Системный Кузнец - Ярослав Мечников

Мы прошли к ближнему краю стола, и Арн кивнул на свободное место.

— Садись. Отдыхай.

Я присел, чувствуя себя не в своей тарелке. Странное ощущение. Провёл полжизни в коллективе крепких мужиков, деля с ними еду, быт и смертельный риск, но здесь, в этом чужом теле, ощущал себя самозванцем. Попытался расслабиться. Густое тепло казармы обволакивало, и веки снова налились тяжестью, грозясь закрыться.

Украдкой взглянул на Йорна Одноглазого. Тот жевал, глядя куда-то сквозь столешницу — его лицо было непроницаемой маской.

Разговоры охранников велись вполголоса, но до меня долетали обрывки фраз.

— Крепкие мужики эти охотники, — прошипел кто-то рядом. — Без них бы мы там полегли.

— Только нос дерут, будто они не чета нам, — с обидой возразил другой. — Проще надо быть.

Чуть дальше послышался другой, более тревожный разговор.

— … Падальщики прорвались на верхний уровень. Работа встала. Того и гляди, к зеву полезут, твари мерзкие.

— Я ещё после ночи не отошёл. Нога ноет так, что зубы сводит. Здорово меня тот волчара приложил…

Так вот в чём дело — выходит, не ошибся. Падальщики. Значит, охотников позвали не только на волков. В памяти Кая об этих тварях не было ни слова, но сам факт их существования в шахте поражал. Существа поднимались откуда-то из самых недр. В голове тут же нарисовалась отвратительная картина: крупные хитиновые твари — гибрид крота и многоножки. Не знал, воображение ли это, или память пацана всё же что-то о них подкидывала.

В этот момент рядом со мной на лавку тяжело опустился Арн, поставив передо мной глубокую деревянную миску. Из неё валил ароматный пар, нёсший запах кореньев и чего-то пряного. В центре, над поверхностью, возвышался огромный кусок мяса.

— Вот. Ешь.

— Спасибо, — прохрипел я, взяв протянутую им деревянную ложку.

Похлёбка была густой, почти как рагу, тёмная и наваристая. В ней плавали куски репы, разваренный горох и что-то похожее на грибы. Поднеся ложку ко рту, медленно отхлебнул — вкус был потрясающим. Не просто солёный или мясной — он был сложным, глубоким. Сваренное на костях мясо давало насыщенный бульон. Разваренная репа и ячмень придавали сладость, а какой-то дикий корень, который трудно было опознать, оставлял на языке пряное и согревающее послевкусие. Еда воина — простая, но полная силы.

Горячая жидкость тут же разлилась по пищеводу и тепло волной разошлось по всему телу. Мышцы, до этого тугие и сведённые судорогой, начали расслабляться. Тело стало приятно ватным, будто укутанное в тёплое одеяло. Гормональная система моего нового и вечно голодного тела устроила настоящий праздник.

— Меч мой ни к чёрту, — донёсся приглушённый голос сквозь гул в казарме.

— Да и мой затупился, зараза. О камень, что ли, приложил…

Поднял голову и оглядел комнату в поисках говоривших. Двое охранников в середине стола рассматривали свои клинки. Во мне взыграл азарт, захотелось крикнуть через весь зал: «Я могу это исправить! Несите сюда!».

Седобородый, сидевший рядом, заметил огонь в моих глазах и усмехнулся.

— Тут ты многим мог бы помочь, — тихо сказал он. — После этой ночи половина клинков в негодность пришла. Только я додумался к тебе обратиться. Остальные не в курсе были, что у нас теперь свой заточник завёлся. Кстати…

Арн поднял указательный палец, полез в глубокий карман своих штанов и вынул оттуда горсть чего-то звенящего. Затем с тихим стуком высыпал монеты мне на стол.

— … Твоя работа стоит дороже. Считай это авансом за будущие заказы.

Мужчина подмигнул.

Монеты были грязными и тёмными от времени, края некоторых стёрты, но это были мои первые настоящие деньги, заработанные собственным мастерством. Значит, здесь всё-таки платили не только копчёными лещами!

Я улыбнулся и, стараясь скрыть дрожь в пальцах, сгрёб монеты в ладонь, быстро оценив их количество: десять штук, с виду медных. Они были тёплыми и тяжёлыми. Ссыпал их в карман, где те глухо звякнули.

Интересно, сколько это?

Память Кая тут же услужливо подкинула ответ. Десять медяков — это была цена двух буханок хорошего ржаного хлеба и одной большой кружки пива в таверне. На эти деньги можно было безбедно, хоть и скромно, прожить день. Сто таких потемневших медяков можно обменять на одну серебряную монету — это уже были серьёзные деньги, недельный заработок простого шахтёра. А сотня серебряников составляла одну золотую крону — целое состояние, которое большинство жителей Оплота никогда и в руках не держали.

Выходит, я держал в кармане цену целого дня жизни, а потратил на работу лишь два часа. И это только начало.

Время за едой пролетело незаметно. Методично работая ложкой, вычерпал до дна наваристую похлёбку. Только после этого принялся за главное — огромный кусок мяса, взял его руками. Мяско было тёмным, с длинными волокнами — точно не говядина и не свинина. Скорее всего, вепрятина, как подсказала память мальчишки. Жёсткое, но от долгой варки легко отделялось от кости. Вкус был насыщенным, с тонким сладковатым привкусом и каким-то металлическим оттенком. Тем не менее, это было невероятно вкусно.

Я набил желудок до отвала — впервые за всю эту новую жизнь. Откинулся на твёрдую спинку лавки, чувствуя, как приятная тяжесть и тепло разливаются по телу, просто наслаждался моментом: тихим гулом разговоров, убаюкивающим треском дров в очаге, ощущением полной сытости.

Вдруг в дальнем конце зала раздался стук — кто-то поставил на стол пустую миску. Повернув голову, увидел, как Йорн встаёт из-за стола. Мужчина тоже заметил меня — его единственный глаз на мгновение поймал отсвет огня из очага. Секунду он глядел на меня с холодным любопытством, а затем, не удостоив больше ничем, прошёл мимо и направился к выходу. Другие охотники, доев, поднялись и молча последовали за ним.

Когда они проходили мимо, заметил, как гул в казарме стих почти до шёпота. Стало очевидно — троицу здесь не просто уважали. Их боялись.

Я посмотрел на Арна. Тот ел медленно, не торопясь, и казался абсолютно довольным жизнью.

— Пойду уже, — сказал я, поднимаясь. — Дел ещё много.

Мужик не поднял головы.

— Давай.

— Я сегодня больше не успею сделать клинки, — чувствовал, что должен объяснить. — Но если вы замолвите за меня словечко… могу взяться за них завтра.

— Замолвлю, пацан. Не переживай, — просто ответил шраматый, всё также не глядя на меня и отрывая зубами кусок мяса. — Иди, а то Кнут на дерьмо изойдёт. Да и его понять