Чужие степи – Оффлайн - Клим Ветров

Может, это отвлекающий маневр? Чтоб мы нашли это, устранили, успокоились и не искали чего-то более серьезного? Возможно… Но надеяться на это было глупо. После такого дядя Саша перетряхнет машину по винтику. Пропустить что-то — не в его характере.

Не знаю, к каким выводам придут в Совете, но для меня было очевидно: такую дилетантскую диверсию мог устроить либо полный идиот (что маловероятно), либо тот, кто рассчитывал, что ее быстро обнаружат.

Оставался вопрос: ЗАЧЕМ?

Вариантов немного:

Привлечь внимание к чему-то более серьезному и пока скрытому на самолете.Или наоборот, отвлечь от чего-то ВНЕ самолета. Например, чтобы мы задержались с вылетом и не заметили чего-то важного с воздуха — Может быть именно сейчас к селу подходит вооружённая колонна бандитов, которую, поднимись самолет в небо, наверняка бы заметили и успели подготовиться. Или рядом с нами что-то есть такое, о чём мы не должны знать? — В общем, та ещё головоломка.

Я бы еще поколдовал над версиями, но со стороны штаба подкатила знакомая «буханка», резко затормозив у крыла кукурузника. Вышли дядя Саша, Сергей Алексеевич и еще четверо вооруженных мужиков.

— Всё нормально? — дядя Саша заглянул в кабину. Глаза его бегали.

— Как видишь. Сижу. Жду, — развел я руками.

— Это хорошо. Охрану я привёз. Никого близко не подпустят. Сейчас начнём всё заново перепроверять. Каждый болт, каждый провод! — объявил он с мрачной решимостью. Ожидаемо, но все равно как обухом по голове.

Следующие несколько часов превратились в адскую чехарду. Самолет разобрали, по сути, до винтика и собрали заново. Срезали куски перкаля на крыльях и фюзеляже — искали бомбу или еще какую дрянь. Заглянули в мотор, сняв кожухи. Проверили каждый узел управления, каждую тягу, трос. Продули и проверили на герметичность топливную систему. Перетрясли всю бортовую проводку, прозванивая мультиметром. Залезли во все мыслимые и немыслимые люки и отсеки. Работали под пристальными взглядами вооруженных охранников, что добавляло нервозности. К вечеру я чувствовал себя выжатым лимоном, весь в мазуте и пыли.

Домой меня привезли на той же «буханке» уже глубокой ночью. Пешком идти сил не было. Обходить владения, проверять тваренка в сарайчике — даже в голову не пришло. Я просто дополз до кровати, скинул сапоги и, не раздеваясь, рухнул лицом в подушку. Вырубился мгновенно.

Снилось что-то корявое, темное, полное скрытой угрозы. Проснулся на рассвете с тяжелой головой и ощущением похмелья, хотя не пил. Кофе бы… Но наш крошечный НЗ был под строжайшим запретом. Травяной чай не прельщал.

Промыв глаза ледяной колодезной водой и с трудом прогнав остатки сна, я глянул на часы и прислушался. В доме стояла тишина. Аня, видимо, уже ушла в госпиталь, дети спали. Я тихонько умылся, наскоро переоделся в менее грязную робу и двинулся обратно на «космодром».

— Стоять! Кто идет⁈ — едва я приблизился к самолету метров на пятьдесят, зычный окрик раздался из-за внезапно появившейся полевой «колючки», натянутой между вкопанными столбами. Вчера ее не было.

— Стою, — покрутив головой, я не сразу увидел источник. Из новой, свежепритащенной железной будки у края ограждения вышел Федя Картошкин с одиннадцатой улицы. Мы с ним не раз стояли в карауле. Парень норовистый, но надежный. Сейчас он держал автомат наизготовку, лицо было напряженным.

— Куда? К кому? — оглядев меня с ног до головы, строго спросил он, не опуская ствол.

— Куда-куда… Работаю тут, Федя. Не узнал? — удивился я.

— Стой где стоишь! — скомандовал он, секунду подумав, и юркнул обратно в будку, выудив из кармана пошарканную рацию. За дверцей послышалось сдавленное бормотание.

Странно… Но служба есть служба. Охрана усилена — понятно. Сегодня проверим самолет еще раз, и к вечеру, наконец, полетаем, — разглядывая намалеванные на будке граффити — корявого ржавого дракона и с трудом читаемую похабную надпись, терпеливо ждал я. Нетерпение грызло. Очень хотелось увидеть все сверху. И почему-то упрямо лезла мысль: от того, как быстро мы поднимемся, зависит что-то очень важное. Что-то, что мы можем упустить.

— Проходи, — появился Федя, разводя руками. На лице — смесь извинения и усталости. — Извини, что так… Сам понимаешь, ситуация… После вчерашнего…

— Да нормально, Федь. Я не в обиде. С чего бы? — махнул я рукой и, перекинувшись с ним еще парой ничего не значащих фраз о погоде, направился к самолету.

— Здоров, дядь Саш, — поздоровался я. Лётчик сидел на пеньке возле правой стойки шасси, ссутулившись, и сосредоточенно смотрел в землю перед собой, будто пытался разгадать тайну мироздания в узоре травинок. Его лицо было серым, осунувшимся.

— Здоров, коль не шутишь, — покосился он на меня тусклым взглядом и снова уставился в землю. Казалось, вся его решимость вчерашнего дня испарилась.

Ну и ладно. Пусть сидит, копит силы. Я пока к мужикам схожу, вроде кто-то уже на месте.

Небольшое строение, служившее бригаде и укрытием, и курилкой, находилось в тридцати метрах. Я быстро дошагал и вошел в задымленную до предела комнатушку. Воздух был густой, сладковато-едкий. Освещение — одно маленькое закопченное окно. Убогая мебель: стол, пара лавок да колченогий табурет.

На лавке у окна восседал Степан Петрович. Фамилию его мало кто знал, но погоняло «Кулибин» было известно всем. Нудный, вечно всех поучающий мужик неопределенного возраста (где-то за пятьдесят), с огромным пивным животом, короткими ногами и лысой, как коленка, головой. Грубый, беспардонный, держался он как последний хам, вечно всем недовольный. Со всеми ругался, морщился, норовил сказать гадость. Но… руки у него были поистине золотые, а голова соображала с пугающей скоростью. Эти его таланты заставляли закрывать глаза на все «чудачества».

За столом напротив сидел Коля Сыромицкий. Молодой парень, лет двадцати трех, тоже мастер на все руки, и тоже немного… своеобразный. Не такой, как Степан, но порой его закидоны напрягали, особенно под хмельком.

При моем появлении они синхронно, как в плохом кино, захлюпали носами и с преувеличенным усердием принялись расставлять фишки на доске для нард.

— Здорово, — кивнул я. — Чет вы рано сегодня…

— Кто рано встаёт, тому бог подаёт, — не поднимая глаз, буркнул Степан, затягиваясь самокруткой из странно пахнущей травы.

— Кто первый встал, того и тапки, — подхватил Коля, выпуская струйку дыма в мою сторону.

— Дядя Саша заходил? — спросил я, зная их склонность к конфликтам. Для ссоры с летчиком им не