Операция "Ловец Теней" (СИ) - Март Артём

Когда я закончил свои слова, мне уже приходилось прилагать усилия, чтобы перекричать толпу. А толпе будто бы и не нужно было больше никаких слов. Они ринулись на Малика, стараясь схватить его, стараясь что-то ему сказать. Кто-то, наверняка, желал расправиться со стариком в давке.

Весь страх, все обиды, что копились в умах этих людей долгие годы, в одночасье выплеснулись на Малика Захира.

— Помогите… Помогите мне уйти отсюда! — кричал слабым, бессильным голосом Малик, вцепившись в рукав Насима, пытавшегося отбиться соседа по имени Фарух, одного из должников Малика.

Фарух кричал, размахивал палкой, пытаясь дотянуться ею до старика.

Старейшина пребывал в полнейшем ужасе, он жалостливо вертел головой, но видел вокруг только злые лица. Лица людей, наседающих на него и его внуков. На его подручных, что пытались удержать разбушевавшуюся толпу, что кричала и волновалась за спиной.

Малику было уже не до шурави. Он даже не видел этого молодого человека. Казалось, этот Саша и его пленник просто растворились в толпе, стали частью ее, когда она поперла на Малика. А может быть, он просто ушел. Исчез, испарился, воспользовавшись ситуацией.

— Насим! — взмолился Малик, стараясь привлечь внимание своего внука.

Ясин тоже был занят. Он разом отмахивался от троих безоружных мужчин дубинкой.

— Он лгал! Он вам всем лгал! Ради Всевышнего! Вы потеряли разум, братья мои⁈ — кричал Малик в иступленном ужасе.

— Правду говорит шурави! Про Зейнаб все знают! — закричал грузный и бородатый Махмуд, указав на Малика палкой. — Все знают, что это ты расправился с ним!

— Это ложь! — только и смог ответить Малик.

— А Шахид? Малик, отвечай нам перед лицом Аллаха! Говорили, ты с ним водился! — прозвучал зычный, тонковатый мужской голос над толпой. Малик не знал, кому он принадлежал.

Но то обстоятельство, что голосу стали вторить и другие, привело старейшину в еще больший ужас.

— Ростовщик! — крикнул кто-то третий. Голос был низкий, грубый, но громкий. — Он давал мне зерно весной, а осенью требовал вдвое! Это же риба!

Последняя фраза стала тем, что напрочь сорвало толпу с поводка.

Среди прочего крика, гама, звуков завязавшихся тут и там драк Малик услышал разномастные голоса:

— Риба! Риба!

— Харам!

— Бесчестный!

— Харам!

И тогда он увидел, как толпа вдруг схватила Насима, буквально оттянула его в сторону и принялась бить.

Прежде чем Ясин успел схватить своего деда за плечи и защитить собой, Малик успел увидеть, как Насима завалили на землю, принялись бить палками и ногами.

Страшная пыль поднялась от топота многочисленных ног. Крики, гам, звуки ударов и злобные выкрики — все смешалось в один сплошной поток шума. Он, словно гул горной реки, вливался в уши, не давая больше ничего услышать.

Когда Малика потянули в сторону, он уже был сам не свой. Старик полностью растерялся. В сердце его закололо. Воздух с трудом проникал в грудь. Он не мог надышаться. Тяжесть старости будто бы увеличилась стократно.

Он понимал немногое. Понимал, что Ясин пытается защитить его от разъяренной толпы. Понимал, что к его внуку присоединились еще двое или трое его людей. Когда Малик уже не мог идти сам, его понесли — кто-то буквально закинул старика на закорки.

Они отправились вверх по улице, к дому старейшины.

Когда Малик обернулся, чтобы посмотреть, что же происходит там, за его спиной, он увидел, как его немногочисленных людей — пятерых или семерых мужчин — отчаянно бьет толпа не меньше чем из тридцати человек.

— Занесите… — простонал Малик, стараясь отдышаться, — занесите меня в дом! Немедленно!

Когда они забежали в широкий, обнесенный дувалом двор дома старейшины, Ясин затащил Малика в дом. Еще трое приспешников старейшины остались во дворе, чтобы затворить большие деревянные ворота.

— Проклятый шурави! — кричал разъяренно Ясин, стараясь высмотреть что-то в крохотных окошках большого светлого мужского зала. — Если б не он…

— Внук мой… — хрипловато дыша, позвал его Малик с широкой тахты, устланной верблюжьими одеялами и подушками. — Внук…

— Дедушка!

