-носители. По одному кораблю от каждой страны (от Яркой и Холодной Звезд — по три корабля).
На каждом из них, в специальных шахтах, находилось по три нулевые бомбы. Они стояли на якоре, окруженные плотным кольцом своих боевых эскадр, словно короли в окружении верной, готовой умереть свиты.
На их палубы уже высаживались инспекционные группы, сформированные из представителей противоположной стороны. Их лица были застывшими каменными масками, движения — выверенными,
