Ломоносов Бронзового века (СИ) - Гринчевский Игорь Леонидович

— А жить вообще опасно! — усмехнулся старик. — Взять хоть Сарката Ерката из твоих сказок. Мог бы тихо сидеть. Мудрый ведь, знает и умеет многое, такого и дома почётом окружили бы. Но нет, шастает по морям, родне всё помогает. А зачем? Нет, Руса, помолчи, пусть твой брат ответит.

Тигран-младший почесал в затылке.

— А как же не помочь, если можешь? Это же не кто-то о помощи просит, а родня. Он тем самым Род усиливает. Ну и вообще, характер такой!

— Во-от! Верно ты сказал. От характера многое зависит. Но важно еще и то, что если ты сегодня не воспользовался возможностью Род усилить, завтра судьба может повернуться против тебя. И исчезнете с лица земли и ты, и твои родичи.

Он протянул руку и ласково потрепал мои волосы.

— Услышали мы твои слова, Руса. И решили случай не упускать. Род Еркатов теперь тоже за реку перейдёт. Заводь камышовую себе заберём, залежи торфа тоже, ну и земельку, что по соседству. А ещё — больше норий поставим. Пусть эти водяные колеса, как ты говорил, нам породу и шлак дробят, кузнечные молоты поднимают и меха при печах раздувают.

— Так мастер же говорил, что он таких колёс делать не умеет и не будет? Да и сделать он может только три-четыре в год…

— А мы его пока не торопим! — широко улыбнулся Тигран-старший. — В этом году может сделать четыре, и по старому образцу. А вот со следующего пусть тоже двигается. Помощников берёт, новое пробует… Мы ему так и сказали, дескать, не сумеете вы, мы других мастеров пригласим, из далёких земель.

Тут уже не только мы с братом заржали, но и Дикий присоединился.

— Ой, как он заверещал! — довольно излагал дед. — Заяц подстреленный, и тот не так жалобно плачет. Потом проклинать нас стал…

— А вы?

Нет, я догадывался, как родичи торг вели, но, во-первых, дед рассказывал со вкусом. Видно, что ему самому нравилось, а во-вторых, родня открывалась мне с новой стороны. Эвона как, они оказывается, те ещё инвесторы!

Впрочем, я мог бы и раньше догадаться. А выкуп родичей, разве не был «рискованной инвестицией»? А создание нашей «промзоны» на высоком берегу?

— А мы ему и говорим, мол, без таких колёс новые печи не получатся!

— К-ха… К-ха! Какие ещё новые печи?

— Так ты ж сам рассказывал, когда про своего Сарката говорил! Большие печи, с высокой трубой. Чтобы за раз шесть, а то и десять талантов железа делать. Раньше мы не могли, особых кирпичей не было.

— Так и теперь ещё нет. Мастер Оган только рецепт отрабатывает. Кирпич через раз получается, иногда часть партии быстро выгорает. И приходится печи чинить.

— Так мы и не торопимся, Руса, — довольно поддел меня дед. — Колёса только на будущий год будут. А то и через год. Успеем мы всё опробовать. А пока дома занимаем, землю распахиваем. В этом году надо побольше засеять. И не только зерном, но и овощами. Репу, капусты, свеклу — их через реку не натаскаешься. Пусть местные будут.

— Гороха побольше засеять надо! — рубанул я.

— Это зачем ещё? — заинтересовался старый. — Опять новая хитрость от предков?

— Да, трёхполье называется. Вот смотри, сейчас мы как делаем? Часть участков засеваем, а другая под паром стоит. На ней кусты нарастают и травы. Потом мы их сжигаем, вспахиваем, а старые поле «отдыхать» оставляем[3]. А предки иначе делали. Они те травы и кустарники срубали, да сжигали в печах. А золу раскидывали по полю. И в первый год засевали горохом. Потом стручки собирали, а стебли и листья с корнями запахивали в землю. И снова вносили золу древесную. И сеяли зерно или репу. От такого и зерно урожай сам-пять давало, а иногда — и сам-шесть, и репы порой вдвое больше с поля снимали.

Дед задумчиво почесал в затылке. То, что я предлагал, выглядело не просто заманчиво, а буквально сказкой. И под паром не половина, а всего треть земель лежать будет, и урожайность вырастет в полтора-два раза. Но это его и смущало.

