Директор (СИ) - Семин Никита

— Да, Борис Александрович говорил, что при сильном стрессе может быть сердечный приступ. А еще — может инсульт разбить так, что человек двигаться перестает. Или головная боль из-за переживаний нарастает, что ничего делать невозможно. Или…

— Вот видишь! — перебил я ее. — Так ведь кормящую мать нервировать тем более нельзя! У нее молоко пропасть может. И вот ты сама сказала — от переживаний ничего сделать не сможет и что тогда? На кого ребенок останется?

Дарья побледнела и судорожно кивнула.

— Хорошо, я позвоню. А какой у вас номер? А что сказать? А если мне не поверят? А что будет, если меня накажут?

Заверил ее, что наказывать ее не за что, но если попробуют — пусть мне говорит. Я в этом случае до самого товарища Сталина дойду, чтобы несправедливость исправить. Продиктовал ей свой номер и облегченно откинулся на подушку, когда она вышла.

— Подставляешь девушку, — заметил Королев.

— Я ей не врал — если ее накажут, буду добиваться, чтобы сняли наказание. Но она сама сказала — прямого запрета на звонок у нее нет. Видимо недоработали здесь товарищи из ОГПУ. Впрочем, это нам на руку.

Сергей Палыч ничего не ответил, вновь уйдя в расчеты по установке. А мне оставалось лишь ждать, чем закончится эта моя задумка.

Люда подошла к звонящему телефону и раздраженно сняла трубку. Она только уложила спать Лешу, а этот звонок снова разбудил его.

— Слушаю! — рявкнула она в аппарат.

— Ой, здравствуйте, — услышала она растерянный женский голос. — А-а-а… это квартира Огнева? Сергея?

— Если вы его ищете, его нет. И уже не будет! — зло и сквозь слезы ответила Люда и хотела положить трубку, когда с другой стороны затараторили.

— А я знаю, он мне ваш номер дал. А вас Люда зовут? Вы его жена? Он о вас так беспокоится. Просит передать, что он в порядке. Да он уже на поправку идет! Скоро и повязки с груди снимем, а рука ему в работе не сильно нужна. Пишет он правой. А…

— Подождите, что вы сказали? — вычленила главное для себя девушка. — Сережа жив? Где он?

— А он у нас, в больнице. А вам не сказали? Он хотел сам позвонить, но ему не разрешают. А…

— Подождите, девушка, кто вы? — перебила тараторку Люда.

— Ой, извините, меня Дарья зовут. Я медсестра, ухаживаю за Сергеем. А.

— Так он жив⁈ Но мне сказали, что он погиб. Как это может быть?

— Ну, нам привезли его четыре дня назад. Он вообще тогда в коме был, а… — тут звонок оборвался короткими губками, словно на той стороне положили трубку.

Люда стояла растерянная не зная, верить ли только что услышанному, или нет. Очень хотелось верить. Но ведь Савинков приходил, сказал, что Сережа мертв. Он соврал? Надо у него спросить, почему он это сделал! А если он не врал — пускай найдут эту обманщицу и строго ее накажут. Вот еще, удумали — издеваться над ее утратой и вселять надежду. Но вдруг это правда? И Сережа жив?

— Тетя Оля, — закричала Люда, вбежав в свою комнату. — Присмотрите за Лешей, мне срочно нужно отлучиться!

Дарья растерянно смотрела на Игната, который отобрал у нее трубку телефона и сбросил звонок.

— Приказано — с родными больных не связываться, — строго сказал он.

— Но мне никто не сказал, — растерянно пробормотала девушка. — А почему? Это как-то связано с тем, что жена Сергея считает его мертвым? А почему она так считает? Вы его скрываете здесь? А зачем? А…

Игнат проигнорировал болтушку, вернувшись на свое место рядом с дверью в палаты Огнева и Королева, которые находились по соседству. Мысленно он костерил себя за то, что не проверил — доведена ли информация о запрете на связь до медсестер. О том, что пациенты не должны никому звонить, они говорили неоднократно, а вот что те могут попросить кого-то из медсестер, и главное — те согласятся им помочь, никто не догадался. Ох и влетит ему теперь за это.

