Операция "Ловец Теней" (СИ) - Март Артём

— Рот, Хан.

— Д-да-ай скажу. Два слова скажу, потом делай что хочешь, — проговорил Хан быстро. — Потом вяжи, как хочешь. Ничего против не сделаю.

Спустя несколько мгновений раздумья, я отпустил его нос. Брезгливо вытер пальцы от крови о куртку Хана.

Тарик покривился несколько мгновений. Подвигал лицевыми мышцами, чтобы прогнать болевые ощущения. Потом посмотрел на меня.

— Ты же умный человек, шурави, — начал он. — Ты же понимаешь, что со мной и с девочкой, с ее семьей…

Хан кивнул головой назад, на Мариам.

— … что все вместе мы не уйдем. Что душманы конными нас догонят. Оружия у тебя нету. И у твоих друзей тоже нету. Мы простая добыча.

— Ты зря сотрясаешь воздух, — сказал я. — Береги дыхание. В душном мешке воздух тебе понадобится.

Хан улыбнулся. Но теперь своих окровавленных зубов мне не показал.

— Сейчас мы идем за ее отцом и братом. Тогда нас будет четыре человека. Четыре человека — это много. Четырех человек видно далеко. Нас сразу засекут.

— Не тяни время. Если хотел сказать что-то дельное, то говори.

— Хотел, — согласился Хан. — Хотел договориться.

Хан оглянулся. Посмотрел на Мариам. Девушка не выдержала взгляда Хана. Отвела глаза.

— Я слышал, как ты клялся защищать ее от бандитов, — сказал Хан с ухмылкой. — Это добрая клятва. Хорошая. Но как ты это сделаешь? Как защитишь ее с этим мусором…

Хан посмотрел на мою винтовку.

— … И пятью патронами. Ты же видел, ни ее отец, ни ее брат — не воины. А мы с тобой — да.

Я медленно начинал понимать, к чему клонит Хан. Понимать, чего же он хочет мне сказать. А вернее — предложить. А потому заранее решил, как отвечу Тарику Хану.

— Ты ведь хочешь им помочь, шурави, — продолжал Тарик. — Я вижу по твоим глазам, что хочешь. Взгляд у тебя решительный, злой. А еще ты знаешь, что не сможешь и меня довести до своей заставы, и их уберечь. Потому я предлагаю тебе договор.

— Отдать тебе винтовку и отпустить, — догадался я, — а самому взять Мариам и ее семью и уходить за Пяндж?

Тарик не ответил сразу. Он явно удивился моему вопросу. Но скрыл свои эмоции за хмурой миной, которую состроил, как только услышал мои слова.

— Ты отдаешь мне оружие, — наконец заговорил Хан. — Я, взамен, отвлеку на себя душманов, которые скоро пойдут по нашему следу. Я хороший стрелок. И в одиночку я смогу ходить гораздо быстрее, чем…

Хан повел плечами, намекая на связанные руки.

— Тогда ты спокойно перейдешь границу, — закончил Хан.

Я хмыкнул.

— Или, может, у тебя есть какие-нибудь собственные тактические идеи? — спросил Призрак.

— Знаешь, какое тактическое преимущество я считаю самым полезным? — спросил я Тарика.

Тот молчал, глядя мне прямо в глаза.

— Когда противник недооценивает твои силы.

Хан вздохнул.

— Знаешь, шурави, какие две вещи меня больше всего разочаровывают в людях? Первая — человеческая глупость. Вторая — человеческое упрямство. Но вторая вещь еще хуже. Особенно когда человек упорно старается чего-то достичь и не понимает, что все его старания напрасны. А нужно было лишь взглянуть на вопрос шире. И тогда становится понятно — стараться в эту сторону нет смысла.

Я сделал самую мерзкую ухмылку, которую только мог изобразить. Потом положил винтовку на плечо и опустился рядом с Ханом. При этом я не переставал смотреть ему в глаза.

— Взглянуть шире, говоришь? Ну что ж. Давай я позволю тебе взглянуть шире.

Хан неприятно искривил губы. Нахмурился. Лицо его стало кислым до омерзения.

— Ты и твои Призраки Пянджа, — продолжал я. — Вы охотились за капсулой с микрофильмом, не так ли?

Тарик еще сильнее потемнел лицом, но ничего не сказал.

— Той самой, которую нес в желудке пакистанский шпион Саид Абади. Ты, кстати, приказал его убить. И убил.

Хан медленно и немного свистяще засопел сломанным носом.

