Крестоносцы (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

В замке затрубил протяжно рог. Всё! Опомнились псы рыцари, теперь повалят к воротам. Ну, ничего страшного. Они уже почти в воротах, а позади слышался топот диверсантов по настилу моста.

Чтобы оценить ситуацию, что сложилась во дворе замка, Емеле всего несколько ударов сердца хватило. Хреново всё. Братья Коневы прижаты к воротам. И отбиваются от десятка кнехта мечами. Хорошо хоть к ним немцы все вместе подобраться не могут. Там стоят две большие бочки с водой, очевидно для того, чтобы пожар гасить, если их начнут горящими стрелами закидывать. Между бочками с сажень. Вот там-то и стоят Серафим с братом.

Емеля остановился и быстро наложил стрелу. Вжих, и самый умный из кнехтов, что поднял валяющуюся тут алебарду и хотел до стрельцов добраться, используя её длинное древко, получил стрелу в шею. Всё, больше ему алебарда не нужна. Зачем в Аду алебарды⁈ Там сковороды раскалённые лизать она мешать будет. А вот интересно… Он в Ад со стрелой в горле попадёт, или стрела по дороге исчезнет, и только два отверстия от неё останутся? Спросить после похода нужно будет у священника какого-нибудь, или прямо у митрополита, когда он к князю придёт.

Десятник выхватил следующую стрелу и выпустил её в рыцаря с полуторным мечом, заметившего его, и развернувшегося уже. На голове железное ведро с прорезью для глаз только, не получится в шею, как предыдущему, выстрелить. На теле, конечно, кольчуга, но с расстояния в пять шагов она не спасёт тевтонца. Выцелив в район сердца, Емеля спустил тетиву, и изогнувшись сперва, стрела за один удар сердца долетела до тевтонца, прорвала кольчугу и, впившись дальше, разорвала сердце. Рыцарь сделал ещё один шаг и рухнул в прикрытую слегка соломою грязь. Ведро на его голове гулко брякнуло о землю.

Фёдор даже опередил десятника, он уже третью стрелу выпускал в атакующих братьев Коневых крестоносцев. У Емели же появилось мгновение, чтобы оценить обстановку, на то он и командир, чтобы о всём бое думать, а не просто лук натягивать. Сразу бросилось в глаза, что на земле рядом с бочкой лежит сломанный лук. Так вот почему Коневы мечами машут, а не из луков стреляют. Но это был лук Серафима, его с другим не спутаешь, мастер его в чёрный цвет выкрасил. А Ефим-то почему тоже меч в руку взял? Увидел и второй лук у бочки. Разогнут. Ясно, тетива порвалась. Бывает такое. Удивительно, что у обоих сразу такое произошло.

Сейчас против Коневых осталось всего трое, и Фёдор уже снова натягивал свой лук. Зато от детинца и конюшни к ним бежали, вытащив уже мечи, десятка два кнехтов и рыцарей. Плохо. Вдвоём с Федором им точно столько ворогов не удержать.

Всё. Подсчёты пора заканчивать. Теперь нужно продержаться до того, как остальные диверсанты подоспеют. Емеля натянул тетиву и отправил стрелу в рыцаря с неприкрытой головой. Как там Андрей Юрьевич говорит, назло бабушке уши отморожу? Это он про таких вот дурней, что в бой идут без шелома. Вжик. И в чёрную голову рыцаря впивается гранёный наконечник.

Бамс. Емеля испытал каково это, когда тебе молотом по голове прилетает. Он рухнул на колени, свет погас в глазах.

— Командир, ранен⁈ — толкнул его рукой Фёдор и тут же отпустил, выхватывая следующую стрелу из-за плеча.

Событие пятьдесят восьмое

Епископ Пражский и был… Да, что был, что не был. Его Высокопреосвященство Ян IV из Дражице был настолько стар, что почти не ходил. Мог пару шагов, опираясь на посох, сделать, а потом служки подхватывали невесомое тельце епископа под локотки и переносили на трон. Где он первую минуту пытался выслушать своего собрата и просителя из Словакии… Но глаза патриарха местных католиков подёргались и сомкнулись.

Епископ Кошице Марек Форгач ещё продолжал говорить про притеснения служителей истинной веры в Кошице, но смысла в этом не было. Собеседник уже посапывал, и голова его упала на грудь. Борец за светлое будущее великого словацкого народа не сразу заметил, что собеседник спит. Он ещё пару минут взывал к братьям чехам о помощи против ортодоксов и схизматиков, но заметил всё же, что спит епископ, и недоговорив слово «помощь» запнулся. Запнулся и стал оглядываться, как ребёнок, прямо, потерявший родителей на огромной базарной площади.

