И зовите меня Гудвин - Павел Николаевич Корнев

Отработав своё грузчиком, я позавтракал творогом и припасённой с вечера булочкой, вышел на улицу и огляделся. Денёк сегодня обещал выдаться крайне насыщенным, и перво-наперво я решил наведаться на Строителей десять, благо идти тут было всего ничего, да и по пути в больницу крюк выходил всего лишь в пару трамвайных остановок.

За ночь неожиданно резко похолодало, небо затянула серая пелена перистых облаков, задул пронзительный северный ветерок. Я как-то даже пожалел, что оставил олимпийку в раздевалке спорткомплекса. Впрочем, прошёлся быстрым шагом и разогрелся, к трёхэтажному жилому дому с выключенной и потому тусклой и невзрачной сейчас неоновой вывеской «Кафе Сугроб» вышел уже даже немного запыхавшимся.

Заведение ещё было закрыто, и я прогулялся полквартала в одну сторону и полквартала в другую, осмотрелся и отправился искать подходы к злачному месту с задов. Никакого труда это не составило, и нашёл я не только служебный вход с дебаркадером для разгрузки автотранспорта, но и пару окон с закрашенными белой краской стёклами.

Туалеты? Должно быть так.

Жаль только на задворки кафе вела одна-единственная арка, спрятаться в крохотном дворике не представлялось возможным, а двери обоих проходных подъездов оказались не просто заперты, но и заколочены. Судя по растрескавшейся краске, не открывались они уже самое меньшее лет десять.

Огляделся, поморщился и поспешил в пси-блок, а после ежедневной капельницы позвонил из регистратуры в милицию и попросил соединить с отделом по контролю экстрасенсорных проявлений. Застал Семёна на работе, но моя просьба выписать повестку понимания у него не нашла.

— Да у тебя семь пятниц на неделе! — возмутился он. — Достал! Вызов через кадры пришлю!

В трубке зазвучали короткие гудки, я беззвучно выматерился и отправился в спорткомплекс «Динамо». Только вышел к остановке, и сразу подъехал попутный трамвай, так что на месте оказался за час до смены. Подумал-подумал и потопал в сквер, где собирались шахматисты, дабы скоротать время за одной-двумя партийками, но по причине выходного дня там оказалось не протолкнуться. При этом аллеи превратились в торговые ряды, а лавочки со столиками — в прилавки. И пусть филателисты, букинисты, нумизматы и собиратели значков и наград вроде как просто представляли публике свои коллекции, обменивались они редкостями куда реже, нежели их продавали и покупали.

Чужими на этом празднике жизни были только модные ребята с цветастыми конвертами грампластинок — эти держали ушки на макушке и своё богатство не раскладывали, оставляли в дипломатах и сумках.

Шахматистов же в сквере оказалось раз-два и обчёлся, а без пары и вовсе скучала лишь симпатичная девушка в коротеньком сарафанчике. Я смерил светловолосую красотку придирчивым взглядом, трезво оценил свой внешний вид и подваливать не стал, вместо этого достал из пакета шахматный учебник в надежде на скорое завершение одной из уже ведущихся партий.

Вот тут-то девица меня и окликнула.

— Сыграем?

Подумалось, что ничем хорошим это не закончится, но всё равно опустился на лавочку, а от предложения кинуть монетку отказался, предоставив выбор цвета шахматных фигур сопернице.

— Это потому, что я женщина? — игриво прищурилась та.

— Это потому, что мне преимущество первого хода ничем не поможет, — сознался я.

— Не видела тебя здесь раньше, — отметила девушка, сдвигая вперёд пешку. — Меня Мариной зовут.

— Очень приятно. Гудвин.

Много времени на обдумывание ходов мы не тратили, а попутно ещё и болтали обо всякой ерунде, но я не расслаблялся и пытался продумывать стратегию хотя бы на несколько ходов вперёд. А потом — хлоп! — и будто картинка в голове сложилась, разом не осталось ни малейших сомнений в том, что вскорости мне поставят мат, а равенство по съеденным фигурам насквозь мнимое, и уже не выгрести и не свести партию даже к ничьей.

Сначала удивился, а затем в душе заворочалось что-то недоброе и даже злое.

Проиграть женщине? Да как она вообще посмела оставить меня в дураках⁈

Издевается, да?

Орочья натура проявилась как-то неожиданно резко, я только и успел, что взяться за край столешницы прежде, чем накатило бешенство, мышцы свело судорогой, а ногти врезались в потемневшую от времени доску. Но — удержался, не натворил глупостей. А что зубами скрипнул — так это бывает. Усидел же на месте, не сорвался!

В глазах девицы промелькнуло замешательство, а затем и страх, но тут на стол плюхнули три потрёпанных томика, и возмущённый до глубины души молодой человек спросил:

— Марина, он к тебе пристаёт⁈

И тогда меня накрыло по-настоящему, ведь на его месте должен был быть я!

Не сейчас и не здесь, а в другом месте и в другое время, но я должен был водить любимую девушку в горсад и кафе-мороженое, а не таскаться на разборки в попытке выгрызать себе место под солнцем. Сначала у меня украли беззаботную молодость, потом лишили обеспеченной старости и… и… и…

И я выдохнул. Нет, меня вдруг не отпустило бешенство — я сам совладал с эмоциями, подавил их и взял под свой полный контроль. Возможно, сказалась недавняя инъекция пси-концентрата или же опомниться помогла мысль о том, что теперь у меня снова всё впереди, но продрало нервную систему будь здоров.

Я осторожно разжал пальцы, поднялся с лавочки и сунул шахматный учебник в пакет к задачнику.

— Думаю, на этом всё.

— А доиграть?

— Не вижу смысла, партию мне уже не спасти.

Молодой человек захлопал глазами.

— Так вы…

— Ну да! — подтвердила Марина. — А ты что подумал?

Стоило бы просто уйти, но не удержался и сказал:

— Совет на будущее: не играйте с орками.

— В шахматы? — рассмеялась девушка.

— Ни во что, — буркнул я, отправился в спорткомплекс, и обдувший меня ветерок зашуршал разрядами статического напряжения.

Эк, прихватило-то!

Так и нервную систему спалить недолго!

Я напился у фонтанчика с водой, вывернул к берегу и не удержался, присвистнул. Если в городе было лишь пасмурно, то