Ложная девятка. Пятый том (СИ) - Риддер Аристарх

А действовать нужно быстро.

Поэтому доехать до всем известного здания с памятником Феликсу Эдмундовичу напротив — возможно, действительно правильное решение. Да и водителем Ольга оказалась отменным.

Дорога заняла даже не озвученные ей пятнадцать минут, а куда меньше. Но здесь нужно отметить несколько факторов.

Во-первых, Москва по утреннему субботнему времени была пустая, и улицы советской столицы оказались чистыми. Как будто погода решила немного подыграть девушкам — снега не было ни вчера вечером, ни ночью, ни утром.

Во-вторых, положа руку на сердце, Ольга ехала, наплевав абсолютно на все правила дорожного движения. Сразу несколько светофоров она проехала на красный, только чудом не создав аварийных ситуаций. В результате за ней даже увязался хвост из сразу двух экипажей ГАИ.

Так что если бы не конечный пункт назначения, то Ольгу Сергееву ждал как минимум арест и лишение прав. Хотя возможно, это было у нее впереди. Но в этот момент она об этом не думала — ее задача была как можно быстрее доехать.

И машина для этой гонки оказалась более чем подходящая. Так как Славе уже было восемнадцать лет, он наконец-то мог пользоваться своим немаленьким автопарком, в котором особое место занимали немецкая и итальянская машины — «Фиат Регата» и спортивная «Опель Манта». Вот как раз на «Опеле», который использовал не только он, но и Ольга, девушки и доехали до знаменитого здания госбезопасности.

Когда красная «Манта» с ревом затормозила у входа в здание на Лубянской площади, а из нее выскочили две растрепанные девушки, одна из которых была в домашнем халате под пальто, сотрудники наружного наблюдения сначала подумали о каком-то провокационном акте.

Но когда Катя и Ольга с криками ворвались в вестибюль, выкрикивая что-то про террористов и сборную СССР, дежурный офицер моментально понял — это не розыгрыш.

— Девушки, успокойтесь! — строго сказал майор Петренко. — Говорите по порядку, что случилось?

— Они напали на гостиницу! — всхлипывала Катя. — Слава говорил про террористов! Там стреляли!

— Кто такой Слава? Какая гостиница? — быстро спрашивал офицер, записывая в блокнот.

— Ярослав Сергеев, футболист! — вмешалась Ольга. — Он в сборной СССР, они на Канарских островах! Только что звонил моей подруге, она слышала выстрелы!

Майор Петренко побледнел. Сборная СССР, Канарские острова, террористы… Это не та информация, с которой можно медлить.

— Ждите здесь! — бросил он и схватился за телефон. Сонный покой субботнего утра в Москве был нарушен.

Глава 19

11 января 1986 года, 11:30 московского времени Кремль, кабинет Генерального секретаря ЦК КПСС.

Григорий Васильевич Романов сидел за своим массивным письменным столом, внимательно изучая последние сводки с Канарских островов. За окнами кабинета на третьем этаже Сенатского дворца лежал заснеженный Кремль. Но мысли Генерального секретаря были сейчас за тысячи километров отсюда — на солнечных испанских островах, где разворачивалась драма, способная погрузить весь Советский Союз в траур и подорвать престиж, если не навсегда, то очень надолго.

В кабинете собрались председатель КГБ Чебриков, министр обороны Соколов, министр иностранных дел Громыко и его только что назначенный заместитель — Евгений Максимович Примаков. Последнего во всей Москве прочили в преемники Громыко.

Сталинский нарком фактически в своем ведомстве выполнял роль этакого старца-демиурга, но всем уже рулил Примаков, чья звезда стремительно взошла на советском политическом небосводе после успешно проведенной операции возмездия и нейтрализации практически всех ответных шагов потенциальных партнеров.

Санкции против совемстного предприятия ФИАТ — ЗиЛ были единственным, что смогли сделать американцы. И этот успех как раз и позволил бывшему директору Института востоковедения начать строить блестящую карьеру. Но сейчас она была под угрозой по причине того, что-то, что не смогли сделать американцы, а именно дать какой-то эффективный ответ, возможно, сделают их выкормыши, афганские моджахеды.