Когда в институт прибежала взволнованная жена Огнева, Савинков напрягся. Его чутье говорило, что это неспроста. Поэтому он тут же увел девушку в свой кабинет, подальше от любопытных глаз, и уже там спросил что случилось. После чего ему пришлось пережить маленькую бурю женской истерики и обвинений. Слушать это было неприятно. Неприятнее было вдвойне от того, что вскрылось, что Огнев жив, а сам мужчина об этом даже не догадывался. Его поставили перед фактом — Огнев мертв, донеси эту информацию в мягкой форме его вдове. И вот выясняется, что обманули и его самого и через него бедную девушку. Нет, для их службы выдавать строго дозированную информацию для исполнителя — норма. Но раз уж пошла такая игра, где требуется скрыть, что объект охраны выжил, то могли бы тщательнее следить за распространением данных. А ему теперь выслушивай женские истерики и думай, как быть дальше.

Кое-как успокоив Людмилу и отправив ее домой, Савинков заверил девушку, что во всем разберется, а сам экстренно отправился на доклад. Пускай у начальства голова болит, раз кто-то не смог удержать все в тайне.

Дарья пришла минут через десять после того, как отправилась звонить моим родным. В глазах у нее был испуг и растерянность.

— Что случилось? — тут же напрягся я.

— А там… она… а тут… он… — сначала невнятно начала девушка, но потом все же снова включила свой «режим тараторки». — Там ваша жена сначала сказала, что вы мертвы, представляете? А ничего больше я узнать не успела, мне Игнат помешал. У него такое лицо было злое! У-у-у! Я так испугалась. А он как зыркнул на меня! И говорит, что нельзя вашим родственникам звонить. А до этого молчал. А мне ничего не будет, что я вашим позвонила? А вдруг меня уволят? А…

— Я же обещал, что защищу тебя в случае проблем, — перебил я девушку. — Главное, что ты дозвонилась. Спасибо огромное!

С души у меня как камень свалился. Люда теперь знает, что я жив. Неизвестно, что она предпримет, и не попытаются ли ее переубедить, но главное — убежденности, что я мертв, у нее уже нет. Да и я все равно буду пробовать до своих достучаться. Хоть как-то. И сомневаюсь, что Берия оставит этот звонок без внимания.

Я оказался прав. Лаврентий Павлович примчался уже на следующий день. С мрачным видом зашел к нам в палату. Лениво перебрал исчерканные мной листки, и с тяжелым вздохом уселся на стул.

— Ну и зачем? Вся операция коту под хвост! — как будто в воздух сказал он.

Я не видел смысла отвечать. Все уже мной было сказано ранее. Тот помолчал, понял, что ответа не дождется, и снова вздохнул.

— Вижу, я для тебя не авторитет. Тогда съездим к тому, кого ты послушаешь.

— Вы сами сказали, операция — коту под хвост, — заметил я. — Так смысл и дальше нас скрывать?

— Все еще можно исправить, — буркнул мужчина.

После чего встал и выглянул в коридор, позвав Дарью.

— Помогите ему одеться, — махнул он в мою сторону рукой.

— Но Борис Александрович сказал, что больному нужен покой. И…

— Мы съездим в одно место и вернемся, — отмахнулся Берия. И тут же попробовал надавить на девушку, — вам еще объяснительную писать, почему сделали звонок без разрешения.

— А она должна при каждом случае разрешение спрашивать? — тут же вклинился. — И у кого? Ее в курс-то об этом кто-то поставил? Свои промахи хотите на девушку повесить?

Берия дернул раздраженно щекой и промолчал, выйдя в коридор.

Оделся я относительно быстро, хотя рубашку натянуть не удалось. Вместо нее мне надели медицинский белый халат, рукава которого оказались достаточно широкими, чтобы в них пролезла рука в гипсе.

Внизу нас уже ждала машина. Черная, угловатая, на окнах шторки — кто внутри так сразу и не поймешь.

Если «к кому» мы ехали, я догадывался, то вот «куда» — было под вопросом. Потому что в город мы не заезжали, а приехали вообще в какой-то лес. Чуть позже я понял, что это чья-то бывшая дворянская усадьба. Одноэтажное здание на высоком цоколе, огражденное не маленьким забором. Во дворе пара собак, что встретили нас радостным лаем.