— Ваше Высокопреосвященство, — к нему бочком эдак подошёл монах в белой тунике с кожаным поясом с чётками, белом скапулярии и белой пелерине с капюшоном, в чёрный плаще, одежде доминиканцев, — Епископ работал с самого раннего утра над бумагами. Утомился. Пойдёмте ко мне и переговорим. Предварительно. Потом уже ещё раз расскажите это Его Высокопреосвященству Яну четвёртому. А я, естественно со своей стороны поддержу ваше стремление в борьбе против схизматиков. Русские говорите? А что же венгры? Да, да, до нас дошли слухи о гибели истинного защитника веры короля Шаробера, но Венгерское-то королевство не исчезло. Всё. Всё. Пойдёмте ко мне и всё мне подробно расскажите. Завтра в Прагу ожидается оломоуцкий епископ Пётр II. Вот вместе и решим ваш вопрос.

Они находились в трёхнефной базилике святого Вита. Доминиканец, представившийся братом Петром, отвёл его по тёмным переходам в пристрой, в небольшую, но хорошо обставленную келью с книжными полками вдоль стен и массивным столом, заваленным бумагами и пергаментами. Стол этот как бы не половину помещения занимал.

— Не в очень удачное время вы обратились в Прагу за помощью, Ваше Высокопреосвященство, — налив в небольшие кружки вино из кувшина и протянув одну епископу, начал доминиканец.

— У вас тоже война? — приуныл Марек Форгач.

— Война? Нет. В наших землях нет войны. Всё хуже. У нас нет короля. Наш король Ян — совсем не наш король.

— Как это? Я не слышал, чтобы Чехию кто-то захватывал? — епископ Кошице наморщил лоб, пытаясь припомнить про войны у их соседа с северо-запада.

— Тут стоит чуть издалека начать, — доминиканец пригубил вино и поставил кружку на стол, — Род великих королей Богемии или Чехии прервался. Прервалась мужская линия рода Пржемысловичей. По этой причине принцесса Элишка вышла замуж за сына императора Священной Римской империи германской нации Генриха VII — Иоганна. Он и стал королём Богемии. Но он не стал чехом. За следующие четырнадцать лет он и десяти раз не был в Праге. А всё его правление — это трата собираемых денег на войну за пределами Богемии. На войны, которые нам совершенно не нужны. И Богемией теперь правят немцы. Главой королевского совета короля Яна Люксембургского стал епископ Пётр Аспельт, остальные тоже немцы: Альбрехт Гогенлоэ, Филипп Фалькенштайн и Генрих Фульдский. Из чехов в свите короля только верховный маршал Йиндржиха из Липы. Так лучше бы и вместо этого немца поставили. Сейчас Индржих из Липы, будучи подкоморием, стал выкупать имения для себя и своей семьи за счёт налогов, собираемых с городов и рудников. Так что на текущие расходы двора денег практически не остаётся. Долгое отсутствие короля в Чехии привело к росту напряжённости внутри королевства, все им недовольны и знать, и духовенство, и простой народ. Боюсь, что скоро чехи возьмутся за оружие и пойдут брать дворец штурмом.

— И что же мне не стоит даже надеяться на помощь? Папа Иоанн… — начал было подниматься Марек Форгач, но доминиканец его придержал рукой.

— Завтра прибудет оломоуцкий епископ Пётр II надеюсь он сможет поднять дворян на поход против ортодоксов и схизматиков. Это и нам будет на руку. Уберём из Праги и других городов самые горячие головы.

Так и получилось. Через неделю из Праги выдвинулось целое войско. Примерно три сотни рыцарей с оруженосцами и младшими сыновьями, а также боевыми холопами. Всего около семисот человек.

Глава 21

Событие пятьдесят девятое

Тысяцкий Владимира Андрей Молибогович следил в подзорную трубу за переговорами. Сам не поехал, чтобы честь не уронить. Он боярин и тысяцкий Владимира, и даже этот местный князёк, взявшийся из ниоткуда и точно не Рюрикович, ему не ровня. Эдак каждый мелкое селище захватит и князем себя обзовёт. Пусть кто помладше с ним переговоры ведёт. А ещё предчувствие было у тысяцкого, что трата времени это. Нужно вышибать гнилые ворота пушками и идти на штурм городка. Там, после гибели большей части дружины, и обороняться-то некому. А то, что всех дружинников, которых мог, Георгий Романович из городка вывел, можно было не сомневаться.