Кондитер Ивана Грозного - Павел Смолин
- Вижу, - подтвердил я.
К этому моменту кортеж «дяди Данилы» успешно вывалился из лесочка на дорогу целиком, и стало видно, что большую часть в нем занимают однообразно одетые в синее сукно вооруженные люди. Конные, конечно – пехота в эти времена вообще не рассматривается: ни как атрибут статуса, ни как на что-то способная боевая единица. Ничего, все на круги своя возвращается, и станет пехота однажды «царицей полей», замкнув тем самым тысячелетний цикл, закончившийся когда-то на римских легионах. Просто огнестрела нет пока, а из него по всаднику стрелять одно удовольствие: силуэт очень крупный получается.
- Замыкает дружина боярская, - продолжил комментировать Тимофей. – Саблями да копьями в основе своей вооружены. Кафтаны, кстати, защиты не дают – так, покрасоваться, - добавил профессиональной антипатии к «ряженым», красивым солдатикам. – Ну а далее – обоз со слугами да кони запасные.
Едут телеги груженые да с лошадками к ним привязанными, да. Всего, если очень приблизительно, за сотню человек в «кортеже», а точно считать я не стану – некогда. Ну а с кортежем все понятно – спереди атрибуты власти, в центре – собственно власть, позади – тож атрибут власти, но уже утилитарный, способный защитить, накормить и обогреть «патрона». Полагаю, на местных такие кортежики еще и другое, предельно практического толка впечатления оказывают, демонстрируя грозную мощь самого государства, перед которым каждый всего лишь вошь беззащитная.
- Идем готовиться, - повел я свой маленький отряд к лестнице.
Спустились и направились «домой» - переодеться нужно – наблюдая остатки суеты и спешку жителей монастыря, направляющихся к северным воротам, через которые Данила Романович и въедет. Приходилось пару раз участвовать в организации и проведении некоторых мероприятий в прошлой жизни, и ощущения были очень похожи на нынешние: все с одной стороны в торжестве участвуют, а я – как бы с другой, отчего ощущаю сопричастность к некоторой тайне. Приятно и интересно, и даже почти совсем не переживаю за исход нашей с Данилой встречи. Важный я, и нахожусь в совершенно своём праве возложить на дядю Даню аристократический болт. Очень аккуратно, чтобы сабелькой не приголубил в приступе ярости – давно он рядом с Престолом трётся, уже, полагаю, и забыл, каково это, когда на тебя «кладут».
Мне у ворот дядюшку встречать не надо – не по рангу оно. Вот будь я на службе Государевой, да по должности «под дядей» испомещаясь – тогда да, пришлось бы, пусть и со скрипом зубовным (это ж какое ущемление настоящего Палеолога) да рядом нюансов в виде конфликта двух «социальных шкал»: местничества и должности.
Батюшка игумен тоже тот еще интриган, поэтому мы с ним разработали план встречи. «Рамочный», с широкими зазорами под импровизацию и «всякий случай», и Настоятель под первую его фазу даже выделил мне свою приёмную, чтобы не в келье мне дядюшку встречать, а как положено, причем с позиции хозяина – он же ко мне ехал и в кабинет шел, а не я к нему. Мало, ох мало в корне своем человечество изменилось – базовый набор манипуляций и сигналов уже давным-давно сформирован и активно используется и без засилья учебников по НЛП и прочим коммуникациям.
Во вред они частенько в мои времена шли. Все вроде бы нормальные люди, все понимают, кто и чего пытается «сманипулировать» при помощи всем известных методик, и тут бы к чертям собачьим это все послать, да нельзя – другие-то не пошлют, продолжая раскладывать всех встречных по картотечным шкафчикам, снабжая ярлыками да вырабатывая наиболее пригодную модель поведения. Общаешься такой с новым для себя человеком, а он, падла, тебя «зеркалит» да в голову поглубже залезть пытается. Обидно даже – я тебе что, объект для отработки полученных на очередном потешном тренинге навыков? Тоска зеленая, никакой искренности, одна сплошная атомизация общества. Печально, но честно – здесь малообразованным человеком как хошь вертеть без особых усилий можно при помощи самых простеньких манипуляций, а там… А там тоже можно, потому что когда все вокруг считают себя очень умными, на реальности они точно так же сказывается: от чистой гордыни и с железной уверенностью в том, что его-то такого умного никто не «кинет», бабло в клювике махинаторам аж в припрыжку несли – хотя бы за то, чтобы человек в пиджаке поделился вот этими «тайными» знаниями уровня «повторяй за человеком, от которого тебе чего-то нужно, его слова – всем это нравится!». Тьфу, вспоминать противно.
Форма одежды сегодня максимально парадная, но совсем-совсем не той «парадности», которая нужна. Белая, льняная, новенькая и чистая рубаха классического «рабочего» фасона – такие, с поправкой на материалы и состояние, носят местные трудники. Штаны – под стать, но тоже новые и льняные. Лапти – аж сияют новою дратвою в свете лучины и лучиков из крохотных окошек с дымоволоками. На голову – простенькая, лишенная сакрального значения, шапчонка. Поясок так и вовсе из серой сермяги. Картина «юродствующий Палеолог» завершена!
- Снесите-ка, братцы, яблочки вон те с ножиком в приемную, на стол батюшки Настоятеля поставьте, - велел я маленьким помощникам. – Постоишь аккуратненько в теньке за спиною моей? – спросил у Тимофея.
- Постою, Гелий Далматович, как Владыко и велел, - с поклоном ответил тот.
Вот и хорошо.
Глава 24
Художественная нарезка фруктов – искусство нехитрое, научиться ему можно буквально за день, еще за недельку отточить навыки, и вуаля – можно нарезать всякое на достойном уровне. Этим я сейчас и занимаюсь – разделив яблоко на дольки, легкими движениями ножа надрезаю и поднимаю кожицу, формируя яблочных зайчиков.
- Здравствуй, Данила Романович, - спустя пару потребных для завершения текущего зайчика секунд после появления важного гостя в приемной, поприветствовал я его, подняв взгляд от тарелки.
«Мне мои, даже настолько никчемные дела важнее тебя, дядя» - такой сигнал.
Чувствуется. И должность в дядюшке чувствуется, и происхождение – стоит он на пороге, на меня с каменной рожей смотрит, а аура вокруг него такая, что подсознательно хочется в ноги ему упасть. И падали – видел я, как по устланным коврами
