Красавчик. Часть 1 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

— После обеда, — сказала Лебедева. — Автобус приедет в четыре часа.

— Я провожу вас завтра до остановки. Где мне вас встретить?

Я почувствовал, как Алёна вздрогнула.

Лебедева запрокинула голову, посмотрела мне в глаза и заявила:

— Не нужно, Серёжа. Завтра я буду снова улыбаться маме. Буду счастливой дочерью. Весёлой и здоровой. Такая у меня сейчас роль. Трудная. А при виде тебя… я обязательно пущу слезу.

Алёна тряхнула шляпой.

— Простимся сегодня, Серёжа, — сказала она. — Ладно?

Лебедева вымучила улыбку.

— Кто знает, Серёжа…

Алёна мазнула рукой по своим глазам.

— … Возможно, однажды мы с тобой ещё встретимся. Ведь может же такое случиться? Если чудо всё же произойдёт.

Мы просидели на скамейке под акацией почти всю ночь. Вернулись в жилой корпус пансионата, когда на небе уже поблекли звёзды, а у горизонта чуть посветлело небо. Остановились около ведущей на третий этаж лестницы.

Поцеловались.

Наш поцелуй затянулся, словно случился в первый раз. Тело Лебедевой прижалось к моему — я почувствовал, как тревожно билось в Алёниной груди сердце. Алёна высвободилась из моих объятий, натянуто улыбнулась.

— Прощай, Серёжа, — сказала она.

Её голубые глаза влажно блеснули.

— Прощай, Алёна, — ответил я.

Тоже скривил губы в улыбке.

Лебедева развернулась и зашагала по ступеням. Шла она неспешно, с прямой спиной и с приподнятым подбородком. Алёна прижала к сарафану на животе руки: будто испугалась, что на виду у меня размажет по щекам слёзы.

Глава 21

Давтян и Александров спали, когда я вошёл в комнату. Нарек похрапывал — Аркадий свесил руку с кровати и чуть слышно стонал во сне. Пахло одеколоном и алкогольным перегаром. Через распахнутую балконную дверь в комнату заглядывала луна. Её очертания пока оставались чёткими. Алая полоса у горизонта ещё не превратилась в яркое рассветное зарево.

На кровать я не лёг. Переоделся в шорты и кроссовки, ещё затемно ушёл на улицу. На главной аллее пансионата светили фонари, когда я уже бежал по ней и рассматривал под ногами квадраты тротуарной плитки. Сегодня утром я вдвое увеличил продолжительность пробежки. На спортплощадке гнал из головы дурные мысли при помощи физических упражнений.

Утром на пляже опять был в одиночестве. Сегодня там даже не кричали чайки. Я сбросил одежду и пошёл к воде. Почувствовал, как разбушевавшееся море гнало меня прочь: оно толкало меня в грудь волнами, метало мне в глаза солёные брызги. На небо утром сбежались серые облака — небо выглядело хмурым и безрадостным: вполне под стать моему настроению.

— Сергей, это была та самая женщина, из-за которой у тебя третий день паршивое настроение? — спросил Александров. — Я говорю о той вчерашней барышне в шляпе и в очках, которая тебя вчера не пустила вместе с нами на танцы.

Я кивнул, придвинул к себе тарелку с омлетом.

Сегодня я в столовой снова уселся спиной к окнам — посматривал на проходивших мимо нашего стола людей. Рассматривал лица блондинок, искал соломенные шляпы и очки с большими тёмными стёклами.

— Серик, почему ты вчера не повёл её танцевать? — поинтересовался Давтян. — Мы вас ждали. Девчонки измучились от любопытства.

Он пошевелил густыми бровями и сказал:

— Теперь ты познакомишь нас со своей женщиной? Раз Арик её уже увидел. Пригласи её сегодня на пляж.

— Не получится, — ответил я. — Сегодня она уедет.

Нарек вскинул брови и спросил:

— Куда уедет? Почему уедет? Надолго?

— В Москву, — ответил я. — Всё. Её отдых закончен.

— В Москву, — повторил Аркадий. — Я так и знал.

Он взмахнул вилкой — словно срубил шашкой голову невидимому противнику.

— Значит, мне вчера не померещилось, — сказал Александров. — Я действительно узнал её голос. Я его раньше уже слышал.

Аркадий навалился локтями на столешницу, хитро сощурился.

— Сергей, как её зовут? — спросил он. — Хоть это ты нам теперь скажешь? Или это по-прежнему большая тайна?

