Красавчик. Часть 1 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

Я выпроводил за дверь своих соседей по комнате (там их уже дожидались Валентина и Рита с Василием). Вскипятил воду, растворил в кипятке ароматные гранулы кофе. В шортах и с голым торсом вышел на балкон. Зевнул, взглянул на украшенное перистыми облаками небо, зажмурился от яркого света. Утром мне показалось, что сегодня будет дождь. Но пасмурным сейчас было лишь моё настроение. Я недовольно скривил губы, когда услышал вопль чайки. Снова зевнул и сделал глоток кофе — ожидаемо обжёг кипятком язык. Поставил кружку перед собой на низкие перила.

Посмотрел на часы — нахмурился.

Алёну я заметил на ступенях у главного выхода из жилого корпуса пансионата в половину четвёртого вечера. Примерно в это время я и рассчитывал её увидеть: ещё утром прикинул, что институтский профессор (Алёнин отец) непременно отправится на остановку заранее (как минимум за полчаса до отправления автобуса). Лебедева вышла на улицу наряженная в бежевый сарафан, в знакомой мне соломенной шляпе и в очках с большими тёмными стёклами. Держала в руке тряпичную сумку. Громкий стук её каблуков прозвучал точно в такт биению моего сердца.

Вслед за Алёной на ступени вышла стройная женщина с непокрытой головой — в солнечном свете блеснули кудри её окрашенных хной волос. Женщина будто бы копировала Алёнину походку: так же покачивала бёдрами, стучала каблуками. Я невольно улыбнулся, когда подумал, что Елена Лебедева очень походила на свою маму: и фигурой, и ростом. Переключил внимание на появившегося следом за женщинами мужчину: седовласого, широкоплечего, с заметно выпиравшим (будто бы надутым) животом. Мужчина нёс в руках два больших коричневых чемодана.

Алёна заговорила со своей мамой — я невольно прислушался.

Смотрел, как семья Лебедевых оглядывалась по сторонам (все трое будто бы прощались с пансионатом) и неспешно шли в направлении невидимого даже с моего балкона шоссе. Женщины шагали плечо к плечу — то и дело посматривали друг на друга, переговаривались. Седовласый мужчина шёл за ними следом, тащил явно нелёгкие чемоданы и будто бы преграждал женщинам обратный путь. Заглянула в мою кружку чайка — она промчалась в паре метров от меня. Стук каблуков я уже не слышал. Но о нём мне напоминало ударявшееся о рёбра сердце.

Женщины дошли до изгороди из подстриженных кустов. Со спины их догнал порыв ветра. Он потревожил причёску Алёниной мамы. Алёна придержала рукой свою шляпу. Я снова отметил, что мать и дочь Лебедевы со спины походили друг на друга. Стройные ноги, прекрасная осанка. Я посмотрел на соломенную шляпу, на выпиравшие из-под тонкой ткани сарафана Алёнины лопатки. Алёна чуть дёрнула головой — будто бы рассмеялась. Я то ли услышал её смех, то ли воскресил его в памяти. Невольно улыбнулся. Словно тоже ощутил веселье. Пригубил горячую кружку, согрел язык горьковатым напитком.

Заметил, что Алёна вдруг остановилась, обернулась.

Лебедева приподняла лицо (блеснули тёмные стёкла очков). Алёна снова придержала рукой шляпу. Замерла, точно задумалась. Я почувствовал на своем лице её взгляд. Отметил, что Лебедева не сняла очки. Но я ни на миг не усомнился: смотрела она именно на меня. Я взглянул на её губы, на родинку под губой. Улыбнулся — вполне искренне. Лебедева всё же выпустила шляпу — махнула мне рукой. Её отец тоже замер и обернулся. Он безошибочно отыскал меня взглядом. Я рассмотрел его загорелое лицо, глубокие морщины на лбу, прямой нос, впалые щёки, острые скулы.

Профессор Лебедев мне показался уставшим и серьёзным. Я отсалютовал ему и его дочери кружкой с кофе. Алёна улыбнулась. На лице профессора не дрогнул ни один мускул. Лебедев повернулся к дочери и о чём-то ей сказал. Алёна кивнула, бросила на меня прощальный взгляд и уже через миг поспешила за своей мамой. Профессор Лебедев тряхнул чемоданами и чинно последовал за своими женщинами. Алёна скрылась за поворотом. Я ещё пару секунд рассматривал голубую рубашку и серые брюки её отца. Пока ни спрятались за кронами деревьев и они.

