Ложная девятка 8 (СИ) - Риддер Аристарх

Ветер на вершине был сильным, свежим. Он трепал волосы, задувал в уши. Где-то внизу гудели автомобили, кричали продавцы на рынке, лаяли собаки. Но здесь, на высоте семидесяти пяти метров, все эти звуки сливались в единый гул города — живого, дышащего, пульсирующего своей жизнью.

Мы спустились вниз и отправились к набережной Рибейры. Это старейшая часть Порту, район у самой реки. Когда-то здесь была рыбацкая деревушка, потом — портовый квартал. Сейчас — историческое сердце города.

Узкие улочки спускались к воде террасами. Дома здесь стояли так тесно, что казалось, будто они поддерживают друг друга. Стены облупились, краска выцвела, штукатурка местами осыпалась. Но в этой ветхости была своя красота — красота подлинности, честности, жизни без прикрас.

У самой воды тянулась набережная. Рыбацкие лодки покачивались у причалов. Рыбаки чинили сети, курили, разговаривали между собой на быстром португальском. Пахло рыбой, водорослями, соленой водой. Чайки кружили над рекой, выпрашивая еду.

Мы прошлись вдоль набережной до моста Луиша I. Вблизи он оказался еще более впечатляющим. Двухъярусная металлическая конструкция, построенная в конце 19 века. Верхний ярус для трамваев и пешеходов, нижний — для автомобилей. Конструкция напоминала мост Эйфеля — и неспроста, проектировал его ученик самого Эйфеля.

Мы поднялись на верхний ярус. Отсюда открывался еще один вид на город — но уже с другого ракурса. Дору внизу текла широко и спокойно. По ней плыли лодки — рыбацкие, прогулочные, баржи с товарами. На противоположном берегу виднелись склады винных домов — Taylor’s, Sandeman, Cálem, Graham’s. Знаменитые имена, известные всему миру.

Ветер на мосту был еще сильнее, чем на башне. Металлические конструкции гудели под его напором. Под ногами прогремел трамвай — старый, допотопный, с деревянными сиденьями внутри. Водитель высунулся из кабины и помахал нам рукой. Видимо, узнал в нас футболистов.

Город был красивым. Не кричаще красивым, не парадным. А каким-то честным, что ли. Рабочим. Здесь чувствовалась история, чувствовалась жизнь. Здесь не было туристического глянца, не было показухи. Просто город, живущий своей жизнью. И это было прекрасно.

Мы вернулись в отель к обеду. Легкий обед — рыба на гриле, овощи, фрукты. Никакого тяжелого, все по спортивному режиму. После обеда — послеобеденный отдых. А вечером нас ждало самое интересное — ужин в португальском ресторане.

Ресторан находился в старом квартале, в подвале каменного здания. Мы спускались по узкой каменной лестнице, держась за железные перила. Ступени были стертыми от времени, неровными. Пахло сыростью, вином, чем-то еще — старинным, древним.

Внизу нас встретили сводчатые потолки, грубая каменная кладка стен, массивные деревянные столы. Атмосфера средневекового погреба, но при этом уютно и тепло. Свечи в кованых подсвечниках давали мягкий, теплый свет. На стенах висели медные кастрюли, гирлянды чеснока и лука, связки сушеных трав. В углу тлели угли в большом камине.

Нас встретил хозяин — пожилой португалец с роскошными усами, который говорил по-французски и немного по-английски. Он был одет в белую рубашку и черный жилет, на шее повязан красный платок. Классический португальский ресторатор старой школы.

Через переводчика он выразил честь принимать такую титулованную команду с чемпионами мира в составе и пообещал лучший ужин в их жизни, надо сказать что подобные речи мы слышали буквально в каждом заведении где ужинала команда. Абсолютно все владельцы таких вот ресторанов обещали нам самый лучший ужин, но этот старикан пожалуй стоит отдельно. Говорил он страстно, с жестами, с блеском в глазах. Португальцы вообще эмоциональны, но этот старик превзошел всех.

За столом собралась вся делегация «Торпедо». Не только основной состав и тренеры, но и врачи, массажисты, администраторы, все, кто приехал в Португалию. В «Торпедо» сложилась такая традиция: в выездах в экзотические страны общий ужин это момент единения всей команды в широком смысле слова.

И еще одна традиция никакого алкоголя перед важным матчем. Вообще никакого.

