Княжич Юра V - Михаил Француз

— И всё же? — чуть наклонила голову набок Катерина. — Я обратила на это внимание ещё при первой нашей встрече. Все обращают, — со значением добавила она.

— В ситуации, когда твоя жизнь постоянно находится под угрозой, взрослеют быстро, — попытался съехать с темы я.

— Это так, — согласилась Катерина. — Вот только выглядит такое «взросление» иначе. Твоё поведение, твоя речь, твои реакции — это опыт, а не стрессовая угнетённость «рано повзрослевших» юнцов. Те становятся очень жёсткими, пробивными, нервными, решительными, хмурыми… оставаясь, по сути, всё такими же юнцами, ничуть не поумневшими, только нахватавшимися комплексов и психологических проблем. Глупости они творят такие же, как и «не нюхавшие пороху» сверстники, только делают это с большим размахом и более тяжёлыми последствиями. Жёстче, яростнее, прямее, эффективнее, быстрее, но — те же. Плюс — куча проблем, связанных с обратной адаптацией к мирному обществу. Всей их «зрелости» хватает совсем ненадолго… с тобой иначе. Твои выборы, твои слова, твои решения, твоя целеустремлённость и самодисциплина — не свойственны твоему возрасту. За шестнадцать лет, при всём желании, никак не накопишь такого опыта. Это невозможно.

— Мир бесконечен во всех направлениях, — пожал плечами я. — Нет в нём ничего невозможного.

— Вот только, чтобы прийти к этой истине, осознать и принять её, требуются годы. Десятки лет, Юр, — улыбнулась она. — Это бросается в глаза. Не говоря уж о конкретных фактах, таких как: самостоятельные тренировки по чёткой, проработанной системе, получить которую ты не мог ни от кого из своего окружения; выполнение комплексов Внутреннего Кунг-фу, неизвестных даже Мастерам из Срединной Империи. Точнее, опознанных, как древние секретные техники Стиля Жёсткого Кулака Школы Северного Шаолиня, только очень сильно видоизменённые, но, что самое интересное, не утратившие вложенных в них смыслов и эффективности. В чём-то, даже… оптимизированные.

— Я же Гений? — ухмыльнулся я, хотя внутри ухмыляться уже не хотелось. Внутри всё сковало напряжение и предчувствие чего-то нехорошего. — Встретил в книжке, выучил, потом сам изменил, «оптимизировал» под себя. Могло быть такое? Разве, это невероятнее достижения Ранга Витязя в шестнадцать?

— Могло, — улыбнулась она. — Бы. Если бы… не одно «но». В твоих книжках, в твоём «Самоучителе по кунг-фу», который ты так показательно и демонстративно штудировал, нет таких комплексов и упражнений. Повторю: они секретные. Непосвящённым их не показывают.

— Ну, значит, где-то в Сети наткнулся. Не помню уже где. Всесеть большая, в ней чего только не встретишь…

— Или эта твоя смешная диета… — проигнорировав замечание, продолжила говорить Катерина.

— А, что диета? — нахмурился я.

— Смешная-то она смешная, если бы не была настолько целостной, проработанной и обоснованной, подкреплённой такими знаниями о физиологических процессах и механизмах, какие тебе негде было бы почерпнуть. В школе такого не проходят. Снова сошлёшься на Всесеть?

— А на что же ещё? — пожал плечами я. Причём, почему-то, иррационально для данной ситуации, начал успокаиваться. Правда, совладать с собой и своими непроизвольными реакциями не смог — руки на груди сложил в жесте замыкания и глухой обороны. — Всесеть большая, а времени в ней ковыряться у меня было предостаточно.

— Или же взять твои стихи, — продолжила улыбаться Катерина. — Те, на немецком, которые ты написал в Берлине. Помнишь?

— Помню.

— Написал ДО того, как освоил немецкий язык хотя бы на самом базовом, минимальном уровне.

— Ну, я же — Гений. Мне положено так уметь и мочь.

— Ну да, ну да, конечно. Конечно, — продолжая улыбаться, ответила женщина на троне. — Что-то такое ты Алёшке Долгорукому и наплёл, да. Он почти поверил. Ты был таким убедительным…

Вот — и тот разговор с Алексеем Константиновичем на его вечеринке всплыл. На вечеринке, произошедшей ещё ДО нашего с Катериной знакомства… близкого знакомства. Разговор, при котором не было лишних ушей. Разговор, как говорится, тэт-а-тэт.

А, раз он всплыл, значит не просто так Катерина наводила справки, а тщательно, глубоко и «с пристрастием» копала конкретно под меня. Очень конкретно. И к нынешнему разговору она готова куда лучше, нежели я.

— Все эти ощущения и мелочи хорошо объясняются лишь одной теорией, — тем временем, продолжила Катерина.

— Какой же?

— Твоим Даром Разума, — сказала она. Я нахмурился, не понимая связи. А она сделала небольшую пауза, после чего улыбнулась ещё ярче и беспечнее, чем раньше. — Как тебя звали? Там?

— Звали? — продолжая хмуриться, спросил я в недоумении.

— Как тебя звали до… до того, как стали звать Юрой? — поморгала своими ресничками она. А я замер. Всё ж, умение держать «покерфейс» никогда не было моей сильной стороной…

* * *

Глава 27

* * *

— Впрочем, знаешь, можешь не отвечать, — улыбнулась Катерина. — Это не так уж важно. Просто, хотела взглянуть на твою реакцию.

— И как? — мрачно спросил я.

— Ты меня не разочаровал, — легко отозвалась она. — Впрочем, повторюсь: это почти ничего не меняет. Для меня, во всяком случае.

— А для других? — всё так же мрачно и скрестив на груди руки, спросил веселящуюся женщину на кожаном садо-мазо троне.

— А сам, как думаешь? — опёрла она подбородок о ладонь руки, поставленной локтем на подлокотник.

— Именно поэтому отец от меня отказался? — не столько спросил, сколько самому себе констатировал я.

— Отказался? — удивлённо подняла брови Катерина.

— Отказался меня защищать от убийц Набсовета. Да и раньше, в Москве, от покушений Маверика и его мамаши.

Катерина только пожала плечами. И понимай, как знаешь. Вот ведь… змея.

— Ладно. Понятно — я, — вырвался тяжёлый вздох сам собой, когда я так и не дождался ответа. Да и руки опустились сами собой. — Но Матвея он почему сдал? Почему не заступился?

— А какой у него был выбор? — ещё раз пожала плечами Катерина. Теперь, правда, уже без улыбки. — Отпустить двух сыновей… или полечь вместе со всей Семьёй сразу. Ты бы сам, как поступил на его месте?

— Я не на его месте, — хмуро ответил ей. — И, надеюсь, никогда на нём не окажусь.

— Да? Ну, надейся, надейся. Надеяться ты можешь. Однако, если умудришься