Мне не нужен муж! Что значит, вы настаиваете?!

Глава 25. Символическая жертва бюрократической волокиты

— Низкий поклон Вам, муазиль Вивьен, что согласились идти со мной в ратушу, — всю дорогу благодарил Яну посыльный, — у нас такое творится… — снизив голос, обмолвился он.

К сожалению, что именно творится, конкретизировать посыльный не стал. Оставалось только гадать. Проводив Яну до двери кабинета Шаброля, он испарился со словами:

— Заходите, вас ждут.

Однако сразу заходить она не стала — дала себе пару секунд настроиться. И пока настраивалась, уловила, что в кабинете кто-то разговаривает. Тяжёлая дубовая дверь плохо пропускала звуки, но сложилось впечатление, что разговор происходит на повышенных тонах. Яна даже засомневалась, стоит ли заходить, когда обстановка и без неё накалена. Шаброль кого-то отчитывает, так и Яна под горячую руку попадёт.

Минутное ожидание ничего не дало. Хозяин кабинета продолжал расходиться. И стало понятно: тянуть дальше — себе дороже.

Яна постучала и вошла. Она полагала, что застанет хозяина кабинета сидящим за столом и мечущим громы и молнии в бледного от страха клерка, который стоит, потупившись перед начальником. Однако картина была несколько иная, если не сказать, прямо противоположная. Хозяин кабинета действительно сидел за столом, однако громы и молнии не метал. Потный и красный, как рак, он втянул голову в плечи и подобострастно смотрел на возвышающегося над ним мужчину в чёрном плаще.

— Мне уже не раз поступали жалобы от жителей Трэ-Скавеля, но я и подумать не мог, насколько всё плохо, монсир Шаброль, — суровым начальственным голосом произнёс обладатель плаща.

Его манера держаться, взгляд, движения не оставляли сомнений, что он какая-то очень важная персона — кто-то, кто гораздо выше по положению, чем заместитель градоначальника.

— Когда я прибыл сюда с проверкой, надеялся, что работа городской ратуши налажена, как часы, но что я вижу?! — пригвоздил он Шаброля взглядом. — Разгильдяйство! Безответственность! Самодурство!

Теперь понятно — человек в плаще, видимо, инспектор. Он произносил слова смачно и с чувством, и с каждым его словом Шаброль всё сильнее и сильнее втягивал голову в плечи.

— Какая безалаберность и дармоедство! — продолжал обличать проверяющий.

Его речь звучала патетично, как смертный приговор. Хозяин кабинета уже чуть под стол не сполз. При этом они оба, казалось, даже не замечали Яну.

— Я всё исправлю, — дрожащим голосом пообещал Шаброль. — Видите, муазиль уже здесь. Приму её прямо сейчас.

Внимание обоих мужчин, наконец, переместилось на Яну. Интересно, сейчас, когда инспектор смотрел на неё, его взгляд не казался разгневанным, а наоборот, немного ироничным. Но как только его карие глаза вновь взглянули на Шаброля, в них вспыхнул испепеляющий гнев. Какая стремительная метаморфоза. Удивительно.

— Уж будьте добры, примите, — с назидательным сарказмом выдал человек в плаще. — Заметьте, это не просто муазиль. Эта муазиль — символическая жертва бюрократической волокиты! — пафосно подчеркнул он. — Её пример показателен. Он — прямая демонстрация того, как всё здесь прогнило!

После этих слов картинка для Яны окончательно сложилась. В ратушу прибыл важный начальник с инспекцией. Начал он, видимо, с проверки того, как здесь организован приём горожан, и что же он обнаружил? Разгильдяйство и чиновничий произвол. Яне отказали в аудиенции, хотя в ратуше полно свободных чиновников, которые валяют дурака, вместо того, чтобы принимать горожан. Ах, как проверяющий отчитывал Шаброля и бичевал пороки! Яна смотрела бы и смотрела. Он, вообще, ей понравился. А его живые карие глаза почему-то казались знакомыми.

— Муазиль Вивьен, по какому вопросу вы хотели обратиться к монсиру Шабролю? — вместо хозяина кабинета пригласил Яну к беседе проверяющий. — Он готов вас выслушать и помочь, ведь так, монсир Шаброль?

— Готов, — нервно икнул он, ни жив ни мёртв.

Яна поняла, что настал её звёздный час, и произнесла заготовленную пламенную речь о том, как несправедливо требовать погашение задолженности у человека, который к этой задолженности не имеет прямого отношения, и только-только вступил в наследные права. Она просила о реструктуризации долга. А также напоминала, что у всего есть срок давности.

— Таким образом, я прошу, чтобы выплату разбили на части и растянули во времени, а также настаиваю, чтобы сумму долга пересчитали с учётом срока давности, — подытожила Яна.

— Но позвольте, — осмелился возразить Шаброль, — городская казна и так долго не получала от владельцев лавки налогов, а вы просите ещё отсрочить выплаты?

Он гусем вытянул шею и поднял взгляд на проверяющего в поисках одобрения. Видимо, расчёт был на то, что неплательщиков налогов не любит ни один чиновник.

— Да, городская казна крайне нуждается в этой сумме… — инспектор мягко похлопал Шаброля по плечу, и тот приободрился, учуяв поддержку, но ненадолго, — …крайне нуждается, если она пуста. Так это правда, что казна опустошена? — поинтересовался он вкрадчиво.

Шаброль побледнел.

— Нет-нет. Конечно, нет, — скороговоркой заверил он и покрылся испариной. — Все средства на месте.

— Вот и хорошо, что казне ничего не грозит, — проверяющий снял руку с плеча Шаброля и посмотрел на Яну. — Значит, поводов отказать муазиль нет.

Она поймала его взгляд, и он снова показался ей знакомым. Яна готова была голову на отсечение отдать, что где-то этого мужчину уже видела. Но где? Ему лет сорок пять. Крупные, но благородные черты лица. Да нет, пожалуй, такого носа с горбинкой нет ни у одного её знакомого. Наверное, показалось. Но неожиданно инспектор ей подмигнул.