— А почему же такое забыли, Руса? Это ведь не редкие умения, такое каждый крестьянин перенять сумеет. Почему голодали, но так не делали?

— Не знаю, деда. Может, потому, что южанам это не надо было? У них поливное земледелие, землю ил удобряет, урожайность и так высокая? А у нас поначалу народа меньше жило. Выжигать участок проще. чем туда-сюда дрова и золу таскать. А земли хватало, вот и забыли?

Кстати, а на самом деле? Ведь древние египтяне и вавилоняне с ассирийцами получали, согласно их летописям, просто сказочные урожаи. И куда всё это делось к ХХ веку? Вот то-то! Иногда и простые технологии человечество теряло. А моё «трёхполье» хотя бы позволит меньше голодать. И освободить часть рабочих рук. Но сказал я другое:

— Предлагаю попробовать. Но понемногу. Мало ли, что-то я не допонял? Чтобы не получилось как тогда, с вонючей жижей!

Дед фыркнул, а брат с Диким снова заржали.

— И ещё одно. Смотрите, ведь, чтобы рубить столько кустов, пилы нужны, топоры, ножи-тесаки особые. Чтобы землю лучше пахать — мотыги железные. Чтобы возить — ослы. Короче, чтобы много выращивать, надо уже быть богатыми. Иметь много железа и скота. Может, и в этом дело?

— Ну, ничего, — заключил наш старший родич, сейчас у нас и железа много, и скот есть на что купить. Так что, попробуем.

Мы остановились на обед, брат с Диким ожидали сказки, но я отговорился тем, что мы на войне, и вообще, мне надо подумать о будущем.

А сам я всё не мог прийти в себя от размаха «стариков». Ай, да «ретрограды»! На штукофены замахиваются, а то и на блауофены[4]. До четверти тонны железа за одну плавку. Правда, насколько я помнил, там значительная доля приходилась на чугун. Но это не беда, мы уже умеем его переделывать. А при нужде и пудлинговку освоим. А ведь с блауофеном можно будет отказаться и от уксуса. Силикат из них сам вытекал, со шлаком, как из домны. Усилим анализ, найдём, в каких именно «гнёздах» лимонит с низким содержанием фосфора и серы, его и пустим на плавки. Красиво получится, чёрт возьми[5]!

Правда, при росте предложения упадёт и цена на железо, законы рынка не обманешь… Ну и хорошо! Это будет стимулом к комплексному развитию. Станем делать больше бумаги, много стекла, «сласти» и спиртное. Кстати, и производительность сельского хозяйства поднимем.

«Если, конечно, „церковники“ не помешают!» — дополнил внутренний голос, и я невольно вздрогнул.

— Уважаемый дедушка! — иначе нельзя, посторонние рядом. Это — минимально допустимая форма обращения. — А что может быть при этой проверке?

— Ничего страшного! — недовольно буркнул он и стал яростно жевать кусок лепешки с сыром. Видно было, что вопрос ему не понравился. — Это самозванцы пусть боятся. А ты себя посланником Митры не называл, это люди про тебя так сказали.

Из дальнейших его пояснений я понял, что реально «благословенного митрой» любым способом, «лаской или таской», но забрали бы в Храм. И это не устраивало не только деда, но и всех остальных «членов Правления». Но и самозванцев ждала нелёгкая участь. В самом лучшем для них случае они подавались в бега, Род от них отрекался, и становились они неприкаянными бродягами. Могли и в храмовую темницу запереть, где держать до смерти. Могли и травануть, «чтобы не смущал народ». А самое худшее — могли добиться казни через царский суд.

М-да-с, перспективы мрачненькие.

— Не волнуйся, Руса, ты не один, за тобой сильный, древний и уважаемый Род! — Дикий как-то неожиданно не только «прочёл» меня, но и попытался поддержать. Причем достаточно аргументированно. По крайней мере, брат его поддержал.

По их словам получалось, что в чём-то нынешние порядки были похожи на наши «лихие девяностые». Когда, вроде как, был закон, вот только он был отнюдь не «один для всех». Тех, у кого имелась «мощная крыша» порой «отмазывали» даже в самых тяжёлых случаях.

— Я уверен, староста с дедом Гайком послали гонца в Эребуни сразу же, как только узнали, — говорил мой «Ломоносов»-старший. — Родня приедет, если не в первый день года, то вскоре. А такие суды быстро не длятся.