Я без удовольствия прожевал кусок омлета, повёл плечом.

— Алёна.

— Алёна. Хорошо. А какая у неё фамилия?

— Просто Алёна, — сказал я.

Давтян усмехнулся.

Александров дважды щёлкнул пальцем, задумался.

— Алёна… — произнёс он. — Так. Я ведь наверняка её раньше встречал. Не сомневаюсь в этом. Только не соображу, где. У нас она не работает. Это точно. В прокуратуре? Или… нет, стоп. Сергей, эта твоя Алёна замужем?

Александров указал на меня вилкой.

Я покачал головой.

— С замужними женщинами я…

Я не договорил: вспомнил о генеральской жене.

— Но в её паспорт ты не заглянул? — сказал Аркадий. — Ведь так?

— Конечно, не заглянул, — ответил я. — Она выглядела совершеннолетней.

Давтян и Александров обменялись взглядами.

Аркадий заявил:

— Тогда мне всё ясно.

— Все они не замужем, — произнёс Нарек, — когда знакомятся на курорте с красивыми мужчинами.

— У неё точно есть муж, — сказал Аркадий. — И с её мужем я наверняка знаком. Иначе бы эта Алёна от меня не пряталась. Она тоже меня узнала. Клянусь вам, товарищи: её голос я раньше слышал! Не соображу только, у кого из моих приятелей жену зовут Алёной.

Александров нахмурился, потёр рукой подбородок.

Я наколол на вилку кусок омлета, сунул его в рот — не почувствовал вкус.

— Наш Серик не видел её паспорт, — напомнил Давтян. — Понимаете, что это значит? Это здесь она была Алёной. Там, в Москве, её могли звать Светой, Наташей или даже Жанной. Раз уж она тебя, Арик, узнала, то зачем бы сказала Серику своё настоящее имя?

Давтян улыбнулся.

Аркадий вскинул руки.

— А ведь действительно! — сказал он. — Зачем? Если она прятала от меня лицо, то наверняка утаила от Сергея и своё настоящее имя. Никакая он не Алёна. Теперь я в этом почти не сомневаюсь. Она москвичка, да ещё и замужем. Это точно.

Александров кивнул. Лампа у него над головой мигнула.

Я пожал плечами и ответил:

— Может, она и не Алёна. Какая теперь разница? В любом случае: у нас с ней всё закончилось. Сегодня она уедет. Останется для меня Алёной навсегда. Мы неплохо провели вместе время. Но теперь у неё будет своя жизнь, а у меня — своя.

Давтян тряхнул головой.

— Серик, вот это правильно, — произнёс он. — Это ты хорошо сказал.

— Она оставила тебе номер своего московского телефона? — спросил Аркадий.

Я покачал головой.

— Нет. Не оставила.

— Вот и хорошо, Серик. Ну их… этих замужних женщин. Нам такие в Москве не нужны.

Давтян отсалютовал мне стаканом с компотом.

Александров тоже поднял свой стакан.

— Что теперь будешь делать, Сергей? — спросил он. — Какие планы?

Я задержал взгляд на лице очередной блондинки — та посмотрела на меня, улыбнулась.

Я заслонил её улыбку от своих глаз стаканом с компотом. Ковырнул вилкой омлет. Вопреки желанию, не отодвинул тарелку в сторону.

Ответил:

— Отдыхать буду. Без вариантов. И развлекаться, конечно.

Нарек и Аркадий улыбнулись; чокнулись гранёными стаканами, где утонули в мутной воде сухофрукты.

— Это ты, Серик, правильно решил, — сказал Давтян. — Молодец.

— Это по-нашему, — согласился Александров. — Всё самое интересное у нас ещё впереди.

На пляж я после завтрака не пошёл: уснул, едва только Давтян и Александров вышли из комнаты.

Спал чутко, тревожно.

Дважды вставал и выглядывал в коридор: сквозь сон мне показалось, что стучали в дверь.

В обед Аркадий и Нарек потчевали меня в столовой весёлыми байками. Рассказывали о своей московской жизни и о своих планах на будущее. Аркадий рассчитывал, что уже этой осенью он получит новую звезду на милицейский погон. Нарек ещё не расстался с мыслью о поездке во Владивосток. Он лишь ещё не решил: отправится туда весной или дождётся лета. Давтян и Александров в один голос призвали меня сменить распорядок дня: хотели, чтобы я снова спал ночью, а не днём. Я пообещал им, что «так и сделаю». Но после обеда снова остался жилом корпусе.