Воин-Врач VII - Олег Дмитриев

Великана, воина, не знавшего поражений, родом из неутомимых и неустрашимых огУзов, звали Алмуш. Он разлетелся точно так же.

Когда развеялся сероватый дым и осела розовая взвесь, окрасив белый некогда волжский снег, над великой рекой повисла тишина. Да, у многих её пронзал невыносимый писк и звон в ушах, оставшийся после грохота. Но не двигался и не издавал ни звука ни один воин великой Булгарии. Все как один они смотрели на то место, где был недавно Алмуш, бросавший князю-колдуну диких русов грязные оскорбления.

Там лежал в дымящейся кровавой луже его красавец-верблюд. Почти весь. Только между его частями было слишком много свободного места. Снег и лёд, ставшие красными, будто объединили очертания разрозненных частей в одну большую, непривычно большую фигуру. Её и рассматривали онемевшие воины. И находили всё новые детали. Например, ногу Алмуша в богатом сапоге с загнутым носком. Оторванную по колено. Дымившуюся половину его могучего копья, с которым он упражнялся каждый день. Раньше. А теперь всё, что осталось от непобедимого багатура, его боевого верблюда, богатого доспеха и оружия, было раскидано в парЯщей луже крови и дерьма.

— Слушай меня, люд Булгара!

Сперва снова прозвучал низкий, громовой рык Чародея. А следом — сухой и скучный голос толмача. Тот говорил так, будто тоже только что умер.

— Балтавар Гасан Абд Ар'Рахман ибн Исхак нарушил клятву, данную моему сыну, князю Роману. Я пришёл сюда через половину мира для того, чтобы наказать лжеца, клятвопреступника и мерзавца. Я не терплю обмана в своих и союзных землях. Тот, кто прикрывался моим именем и обокрал, как трусливый вор, соседние племена, умрёт.

Они так и стояли без движения. Но некоторые начинали крутить головами, ища того, о ком шла речь. И, разумеется, находя. Эмир сидел верхом на сказочно красивом и сказочно же дорогом персидском жеребце. Который не унёсся прочь после взрыва лишь потому, что на поводьях его повисло с десяток нукеров. Остальные стояли кругом, держа наготове ятаганы. Тоже красивые и тоже дорогие. И тоже не двигались.

— Слушай меня, свободный народ Булгара. Я могу стереть город. Могу сбросить его в реку или загнать под землю. Прямо сейчас. Меня удерживает только то, что, возможно, не все вы разделяете волю Гасана. Не каждый из вас трус, вор и лжец.

Переводчик продолжал говорить, как самый плохой актер озвучания в моём времени. Или как та механическая девка из-за Лёшиного забора. Но слово «возможно» всё-таки выделил. Пусть и больше паузами, чем интонацией.

— Тем, кто сложит оружие и сам отойдёт от мерзавца и позора всех правоверных, лживого Гасана, я сохраню жизнь. Я всё сказал.

Дождавшись завершения фразы толмача, Всеслав убрал меч в ножны и сложил руки на груди. Хмуро, почти как Рысь, оглядывая только-только начавшее шевелиться воинство. Некоторые, стоявшие ближе, громко и вопросительно что-то говорили соседям. Видимо, контуженные переспрашивали, о чём шла речь. Им повторили, тоже громко. И, судя по налившемуся багровым лицу эмира, дословно.

— Злой дух, вселившийся в этого разбойника, что выдаёт себя за Всеслава, правителя Руси, лжив! — визг балтавара переводчик транслировал точно так же, как только что речь Чародея: совершенно безэмоционально. — Чёрная душа его хочет зла! Хочет поселить сомнения и страх в ваших сердцах, воины! Не слушайте злобного демона, убейте его!

— Ян, белую над правым крылом, — в бороду буркнул великий князь.

Толмач не услышал и ничего не произнёс. А над головами правого от нас крыла, где стояло и осмысливало приказ правителя никак не меньше семи сотен конных на нервничавших лошадях, с грохотом развернулось белое облако. На этот раз мы со Всеславом не успели даже подумать о том, на что оно было больше похоже. Потому что из-за наших спин, из-за выстроившихся линией буераков-саночек раздался свист и вой, каких в этих краях точно никогда не слышали.

Глава 22

Крах империи. Тренировка

Мины легли удачно. Люди и кони под ними — как смогли. Ещё лучше было то, что выжившие лошади не стали слушаться ног и поводий всадников, что пытались зачем-то удержаться на одном месте, ставшим внезапно очень опасным, и понесли вскачь вниз по течению. Прочь от полыхавших озёр огня, из которых пытались выбраться раненные. Из которых почти одинаково визжали и люди, и звери. Из которых не было возврата в мир живых.

— Ян, самых громких, — так же неслышно скомандовал Всеслав. И стрелки́, невидимые за спинами нетопырей и за бортами буераков сделали два залпа. Оборвав мучения животных в первую очередь. И воинов противника — во вторую.

— Меня начинает утомлять глупость вашего эмира, воины. В наших сказках обычно дают три возможности показать себя. Я поступлю так, как велят мои предки, моя вера и моя Правда. В первый раз нарушивший данное слово подлец выгнал вас за городские стены на мучительную, страшную смерть. Во второй раз дал каждому из вас убедиться своими глазами в том, что она неизбежна и неотвратима. Я даю вам последнюю возможность сложить оружие. Иначе умрут все до единого. И мои милосердные воины не станут тратить на вас стрел, избавляя от боли и мучений.

Среди молчания и пробегавших то там, то тут шепотко́в, набиравших силу во вражьем воинстве, раздался крик. Вздрогнул и «включился» переводчик:

— Выслушай меня, о великий эмир! Я, презренный раб Ибрагим, взываю к твоей справедливости!

Фигура в долгополом стёганном халате, согнувшись в три погибели, семенила от левого крыла воинства, обходя по дуге то, что осталось от великана-огу́за. Стараясь обходить, вернее. В том, что от него осталось, стояли даже первые ряды булгарского воинства, с ног до головы.

— Всевышний осердился на наш народ. Мы не помешали балтавару и его ближним воинам нарушить клятву, данную чужеземцам именем Аллаха. Мы проявили малодушие, не остановив их. Мы дали свершиться злу и преступлению, поведя себя так, как не пристало правоверным!

Согбенная фигура едва ли не ползком приблизилась в кольцу нукеров, окружавшему Гасана. Который разевал рот молча, по-рыбьи, не издавая ни звука. Будто его разбил-таки инсульт.

— Милостивый Аллах даёт каждому из нас последнюю возможность сохранить жизнь и честь, говоря с нами устами великого мага и мудреца страны Рус. Я, ничтожный, слышал слова великих наби́, пророков, Ну́ха, Ибрахима, Мусы́, Исы́ и