Ясин кинулся к старику.

— П-принеси мне… — борясь с собственным дыханием, очень слабым, тихим голосом, начал Малик. — П-принеси голубя с голубятни. Я… я напишу послание Шахиду…

Мы протискивались сквозь бушующую толпу недолго.

Разозленные люди нас почти не замечали. Весь их гнев оказался направленным на Малика.

Продираясь сквозь народ, я использовал Тарика Хана как таран. Он шел несмело, спотыкался, сталкивался с людьми. Один раз даже упал и что-то промычал.

Вокруг гудела толпа. Где-то позади шли ожесточенные драки. Люди кричали, ругались. Бросались в Малика и его людей камнями. Все это затягивала желтовато-белая кишлачная пыль, поднятая народом.

Мариам, сначала шокированная всем происходящим, прижалась ко мне. Я обнял ее за плечи, чтобы не потерять. Но уже через полминуты она пришла в себя.

— Вон там… — пискнула она дрожащим от напряжения голосом. — Там есть выход в огороды… Там мы можем пройти…

Так мы и сделали.

Мы удалились от гула и крика. Удалились от улиц и домов, стали двигаться полями и огородами.

Здесь шум и гам все еще слышались, но казались приглушенными и далекими. Не угрожающими нам опасностью.

Тарик шел медленно. Возможно, ему мешала рана, возможно, он специально тормозил группу. Мне то и дело приходилось подгонять его, прикрикивать на пакистанца и отпускать ему тумаки.

Мариам, шедшая рядом, постоянно оглядывалась. Прислушивалась. Бросала на меня полные тревоги взгляды.

Мы вышли из кишлака и отправились наверх по узкой дорожке, пролегавшей в гору, между двумя невысокими и пологими холмами.

— Я… — заикнулась вдруг Мариам. — Что же будет дальше?

— Дальше тебе нужно найти своих отца и брата, — сказал я. — С ними ты будешь в безопасности.

Внезапно девушка остановилась. Я провел Хана на несколько шагов вперед и тоже замер. Обернулся.

— Малик будет мстить, — проговорила Мариам тихим, дрожащим голосом.

— Будет, — без обиняков сказал я.

Внезапно девушка спрятала лицо в ладони, а потом опустилась. Села на землю. И заплакала.

Я вздохнул. Завалил Хана на землю. Приказал ему лечь и не двигаться.

— Ты у меня на мушке, сукин сын, — проговорил я, опустившись к нему.

Хан не издал ни звука. Он просто лежал на спине, совершенно дезориентированный. Казавшийся беспомощным. Но я понимал — с ним нужно держать ухо востро.

Я медленно пошел к Мариам. Застыв рядом, тронул ее за плечо. Девушка подняла на меня заплаканные глаза.

— Это все из-за меня… — проговорила она, всхлипнув. — Если бы я не решила тогда вернуться в дом, тебе бы не пришлось стрелять, Саша. Тебе бы…

— Ты не виновата, — покачал я головой и присел рядом. — Никто не виноват. Идет война. Некоторые, например такие, как этот Малик, пользуются войной. Пользуются, чтобы набить свой карман. То, что произошло сегодня, было лишь вопросом времени.

— Ч-что? — пискнула девушка.

— Люди уже были озлоблены на вашего старосту. Уже носили в себе обиду на него. Они устали. Именно поэтому так легко было разжечь этот огонь.

Мариам сглотнула. Шмыгнула носом. Ее глаза были красны от слез.

— Пусть Малик и негодяй, — продолжил я, — но негодяй мудрый. Он прекрасно понимал, к чему идет дело. Прекрасно понимал настроения в кишлаке.

Девушка по-прежнему смотрела на меня непонимающим взглядом.

— Искра, о которой он говорил, когда пришел к твоему отцу в первый раз. Помнишь?

— П-помню… — Мариам кивнула. — Но теперь… Теперь в кишлак придут бандиты. Придут, чтобы…

— Да. Придут, — я кивнул. Потом глянул на Хана.

Тарик медленно шевелился, но встать не пытался. Только поудобнее улегся на острых камнях у тропы.

— Но я не дам ни тебя, ни твоих близких в обиду, Мариам, — сказал я решительно. — Обещаю!