Ломоносов Бронзового века (СИ) - Гринчевский Игорь Леонидович

У меня даже мурашки побежали по коже. Чёрт, но если он прав, а в эту секунду он был невероятно убедителен для меня, то эти невероятные «они» учуют чужака. И… И что они сделают?

— Запомни, предки берегут и наставляют нас. Как зайдёшь туда, не отвлекайся, слушай. Они говорят с нами, дают советы, просто слышат их не все. Голос предков тих, и предназначен только для того, с кем они разговаривают! Никто другой не услышит его. И ты можешь пропустить, если отвлечёшься.

Я дёрнулся от мысли, что со мной-то они вряд ли поговорят, нет во мне их генов. Хотя… Как сказать? В теле — есть. Да и про дух… Каждое поколение число предков у человека удваивается, а я прежний от них сегодняшних отстою на сколько? Минимум на восемьдесят поколений. Это ж сколько получается? Десять в двадцать четвертой примерно? Да столько людей на всей Земле не насчитать! Вывод? Среди них могут быть мои предки, и даже не один, множество.

— Не отвлекайся. Слушай меня! — его голос снова завладел моим вниманием. — Да, в тебе есть чужое, от северян. Но это не страшно, если оно не враждебно нашему роду. Они изгонят не просто чужое, а враждебное. Запомни это. А теперь иди и слушай! Слушай внимательно!

Чёрт, а ведь я пошёл раньше, чем осознал, что именно он говорит. И вот в этом точно есть опасность. Внушение, как и самовнушение, — великая и доказанная сила. Иногда люди исцелялись только потому, что верили. Были убеждены, что не могут не исцелиться.

А я ведь поверил. Пока слушал — верил, что эти самые «духи предков» реально существуют, что они могут изгнать из моего тела чужака. Тьфу, глупость какая! Ну как, как скажите может существовать дух, память и разум отдельно от тела?

«Да, а ты сам кто?» — ехидно вопросил кто-то внутри меня. — «И как попал сюда? С телом вместе, что ли?»

Чёрт! Аж дыхание спёрло. Атеист я там или нет, но я получил убедительнейшее свидетельство, что душа может существовать отдельно от тела. И перемещаться. А раз так… Раз так, то не важно, есть ли пресловутые духи предков в той пещере. Главное, что мне внушили страх перед ними. И веру, что они изгонят не просто чужое, а «чужое и враждебное».

«Послушайте!» — мысленно взмолился я. — «Да, я здесь чужак, хоть может быть, что и ваш далёкий потомок. И часть Русы, вашего потомка, тоже жива во мне! Но главное — я хочу Роду только добра! Хотя бы потому, что без него, мне не выжить. А я хочу жить, даже больше того — хочу жить хорошо! И смогу я это только если подниму свой род. Род, который стал моим. Стал, что ни говори, меня в род дед Тигран принял! И я хочу жить! Жить, жить, жить!»

— О! Застонал, значит в себя приходит. А что обеспамятел, так иногда это бывает, если духа услышал.

В лицо снова плеснули водой.

— Особенно с теми, кто не очень верит, что предки станут говорить с ними, сопротивляется, отвлекается.

— Да уж, наш Руса — как раз такой! Все дети рассказу прадеда внимают, а он думает, как мёд из кладовки спереть. Тигран про тонкости получения железа рассказывает, а он про сиськи соседки думает! — ответил Гайк. Интересно, откуда он так точно узнал, о чём думал «мой» Руса в те моменты? Я-то в памяти парня прочёл, а ему откуда известно?

Впрочем, я тут же устыдился. Это я то, учитель с сорокалетним стажем, гадаю, откуда наставники мысли учеников знают? Да из опыта! Много они детишек повидали, вот и понимают.

— Вот если такой упрямец предка хорошо расслышит, от изумления иногда и сознание теряет. Интересно, кто ж до него достучался, до тугоумного? Эй, Руса, не притворяйся, мерзавец, вижу, что ты меня слышишь и понимаешь. Кто с тобой говорил и о чём? Отвечай немедленно!

Ну и что ему отвечать? Нет, надо время потянуть.

— Пи-и-ить! — старательно прохрипел я. — В горле сухо совсем, говорить не могу.

— Эй, кто-нибудь! Принесите воды! — распорядился Ваагн. — Хотя нет, вина тащите! Сейчас ему вино лучше. И от потрясения поможет, и сил добавит. Да и говорливости тоже. Ну же! Долго мне ждать? Ага, вот… Нет, куда кувшин ему суёшь, ополоумел что ли? В кружку налей! На, попей парнишка. Не бойся, вволю пей. Я староста, я разрешаю сегодня.