Изначально это было связано с Валерием Ивановичем Ворониным. До прихода в «Торпедо» у него были серьезные проблемы с алкоголем, притом такие что многими его приглашение на пост помошника Стрельцова восприняли не иначе как попытку протянуть последнюю руку помощи, без этого Воронин скорее всего бы уже умер возле какого-нибудь ларька. И когда он стал помощником Стрельцова, команда негласно приняла решение не пить при нем, чтобы не провоцировать. Но потом это превратилось в добрую традицию и просто способ поддержать единение с командой.

Перед важными матчами не пил вообще никто из делегации. Даже врачи и администраторы, для которых формально никакого режима не было. Это был знак уважения к команде, к тем, кто выйдет на поле.

Хозяин ресторана сначала удивился, когда узнал, что мы не будем заказывать портвейн — главную гордость региона. Он даже всплеснул руками, что-то быстро заговорил по-португальски. Переводчик объяснил ситуацию. Старик на мгновение задумался, потом медленно кивнул с уважением.

— Советикус, — сказал он по-французски. — Понимаю. Дисциплина. Хорошо.

И добавил что-то по-португальски, что переводчик передал как: «Но после матча вы обязаны вернуться и попробовать наш портвейн. Иначе вы не были в Порту по-настоящему».

Мы пообещали. Хотя, конечно, после матча мы уже будем в Москве.

Зато кухне он уделил максимальное внимание.

Начали с супа кальдо верде — традиционного португальского супа из капусты, картофеля и копченой колбасы чорисо. Густой, насыщенный, согревающий. Простое крестьянское блюдо, но приготовленное с душой. Капуста была нарезана тончайшей соломкой, картофель разварился почти до пюре, чорисо давала пикантность и аромат. В каждой тарелке плавал кружок свежего хлеба, пропитанный бульоном.

Потом принесли бакальяу а Гомеш де Са — треску по-порту. Это блюдо я уже пробовал в 1983 году, и оно осталось в памяти. Треска, запеченная с картофелем, луком, яйцами и оливками. Рыба нежная, сочная, с легкой солоноватостью, картофель впитал все соки. Сверху все это было покрыто золотистой корочкой. Португальцы говорят, что у них триста шестьдесят пять рецептов приготовления трески — по одному на каждый день года. И я им верю.

К треске подали аррош де маришку — рис с морепродуктами. Креветки, мидии, кальмары, все в ароматном бульоне с чесноком и кориандром. Рис впитал вкус морепродуктов и стал почти деликатесом сам по себе. Каждое зернышко было напитано ароматом моря, чеснока, специй.

На гарнир — овощи-гриль и салат. Перец, баклажаны, цуккини, помидоры — все приготовленное на открытом огне, с легким запахом дымка. Салат из свежих овощей с оливковым маслом и лимонным соком. Все легкое, все в рамках спортивного режима. Никакого обжирательства, никаких тяжелых соусов. Просто качественные продукты, правильно приготовленные.

На десерт принесли паштейш де ната — знаменитые португальские пирожные с заварным кремом. Хрустящее слоеное тесто и нежнейший крем внутри. Сладкие, но не приторные. Сверху посыпаны корицей. С чашкой крепкого эспрессо — идеальное завершение ужина.

Стрельцов сидел во главе стола и молча наблюдал. Эдуард Анатольевич редко говорил на таких ужинах. Он просто смотрел, оценивал настроение команды, ловил нюансы. Хороший тренер чувствует свою команду не только на поле, но и за его пределами. И по лицу Стрельцова было видно — он доволен. Команда в хорошем настроении, расслаблена, но не расхлябана. Готова к бою, но без лишнего напряжения.

Воронин сидел рядом со Стрельцовым. Валерий Иванович был спокоен, расслаблен. Перед ним стояла чашка кофе — и ничего больше. Но в его глазах читалась благодарность. Он знал, что команда не пьет не только ради режима, но и ради него. И это его поддерживало. Поддерживало каждый день, каждую минуту. Давало силы не сорваться, не вернуться к прошлому.

Мы задержались в ресторане до половины одиннадцатого. Хозяин провожал нас с поклонами, снова что-то говорил про портвейн, про то, что мы должны вернуться. Мы пожимали ему руку, благодарили за гостеприимство. Старик был счастлив — у него сегодня ужинали чемпионы мира.