Придворный Медик. Том 4 - Алексей Аржанов

Должно быть что-то ещё.

И если эндокринная система тут ни при чём, значит…

— Как у вас обстоят дела с кофе? Часто пьёте?

— Вообще не пью, Павел Андреевич. Ненавижу этот напиток.

— Как я вас понимаю, — кивнул я. — А что насчёт лекарственных препаратов? Что вы сейчас принимаете? Есть какой-то препарат, который вы используете около полугода?

— Ну… Ах да! Вспомнил! — оживился Рогожин. — Весной я заглядывал к лекарю Дубкову. Кажется, именно он раньше вёл наш участок. До того, как его… Ну, вы сами знаете. Осудили.

— Так, и что же вам назначил Эдуард Дмитриевич? — поинтересовался я.

— Сейчас покажу вам коробочку с этим препаратом, — Рогожин полез в свою сумку. — До сих пор его принимаю. Мне его господин Дубков назначил, чтобы я избавился от одышки. Причём, если честно, до сих пор помогает. Но не сказал бы, что от этого есть какая-то польза. Вылечить не вылечил меня этот препарат. Только симптомы иногда снимает. Ага! Вот он, смотрите.

Юрий Витальевич протянул мне коробочку с таблетками.

Теофиллин.

Ох… Аж захотелось достать Дубкова из тюрьмы, чтобы ещё раз надавать ему по морде. Ну что за идиот⁈ Теофиллин назначают больным с одышкой — это верно. Но только в том случае, если одышка связана с лёгкими!

Рогожин дышать не мог, потому что у него вес огромный и сердце слабое. А Дубков ударил теофиллином. А ведь этот препарат имеет общие свойства с кофеином. Он вызывает экстрасистолию.

В состоянии Рогожина виноват не только Дубков. Юрию Витальевичу следовало наблюдать за своим весом. Но Дубков ещё сильнее усугубил ситуацию.

— Значит, поступим следующим образом… — решил подытожить я. — Анастасия, готовьте направление на госпитализацию в отделение общего профиля.

— Хорошо, Павел Андреевич! — кивнула она.

— Стойте! Я пока не готов ложиться! — запротестовал Рогожин.

— А придётся. Если, конечно, хотите жить без жалоб. Или просто — жить, — твёрдо сказал я. — Если сегодня не готовы лечь, я даю вам три дня.

— Отпустите меня? — удивился он.

— Да, отпущу. Но облегчу вашу ситуацию. Вот так, — я щёлкнул пальцами.

— К-х-х-а-а! — Рогожин откинулся на спинку стула, сделал глубокий протяжный вздох. Да, сейчас ему не очень хорошо. Скорее всего, голова закружилась из-за поступившего в кровь кислорода.

Я изменил с помощью лекарской магии основные проблемы его организма. Убрал аритмию, нормализовал работу лёгких — вернул бронхам нормальный тонус.

И — вуаля! Он снова может дышать.

— Кажется, мне стало намного легче… Прямо как раньше! — обрадовался Рогожин. Аж хохотнул от удивления.

— Но этого недостаточно, Юрий Витальевич, — предупредил я. — Лечь всё равно придётся. Вам нужно корректировать сахар. И… Если хотите, уже после госпитализации я расскажу вам, как правильно худеть. Посоветую несколько диет.

В этой теме я и сам неплохо разбирался, но недавно мне здорово помог Киммо. Объяснил, что именно нужно назначать людям с различными проблемами в обмене веществ.

— Вы меня удивили, Павел Андреевич, — Рогожин медленно покачал головой, будто не верил тому, что происходит. — Я обязательно вернусь к вам после госпитализации. Обсудим вопрос моего веса. Я буду очень рад, если вы подскажете мне, как скинуть всё, что я в себе накопил.

В итоге Рогожин получил направление на следующий понедельник. В начале недели его положат в императорскую клинику, обследуют дополнительно, а уже после этого мы с ним ещё немного поработаем.

— Извини за нескромный вопрос, Павел, — произнесла Анастасия, когда Рогожин ушёл. — Но ты случайно не хочешь пробиться на должность главного лекаря?

— Заменить Преображенского? — усмехнулся я. — Зачем мне это?

— Ну сам подумай. Лечишь ты гораздо лучше большинства специалистов. Продвигаешься по должностям очень быстро, — произнесла она. — Может, всё-таки стоит попробовать? Стать главным лекарем или хотя бы его заместителем.

— Видишь ли, Настя, в этом и весь парадокс. Верхушке навыки лечения совсем не нужны. Скольких людей принимают Преображенский, Захарьин, Кустов? Ноль. У них бывают редкие личные консультации, за которые они получают большие деньги. И на этом всё.

— И… Что в этом плохого? — не поняла медсестра.

— В деньгах? Ничего плохого нет. Зарабатывать много — это здорово. Но проблема в том, что мне нравится работать с пациентами. А там — на вершине — их почти не будет. Оно того не стоит.

Хотя в чём-то Ковалёва права. Бывают ведь и практикующие главные врачи. Которые умудряются совмещать сразу две должности. Но сидеть на двух стульях я тоже не хочу.

Следующие несколько часов прошли быстро. И новый план мы с Анастасией выполнили даже быстрее, чем предполагали. Отчёт для Миротворцева уже готов.

Осталось только закинуть его в кабинет заведующего.

Ближе к концу рабочего дня меня вызвал к себе Гаврилов. Евгений Кириллович тоже решил подготовить качественный отчёт, поэтому попросил меня помочь ему выявить основные факторы риска для пациентов, что лежат в дневном стационаре.

Между делом он решил исповедоваться:

— Очень паршиво чувствую себя из-за того, что случилось с семьёй Ворониных, Павел Андреевич. Не знаю, как мог допустить такую ошибку.

— Вы чего это вдруг?

— Ну как же? Молодая мать! Первая беременность. А мне не хватило ума проверить состояние плода. Которого по факту там вообще не было. Я ведь мог в крайнем случае хотя бы выслушать его сердцебиение. Но и этого не сделал, — вздохнул он.

— Вы понимаете, что сейчас доводите себя ерундой? О чём вообще речь? Вас позвали следить за её состоянием. Не за плодом. Вы ведь не гинеколог. И вам дали ложные данные. Все претензии к этому подонку Захарьину, — объяснил я.

Мало того, у Гаврилова были и другие поводы проглядеть ложную беременность. «Анализ» у него слабый. Так плюс ко всему Евгений Кириллович ещё и стресс дикий испытывает после разговоров с начальством.

А уж если руководитель даёт ему особое задание… Всё. Пиши — пропало. Тут Гаврилов может не заметить, что у больного руки нет.

— Между прочим, мне сегодня утром прислал сообщение граф Воронин, — добавил я. — Всё прошло гладко. Его жену госпитализировали. Претензий к вам у них нет.

Не буду говорить об этом Гаврилову, но Воронин — паникёр похлеще его самого. Обсыпал меня благодарностями, опять