— Вы полагали, — продолжал я, — что капсула все еще находится на Шамабаде. Но я тебе скажу вот что: я уже давно нашел ее. Еще до Бидо, еще до того, как ты со своими людьми стал совать нос в Союз. Капсула уже давно у КГБ. И я тебя уверяю — они изучили ваш пакистанский микрофильм вдоль и поперек.

Хан хмыкнул.

— Ты лжешь, — сказал он, повременив несколько мгновений.

Я пожал плечами. Встал.

— Ты скоро сам проверишь, лгу я или нет. Комитетчики обязательно спросят у тебя про микрофильм, когда я отволочу тебя к ним.

Хан по-прежнему молчал. Он только и мог что бессильно сверлить меня злобным, полным холодной ярости взглядом. Командир Призраков, казалось, уже даже и не пытался скрывать от меня своих эмоций.

— А теперь, — продолжил я, сминая комок тряпки в кулаке, — открой-ка рот пошире.

— Мариам!

— Папа!

Я придержал Хана.

Девушка же побежала навстречу отцу, с посохом стоявшему на широкой плосковатой вершине большого, но невысокого холма. Всю левую его часть занимало смирное стадо овец.

Между ними ходил Карим. Но даже он поспешил к сестре, когда та крепко обнялась с отцом.

Я наблюдал, как мальчишка, расталкивая упрямых овец, спешил к ним.

Подогнав Тарика Хана, я пошел следом.

— Мы слышали, что творится в кишлаке, — сказал Абдула, когда немного отстранил от своей груди Мариам и посмотрел на меня. — Не так давно тут проходил старый Хилал. Он шел к реке, чтобы порыбачить. Рассказывал, что молодые ополчились на старейшину.

Голос Абдулы звучал твердо, но грустно. С какой-то горечью.

— Я сразу понял, что дело в тебе и твоем…

Абдула замолчал, осматривая связанного Хана, которого я вел, твердо держа за узы на руках.

— … И твоем друге.

— Он мне не друг, как ты видишь.

Абдула кивнул.

— Я догадывался об этом. Тот бородатый мужчина, он тоже?

Я кивнул.

— Если все настолько плохо…

— Плохо, — покивала Мариам и принялась быстро рассказывать Абдуле, что случилось перед нашим уходом.

— Ты умница, дочка, — сказал Абдула, — умница, что вспомнила про мое старое ружье.

Старик поднял взгляд на меня и продолжил:

— Такому молодому воину как ты, Саша, оно послужит лучше, чем мне.

— Благодарю, — кивнул я. — А еще извиняюсь.

— За что? — спросил Абдула, но по его спокойному, теплому взгляду я понял, что он ни капли не удивлен.

— За то, что подверг вас опасности. После того, что случилось — я первый враг старейшины. А ты и твои близкие — пошли следом.

Абдула взглянул на свою дочь. Потом обернулся на Карима, который уже спешил к ним с Мариам.

— Мы стали врагами старейшины в тот самый час, — заговорил, наконец, Абдула, — когда привели тебя и твоего… Хм… «друга» в свой дом. Я понимал, чем рискую. Понимал, что это может вызвать гнев. Понимал, что очень может быть, нам придется искать себе новое жилище. Но иначе поступить не мог.

Говоря эти слова, Абдула смотрел не на меня. Он смотрел на Мариам. Дочка отвечала ему несколько удивленным взглядом. Кажется, она ожидала того, что отец будет в ярости, когда узнает, что же произошло. И его реакция, его слова поразили девушку до глубины души.

— Ты у меня очень храбрая, дочь моя. Я тобой горд.

Карим как раз подоспел к Абдуле и Мариам. Он замер, уставившись на меня удивленными, широко округлившимися глазами.

Абдула и Мариам посмотрели на него.

— Это винтовка моего отца? — спросил мальчик у меня.

Я покивал.

— Мы с тобой слеплены не из того теста, сын мой, — сказал Абдула, положив Кариму руку на плечо, — не для войны. Я рад, что это старинное оружие находится в надежных руках.

— Можешь не переживать, Карим, — сказал я, — когда все закончится и мы будем в безопасности, я верну винтовку твоему отцу. И когда-нибудь ты возьмешь ее в свои руки.

Мальчик помялся несколько мгновений.

— Старик говорил правду? — спросил он не у своего отца, а у меня, — старик Халил не лгал, когда говорил, что старейшина пошлет за нами душманов?

— Нет, Карим, — сказал я. — Не лгал. Я думаю, бандиты уже идут по нашим следам.