И зовите меня Гудвин - Павел Николаевич Корнев

— Дыхни! — Принюхался и уточнил: — Не пил?

— Не пью.

— Ещё и динамовский, — будто невзначай отметил рядовой.

Сержант присмотрелся к моей олимпийке, покачал головой и потребовал предъявить документы, а переписав наши с Элей установочные данные, разрешил проваливать на все четыре стороны. Ну мы и пошли.

— И ты в этой дыре мужа ищешь? — спросил я, когда стало ясно, что никто догонять нас и останавливать не собирается.

— А что? — удивилась Эля. — Центровое место!

Возможно, по местным меркам так оно и было, поэтому от нотаций воздержался, сказал:

— К тебе заселяюсь.

— Да неужели?

— Ага.

Комната Эли оказалась не сказать, будто совсем уж крохотной, но и просторной её было никак не назвать. Большую часть помещения занимали шкаф, тумбочка с радиолой и кровать, а свободного места между последней и окном едва-едва хватало для раскладушки. Ни плиты, ни холодильника я с подоконника не углядел и не удержался по этому поводу от обречённого вздоха.

Почему именно с подоконника?

Да просто забрался в комнату с улицы: здание числилось семейным общежитием, и посторонних после десяти вечера в него не пускали.

— Не погонят меня отсюда? — уточнил я, разуваясь.

— Да примелькаешься! — отмахнулась Эля и спросила: — Душ будешь принимать?

— Хотелось бы.

— Тогда иди первым.

И вот уже ванная комната была какой угодно, только не маленькой и тесной, а собственно сама ванна оказалась ещё дореволюционным чудовищем на львиных лапах. Наполнять её я не стал, наскоро сполоснулся под душем и вернулся к Эле.

— Раскладушка под кроватью, — подсказала та и отправилась мыться.

Много времени на то, чтобы вытянуть и установить моё спальное место, не ушло, а дальше я огляделся, но ничего интересного для себя не обнаружил. Книг в комнате не было вовсе, скудный же набор грампластинок не заинтересовал по причине незнания исполнителей. А включать и слушать — поздно. Ещё не хватало, чтобы соседи на шум нажаловались, и меня отсюда взашей погнали.

Шариться в поисках постельного белья показалось неуместным, так что я улёгся на незаправленную раскладушку и взял шахматный учебник. Сразу понял, что из чтения сейчас толку не будет, отложил книгу на подоконник и закинул руки за голову в ожидании возвращения в комнату Эли. Та, судя по звуку льющейся воды, взялась наполнять ванну, и я уже даже подрёмывать начал, когда распахнулась дверь и появилась зеленокожая девица с намотанным на бёдра полотенцем.

Эля недоумённо уставилась на меня, ойкнула и прикрыла крупные груди ладонями.

— Совсем о тебе забыла… — смущённо пробормотала она.

Мне только и оставалось, что вздохнуть.

— Я тебе, конечно, верю… Но точно дело не в том, что слишком давно мужика не было?

— А даже если и так? — буркнула Эля и подтянула полотенце под мышки. — Тебе-то что с того?

Я поднялся с раскладушки и усмехнулся.

— В этом случае как медик медику рекомендую занятия лечебной физкультурой. Начать, думаю, стоит с коленно-локтевой позиции.

Эля поупиралась немного для приличия, но после шлепка пониже спины бросила ломаться и приняла озвученное мной положение, в котором затем, уткнувшись лицом в подушку, некоторое время к нашему обоюдному удовлетворению и провела.

Но спать я всё равно устроился на раскладушке.

Глава 14

Четырнадцать

Утром проснулся бодрым и полным сил. И очень-очень довольным.

Нельзя сказать, будто так уж сильно напрягало отсутствие женского общества — пока что совсем другими проблемами голова занята была, да и Эля далеко не в полной мере соответствовала моим стандартам красоты, но было чертовски приятно убедиться в полной функциональности организма и адекватности ощущений при интимных сношениях.

— Ты куда в такую рань? — сонно пробормотала разбуженная моей вознёй Эля.

— На подработку надо, — пояснил я, обуваясь.

Медсестру аж подбросило.

— Так не пойдёт! — отрезала она. — Тебе меня ещё через проходную вести!

— Ну и давай там ближе к восьми встретимся.

— Мне в четверть восьмого на работе быть надо!

Я поморщился и сказал:

— Хорошо, тогда в десять минут. Если что — подождёшь. Ничего с тобой за одно опоздание не сделают. И учти: каждый день я тебя водить не стану.

— Каждый день и не надо! Но сегодня — обязательно! — Эля и сама соскочила с кровати, обернулась полотенцем и поспешила в ванную комнату

Не без интереса поглядев вслед, я вздохнул и пообещал:

— Буду!

После выглянул из окна, а затем и выпрыгнул на улицу, благо вдоль дома шла бетонная отмостка и не возникло нужды топтать цветник.

В молочном магазине, хоть ни одна из машин и не припозднилась, завтракать я не стал и поспешил в больницу, прихватив с собой треугольный пакет молока и пару пачек творога. Время поджимало, выскочил с задов в глухой переулочек, а только перешёл с шага на трусцу, и нагнал шум автомобильного движка. Обернулся, ругнулся и отступил к стене, позволяя проехать набравшему ход синему фургону. А тот — вильнул!

Как увернулся — не понял и сам. Просто шарахнулся в сторону, и автомобиль не смял бампером и не наподдал решёткой радиатора, а лишь зацепил крылом. Меня крутануло, я не удержался на ногах и упал на выставленные перед собой руки. Тут же завизжали тормоза, фургон остановился и дёрнулся, начал сдавать назад.

Какого хрена⁈

Я крепко сомневался, что водитель всего лишь собирается принести извинения за неосторожное вождение, к тому же по прошлой жизни имел некоторое представление, чем обычно заканчиваются такого рода