Ведьмин кот - Дана Арнаутова

Видо осекся, не договорив очень длинную и злую фразу, которую уже в совершенстве придумал. Посмотрел на московита, внешне спокойного, только взъерошенного, словно тот не просто примчался сюда по лестнице, но продирался через кусты. На куртку в его руках, которую Ясенецкий скинул явно на бегу, вон рубашка выбилась из штанов, а воротник расстегнулся. Этот… московит… аспирант… ведьмак… этот невозможный тип рванул к нему, Видо, на помощь?! Безоружный, не понимающий и не подозревающий даже, с чем придется иметь дело, если здесь и правда демонический кот?!

Видо прикрыл глаза и прочел про себя молитву о благостях Господних — милосердии и долготерпении. Ему очень нужно было успокоиться! Злость мешалась в нем с удивлением и чем-то, подозрительно похожим на смущение. Да, формально он был совершенно прав, отчитывая московита. Абсолютно! Этого… коня педального, какое прекрасное выражение и как идеально ему подходит! Но если подумать с другой стороны… Ясенецкий спросил, что Видо делал бы на его месте?

А действительно, что? Вот где-то рядом неведомая тварь напала на Курта фон Гейзеля, к примеру. А Видо пьет кофе в обществе мадам Луизы, потому что ему велено сидеть и ничего не делать… Нет, это совсем другое дело! Он-то как раз на многое способен даже без оружия, он — истинный клирик, рука и орудие Господа! Ну а если бы не мог? Или получил бы четкий приказ не вмешиваться? Да как в таком случае можно не вмешаться?! И да, действительно, как потом, не вмешавшись, считать себя порядочным человеком?!

— Вы были не правы, — процедил Видо, не открывая глаз. — Но я… могу понять, чем вы руководствовались, принимая такое решение.

— Иногда, — вздохнул, судя по голосу, ведьмак, — у задачи просто нет абсолютно верного ответа, герр патермейстер. В таком случае, единственное, что может решить человек — это в чем именно он предпочитает быть не прав. А это каждый выбирает для себя сам.

Видо открыл глаза и посмотрел на Ясенецкого, который стоял посреди комнаты, прижимая к себе глухо ворчащий сверток. Пока Видо молился, пытаясь успокоиться, и размышлял, в глубинах куртки что-то изменилось. Теперь оттуда торчала черная кошачья голова с огромными ушами и дико сверкающими зелеными глазами. Голова дергала обломанными усами, скалилась и смотрела на Видо с явным желанием разорвать его на кусочки и, возможно, съесть. А Ясенецкий держал завернутую в куртку тварь одной рукой, а второй осторожно поглаживал ее между ушами!

— Бедный ребенок, — вздохнул ведьмак, заметив, что Видо смотрит на них. — Все эти вещички… вы их нашли, да? Это она гнездо делала, ну и игрушки таскала.

— Ребенок?! — выдохнул Видо. — Вот это?!

Тварь покосилась в его сторону и снова угрожающе заворчала.

— Герр патермейстер, это же котенок, — укоризненно посмотрел на него ведьмак. Перехватил зверюгу поудобнее, вгляделся в нее и уверенно заключил: — Ей полгода примерно. Посмотрите, ушки какие! На вырост! И лапы…

Лапы тварь как раз вытащила из куртки — обе передние. Видо посмотрел и признал, что кошка это или кот, но действительно юного возраста. И при этом редкого уродства! Уши облезлые и такие тонкие, что просвечивают, зато огромные, как у летучей мыши. Лапы длинные и худые, с растопыренными пальцами, из которых торчат кривые, совсем не по размеру крупные когти. И морда не круглая, как у приличных домашних котов, а треугольная, пугающе хищная… Отвратительное животное!

Кошка смотрела исподлобья, и было заметно, что Видо ей тоже не нравится.

— Она ведь не одержима? — с беспокойством уточнил ведьмак. — Ну то есть ничего такого… опасного?

— Об этом вам следовало думать до того, как ее хватать, — мрачно сообщил Видо. Подошел ближе, старательно вгляделся в зеленые сверкающие огни и заключил: — Никаких следов демонического присутствия. Хотя назвать ее честной божьей тварью у меня, простите, язык не поворачивается. Но теперь понятно, кто устраивал беспорядок на кухне и таскал у девиц вещи. А пряталась она в старом дымоходе. Возможно, и в кухню попадала по нему же. И выла ночами…

— В трубах отличная акустика! — подхватил ведьмак. — Но… что теперь с ней делать?

— Для начала — успокоить мадам Луизу, — буркнул Видо.

Только сейчас он понял, что отделался не так уж легко, исполосованная рука болела, и не только предплечье, но и кисть с запястьем были покрыты глубокими царапинами.

— Вам руку надо обработать, — примирительным тоном заявил Ясенецкий. — Перекись водорода вряд ли найдется? Но хотя бы чистой водой с мылом промойте хорошенько, а то у кошек на когтях какой только заразы нету.

— Благодарю за беспокойство, сам разберусь, что мне делать, — огрызнулся Видо, чувствуя свою неправоту, но не в силах успокоиться сразу. — Раз уж вы столь героически поймали это исчадие городских помоек, держите крепче. Мне придется забрать ее в капитул, чтобы исполнить свой долг.

— Это… какой же? — с подозрительно застывшим лицом поинтересовался ведьмак и сделал шаг назад — в сторону приоткрытого окна, в которое кошка чудом не выскочила, пока металась по комнате. — Что вы с ней делать собираетесь?

На миг Видо показалось, что Ясенецкий собирается выкинуть пойманную тварь туда — но зачем?!

— Жетон надеть, — отозвался он недоуменно. — Что же еще? Кошка без жетона — это полное безобразие и нарушение общественных устоев. Еще мне бы следовало выписать штраф за содержание потенциально опасного животного без должного присмотра, но это будет несправедливо, мадам явно не знала, что в ее заведении обитает… вот это.

— А потом? — не отставал ведьмак. — Что с ней потом будет?

— Да откуда я знаю? — возмутился Видо. — Мадам Луизе верну, раз у нее нашлась! Идемте, ради Господа!

«В капитуле придется рассказать, — мелькнула унылая мысль. — Скрывать такое глупо, все равно выйдет на свет… Курт — человек деликатный, рейтары тоже себе лишнего не позволят, а вот Фильц наверняка пройдется насчет моих сегодняшних трофеев. Днем козу привезли, вечером — кошку… Хотя такой конфуз, между прочим, с кем угодно может случиться! А если этот… московит… опять ляпнет про герра котермейстера, я ему педального коня припомню, не постыжусь! Господи, как же по-дурацки получилось… Героически ловил шумного духа, а не смог поймать даже помоечную кошку! Стоило бы сказать Ясенецкому спасибо, если уж начистоту, но…»