Шаги я не слышал — лишь стучало в груди сердце.

Я сделал глоток из кружки и перевёл взгляд на блестевшее за деревьями море.

За ужином я уселся лицом к окнам, как и во время своего первого посещения этой столовой. Краем глаза замечал проходивших мимо нашего стола женщин, но не поворачивал голову — смотрел в тарелку. Рассеяно разглядывал лежавшую у меня в тарелке запеканку. Изредка я поглядывал и на говорившего сейчас Александрова. Тот теперь сидел по левую руку от Давтяна. Аркадий рассказывал нам истории из своей милицейской работы, снова угрожающе помахивал в строну Нарека вилкой.

У меня за спиной шумели многочисленные голоса, скрипели столы и стулья, позвякивала посуда.

Давтян воспользовался паузой в монологе Александрова и произнёс:

— Поздравьте меня, товарищи. Я сделал Валентине предложение. Валечка согласилась стать моей женой.

Нарек улыбнулся. Александров подавился запеканкой, закашлял. Он выронил приборы (те звякнули о край тарелки), постучал себя кулаком по груди. Его широко открытые глаза влажно блеснули.

Я опустил вилку и посмотрел на Аркадия; убедился, что тот дышит. Затем перевёл взгляд на замершего с широкой улыбкой на лице Нарека. Я не понял: пошутил Давтян или сказал нам правду.

Александров смахнул слёзы с глаз и спросил:

— Нарек, что ты сделал? Повтори, я не расслышал. Или услышал что-то не то.

— Я предложил Валечке стать моей женой, — ответил Давтян. — Сегодня, по пути с пляжа. Валентина согласилась. Так что поздравьте меня. Я привезу домой не только морской загар и ракушки-сувениры, но и красавицу-невесту.

Аркадий пару секунд всматривался в лицо Нарека, затем повернулся в мою сторону — я пожал плечами.

Аркадий покачал головой, сделал жадный глотом из стакана: смочил горло остывшим какао.

— Нарек, это правда? — спросил он. — Или ты нас разыгрываешь?

— Разве я похож на шутника? — спросил Давтян. — Даже обидно.

Он скривил губы, дёрнул плечами.

— Я серьёзный взрослый мужчина, — заявил Нарек. — Так об этом Валентине сегодня и сказал. Все эти игры в намёки не для меня. Если мне понравилась женщина, значит: я на ней женюсь. Валентина мне нравится!..

Нарек приподнял брови.

— … Поэтому я, как честный человек, сразу рассказал ей о своих намерениях, — сообщил он. — Зачем нам с ней ходить вокруг, да около? Разве мы дети какие? Сразу определимся, кому из нас что нужно. Так я считаю.

Давтян хмыкнул.

— Серик, ты мне сказал: Валечка хочет замуж. Ну а я хочу её, как женщину, как жену. Наши с ней желания совпадают. Так зачем нам тянуть? Я сказал валентине, что мы поженимся в сентябре. Устроим свадьбу на сто персон. Красиво будет!..

Нарек взмахнул рукой.

— … Шампанского будет много, — объявил он. — Хороший коньяк из Еревана земляк пришлёт. Займём в ресторане весь зал. Гулять будем так, что во всей Москве нас услышат! Красивая будет свадьба. Я такую уже делал. Эта получится не хуже.

Давтян окинул столовую взглядом, словно уже представил заполненный гостями свадьбы зал ресторана.

Мы с Александровым снова переглянулись. Аркадий хмыкнул, покачал головой.

— Нарек, зачем ты спешишь? — спросил Аоександров. — Ты уверен, что снова не ошибёшься? Мы с тобой уже были женаты. Разве первый раз тебя не научил осторожности? Ведь ты же с Валентиной ещё даже… вы ещё не спали вместе.

Нарек вскинул руку и указал на Аркадия пальцем.

— Вот это ты, Арик, верно заметил. Об этом я Валечке тоже сказал. Я ей честно признался, что восхищён её красотой; что её дивный голос радует мой слух. Но рассказал и о том, что уже был женат. Как и она однажды была замужем.

Давтян чуть сощурился и добавил:

— Поэтому я предложил… подстраховаться. Первая брачная ночь — это звучит красиво и романтично. Но что если в эту ночь мы поймём, что не подходим друг другу? Такое случается — дед мне об этом рассказывал. И что тогда? Развод?

Нарек улыбнулся, откинулся на спинку стула.

Его глаза хитро блеснули.