Княжич Юра V - Михаил Француз

— Юра, — с нажимом произнесла Катерина, каким-то образом оказавшаяся рядом в этот момент.

Я услышал её. Ничего не ответил, но с усилием заставил себя медленно выдохнуть. Даже прикрыл глаза, чтобы успокоиться. Чтобы люди вокруг перестали нервно ёжиться, оглядываться и подгибать колени — нельзя забывать о том, что я не просто Одарённый, а Менталист. И мои эмоции касаются не только меня. В прямом смысле слова «касаются».

В общем, к тому моменту, как гости, наконец, подошли, я уже достаточно радостно и почти искренне улыбался им. И сделал шаг навстречу, разведя в стороны руки.

— Матвей, Алина! Рад вас видеть, как добрались? — вот только взгляд мой остекленел, а улыбка стала кривой и натянутой, как только я увидел значок на груди брата. Значок Ратника Земли.

Честно говоря, в тот момент мне хотелось убивать. Однако, я ещё в достаточной степени владел собой, чтобы не дать этой эмоции прорваться наружу, как минуту назад. Испортить приветствие, огорчить брата и воздействовать на людей.

Я заставил себя перестать кривить губы и снова улыбаться приветливо. Удивляться и радоваться действительно удивительному и радостному достижению своего младшенького Гения. И хвалить его не забывал. И искренне обнять, похлопав рукой по спине, поздравляя с успешной сдачей экзамена. И слегка смущённо принять его поздравления в сдаче экзамена мной.

Подошёл, выбравшийся последним из машины Фёдор Борятинский. Молча пожал мне руку. И… отвёл взгляд. Не стал, не смог смотреть мне в глаза. Буркнул «Поздравляю» и ушёл искать дочь, благо она и сама не пряталась, а уже во всю спешила к месту.

Алина… у неё тоже был значок. Знак Юнака. Правда, я не сразу сумел сообразить, какого именно направления. Ведь рядом с одной красной точкой не красовались привычные руны.

— Кинетик, — увидев моё затруднение, с улыбкой, в которой пряталось скрываемое довольство, сама ответила на невысказанный вопрос Алина. — Несистемный Дар. Юнак Кинетик.

— О как… — искренне удивился и восхитился я. Ведь из того разговора, что происходил в одной из «петель», я помнил, насколько редки Несистемные Одарённые. И то, что каждый из них был ценен и уникален.

— Я могу воздействовать на предметы на расстоянии. Напрямую. Без Стихий. Всё равно на какие предметы, — пояснила она.

— Кру-у-уть, — даже с некоторой ноткой зависти в голосе протянул я, прикидывая, насколько же безграничные перспективы это перед ней открывает… на высших Ступенях овладения Даром. Хотя, если подумать, то она и сейчас в поединке может быть крайне опасна. Ведь, что может быть опаснее небольшого точечного воздействия? Только «дубина», лупящая по площади. Но это уже не уровень Юнака. Даже Одарённые сильнейших Стихий на этом уровне ещё «массой» не шарашат.

Алина не стала отвечать что-то вроде: «А то!», но я прекрасно чувствовал, что она горда собой, и ей моя похвала приятна. Иногда, Менталистом быть удобно.

Постепенно, за разговорами о том о сём, о чем говорят давно не видевшиеся люди, мы сместились к трейлеру, возле которого было обустроено настоящее уличное кафе. Я ведь уже говорил, что Аристократы не привыкли себе в чём-то отказывать или снижать уровень привычного комфорта? Так вот: и кафе, где можно совместно посидеть, перекусить, пропустить по коктейльчику тут тоже было. Вот туда мы и перешли. И именно туда к нам пришла Мари.

Пришла, остановилась возле нашего столика, но садиться не стала. Выглядела она… подавленной, виноватой и сердитой одновременно. Она остановилась и не начинала говорить довольно долго. Настолько, что пауза начинала становиться неприличной. Особенно, учитывая, что пока она тут стояла и молчала, наш разговор тоже прервался.

— Прощай, Юра, — решилась и произнесла, наконец, она. — Я уезжаю.

— «Прощай»? — осторожно уточнил я, хотя нутро уже болезненно полоснуло это слово и нехорошее предчувствие. Хотя? Какое ещё «предчувствие»? Банальная логика. И так ведь было совершенно прозрачно всё, когда прибыл Фёдор Борятинский лично, а отец не прибыл. Да и то, как Фёдор Юванович отвёл взгляд… Только дебил не понял бы и не прочитал ситуации. Дебилом я не был, но так не хотелось верить и признавать свои выводы. Так не хотелось…

— Наша помолвка… мы освобождены от неё, — всё ж не хватило ей духу произнести «расторгнута» или «разорвана». — Я уезжаю с отцом… домой.

— А Император? Завод? — не то, чтобы мне действительно были важны ответы на эти вопросы, ведь и так всё уже понятно, но задать их следовало. Ну, хотя бы для того, чтобы ответы просто прозвучали. Что бы появилась определённость.

— Император дал своё позволение. И Завод уже строится. Аннулирование помолвки не повлияет на проект, можешь не беспокоиться. Мы теперь свободны…

— Вот как, — тяжело вздохнул я. И ведь действительно тяжело. Очень тяжело мне было в этот момент. И больно: проклятое Юрино наследие. Он ведь, на самом деле, любил эту девочку. Я… я люблю жену. Но Юрий Петрович Долгорукий Витязь Огня и Воды, Княжич Долгорукий — это не только я, но и старый Юра. Нельзя этого не признать. — Мы отойдём? — обратился я к брату и Алине, поднимаясь с кресла. Вопрос ответа не требовал, но оба вежливо кивнули в знак согласия.

Я поднялся, и мы с Мари молча отошли в сторону метров на двадцать — при всей огромности тоннеля, особенно в нём не разгуляешься.

Остановившись и повернувшись друг к другу, мы посмотрели друг на друга. Вот только, Мари тут же опустила взгляд.

— Ты… уезжаешь? — произнёс я, разрывая гнетущую тишину.

— Да, — не поднимая взгляда, ответила она и кивнула.

— Отец забирает?

— Да, — кивнула она.

— Требует?

— Да, — и новый кивок.

— Он объяснил, почему? — задал я вопрос. Очень острый и неприятный вопрос, который, наверное, не надо было бы задавать. Скажем так, не честно было бы задавать. Не по-джентльменски.

Она не ответила, лишь прикусила губу и отвернула голову в сторону, не поднимая на меня взгляда.

— Значит, объяснил, — кивнул самому себе я. — А, если бы не это, если бы не опасность, уехала бы?

Она снова не ответила, только сильнее прикусила губу и ниже опустила голову.

— А ждать будешь? — совсем тихо спросил я.

Видимо, передавил, так как она вскинулась и вспыхнула, но встретившись со мной взглядом… не смогла ничего, из того, что