Также присутствовал Марат Владимирович Грамов, председатель Комитета по физической культуре и спорту. Поскольку речь шла ни много ни мало о судьбе сборной Советского Союза по футболу, он должен был присутствовать, но чувствовал себя очень неуютно.

Атмосфера в кабинете была более чем напряженная. Все понимали серьезность ситуации. И каждый из собравшихся, пожалуй, кроме Грамова, оценивал шансы на спасение футболистов как крайне низкие. Вершители судеб советского государства были реалистами и хорошо помнили, например, Мюнхен-72 и то, что операция по освобождению заложников фактически провалилась.

— Товарищи, — начал Романов, поднимая взгляд от бумаг, — ситуация критическая. Пять часов назад неизвестные вооруженные лица захватили отель на Канарских островах, где находится наша сборная. Виктор Михайлович, насколько я понимаю, есть информация по жертвам?

Чебриков открыл толстую папку, поправил очки, а потом, не глядя в бумаги, поднял взгляд на Романова и ответил:

— Да, Григорий Васильевич. Есть стопроцентная информация по нашим каналам, что это нападение совершила группа, связанная с «Мактаб аль-Хидамат». Это группировка моджахедов, которая создана в 1984 году. Сама группировка состоит в основном из иностранных наемников. До операции «Возмездие» ей руководил небезызвестный Абдулла Юсуф Аззам — один из идеологов и отцов глобального джихадизма, урожденный палестинец-салафит. Он считается одним из главных моджахедских интеллектуалов.

Председатель КГБ сделал паузу, затем продолжил:

— Как сообщает наша резидентура в Пакистане, во время операции возмездия семья Абдул-Аззама находилась в Бадабере. По сообщениям из Пакистана, как его жена, так и дети, включая старшего сына, погибли во время наших ракетно-бомбовых ударов. Этот теракт, попытка захвата наших футболистов, является личной местью Абдуллы Аззама. Несмотря на то что раньше он занимался в основном идеологической работой и не принимал участие в вооруженном сопротивлении в Афганистане, сейчас он лично находится на Канарских островах. И именно он руководит террористами, захватившими гостиницу.

— Он уже выдвинул требования? — резко спросил Романов.

— Вывод советских войск из Афганистана в течение сорока восьми часов, выплата пятисот миллионов долларов в качестве компенсации, публичные извинения, выплаты по два миллиона долларов каждому боевику, участвовавшему в нападении, — монотонно перечислил председатель КГБ.

Услышав это, Примаков мысленно усмехнулся. Требования, выдвинутые этим обезумевшим фанатиком, были заведомо невыполнимыми.

— Евгений Максимович, — обратился к нему Романов, — ваше мнение?

— Заведомо невыполнимые требования, Григорий Васильевич. Они изначально не рассчитывают на переговоры. Дураков среди моджахедов нет, и уж точно Абдулла Аззам не дурак — я знаком с его работами. Он действительно видный идеолог джихадизма.

— Тогда на что они рассчитывают, как вы считаете?

— Повторение мюнхенских событий. Сам Аззам наверняка уже приговорил себя к смерти, списал и подельников, и хочет большой крови. Как бы ни было страшно это признавать, но наши спортсмены практически обречены.

— Есть еще кое-что, товарищи, — заговорил Чебриков. — Полчаса назад мы получили видеозапись от террористов. Предупреждаю — материал тяжелый.

— Григорий Васильевич, позволите? — спросил он у Генерального секретаря.

— Конечно, — согласился Романов.

В кабинет тут же закатили телевизор и видеомагнитофон. Шторы задернули, свет приглушили, и через минуту на экране возникло изображение плохого качества, снятое любительской камерой.

Кадр открывался видом на импровизированную сцену в холле отеля. На заднем плане висел черный флаг с арабской вязью, а перед ним стояли несколько фигур в черной одежде и масках. В руках каждого из них были хорошо известные всем автоматы Калашникова. А в центре были еще двое — моджахед, не скрывавший своего лица, и немолодой мужчина европейской внешности, чье лицо и одежда были залиты кровью. Последний стоял на коленях, опустив голову вниз.