Я неторопливо выцедил не такую уж и большую кружку слабенького домашнего вина и жестом попросил ещё. Ну вот что мне врать про предков, если в памяти про них только «бу-бу-бу» и сохранилось? О, идея! А что, если часть своих придумок за советы предка выдать?

— Я немного разобрал, хотя и старался, как вы мне говорили, уважаемый Ваагн! Пришёл один, научил, как мыло делать…

— Пхе, мыло! — фыркнул мой двоюродный дед. — Это мы и сами умеем. Только у нас долина скудная, жира мало, весь на еду уходит. Потому и делаем редко.

— Не шипи! Хорошо уже то, что он хоть что-то услышал. Такого можно и ещё раз послать, и ещё. Рано или поздно услышит нужное!

Что-о-о⁈ Снова идти туда? Я ведь реально до жути перепугался, что меня «вышибет» из этого тела. И теперь снова⁈ Это ж даже не зубы без наркоза лечить. Не-е-ет, не хочу!

— А если не для себя делать? Если жир у соседей покупать, а продавать в городе? Но уже дороже? Предок так и советовал.

— Эх-х-х! — тяжело вздохнул староста. — А на что жир купить? Мыло здесь мало кому нужно. Соли у самих мало, да и та — горькая. Еды лишней тоже нет. Надо железа больше делать, тогда можно будет и мыло варить, и торговать им. Про железо он ничего не говорил?

Хм… сказать, что ли, насчёт железа? Нет, пока рано, знаю мало, не всё просчитал.

— Он про соль говорил. Объяснил, как сделать её не горькой. Говорил просто всё, даже ты справишься! А вот как сделаешь, тогда научу тебя, как с железом «химичить»…

— Что делать? — удивился староста. — Как ты сказал? Кэмышит-т?

Опаньки! «Никогда ещё Штирлиц не был так близок к провалу!» Я, похоже, от винца расслабился, и термин снова по-русски произнёс. И как выкручиваться теперь? Но хмельное ударило в голову, и я уверенно ответил:

— Это предок так говорил! «Химичить», то есть «химией» заниматься.

— Кхумейя? — недоверчиво, но взволнованно переспросил Тигран. — Древнее искусство земли Кем? Тогда я знаю, кто с тобой говорил, друг мой!

Нич-чего себе! Он меня «другом» назвал? МЕНЯ⁈ И как он назвал химию? Искусством земли Кем? Тут меня снова как стукнуло. Земля Кем, Та-Кем — это же название Древнего Египта. И тут же вдруг припомнилось, что латинский термин alchimia, алхимия то сеть, произошел от древнегреческого khumeía. Я никогда не знал, как это произносится, но «кхумейя» старосты звучит похоже. Значит вот оно откуда? «Искусство Земли Кем»? «Египетское искусство»[1]?

— Ну да, может и кхумейя. Только мне казалось, что он говорил «химия».

— Показалось! — отмахнулся он. — Так вот, я знаю, кто это был! Это — дед моего прадеда! Его тоже Ваагном звали, тёзка нашего старосты. Его в столицу послали, он многому полезному научился. Мыло варить, поташ получать, стекло делать…

— А вот это дело! — обрадовался староста. — Мыло мы варить не разучились, поташ получать тоже, а вот стекло-о-о… Оно ж подороже железа будет! Если его в городе продать, будет на что зерно и жир прикупить. И топливо тоже, кстати.

Тут они оба посмотрели на меня так, что стало даже неуютно.

— Значит, дружок, говоришь, он тебе объяснил, как соль делать не горькой? И сказал вернуться, когда получится? — риторически вопросил староста. — Понимаю, никто ученика сразу к сложному не допускает. Объясняют простое, потом проверяют, как усвоил. Затем сложнее дают. Мудры предки!

Тут он посмотрел на Гайка.

— Придётся его от работы освободить пока. Пусть соль не горькой делает! — согласился тот. — А как научится, отправим его про стекло узнавать.

— Предок сказал, что после соли научит чему-то про железо! — тут же проявил норов я. — Наверное, так химия устроена, что железо проще, чем стекло

А что мне оставалось? На тему железа у меня всего один вопрос остался. А стекло делать — история длинная и мутная, у них терпения может и не хватить.

Глава Еркатов-речных вскинулся дать мне затрещину, но Ваагн его притормозил.