Восход Сириуса, часть 2 - Битва за хрустальный гроб - Людмила Владимировна Белаш

– Разве я сказал, что я – простой? – Локс улыбнулся по-лисьи. – Но насчёт службы на границе – всё правда. Я занимаюсь пограничными состояниями и теми, кто пересекает границу.

– Где же тут, у Иньяна, граница? Если не считать матки дрейферов и космоносца, мы контролируем систему от и до.

Тёмно-желтые глаза Локса сузились, голос стал тише:

– Граница проходит всюду. У вас, русских, есть добрая старая песня – она вовсе не про футбол –

Эй, вратарь, готовься к бою, –

Часовым ты поставлен у ворот

Ты представь, что за тобою

Полоса пограничная идёт 1

Сделав паузу, Локс добавил:

– В известном смысле это песня про нас обоих. Только границу мы защищаем по-разному. Она сзади, прямо за спиной. Если отвлечься, потерять бдительность, кто-нибудь может проскочить на нашу сторону.

– Значит, ты особист.

– Нет.

– Ещё выше? Американское ГРУ?

– Нет.

– Ты меня интригуешь, капитан. Куда же выше? Совет Обороны?

– Нет.

– Ну, всё, я сдаюсь! Из вариантов остаётся мировая закулиса, которая всем крутит.

– Перебор. Ты идёшь по вертикали власти, как привык – субординация и всё такое. Но у дерева не только ствол; есть ветви.

– Да… пожалуй. В ведомства, где уважают выслугу и звания, таких как ты не берут. Или слухи о том, что в верхах сплошь деликаты – тоже правда?

Локс мило хихикнул и сел, стыдливо скрестив ножки, как девушка в очень короткой юбке. Он так жеманился, что Влад подумал: «Все его слова – одно враньё!»

Но запись? Неделя-две – и станет ясно, жив Алим или погиб. Скорее, второе. Опять-таки, если Локс – друг земного адмирала, то чего ради его отправили за шесть парсеков от Земли, на угрюмую орбитальную базу, притом в бордель?

– Ты не можешь решить вопрос: почему я очутился здесь? – проницательно заметил Локс. – Отвечаю: я допустил ошибку, получил разом два ордена и отправлен в отпуск на долечивание.

– Отпуск.

– Да.

– В Кошкином Доме.

– Удобнее места не придумаешь. Я сам сюда напросился. Идеальный погранпост – первым делом все лезут в Cathouse, как в КПП. Всякую шваль я пропускаю, не глядя, а к интересным людишкам присматриваюсь.

– Странное у тебя долечивание. Отпуск, а ты в работе.

– У моего начальства мало пограничников. Те, кто живы, должны вкалывать, пока не свалятся. К счастью, все пограничники ненормальные, и готовы на это. Отставка для нас хуже смерти. Я не могу не работать; мы и в этом с тобой схожи.

– Так. Выходит, я с твоей точки зрения – занятная персона.

– Более чем. Ты знаешь, почему погиб Алим?

– Неравенство сил, – стал перечислять Влад, – отсутствие тылового прикрытия, ошибки в тактике…

– Нет. Он погиб потому, что его приняли за тебя.

В комнате воцарилась гробовая тишина. На стене-экране расцветали гигантские, в рост человека, орхидеи; они сочились нектаром, шевелились, увядали и чернели; их лепестки трескались и опадали; затем цикл цветения повторялся. Локс выжидал, пока Сокол осмыслит сказанное.

– Чушь. С чего ты взял?

– Очень просто. Когда вы втроём вышли на дрейфер, Алим добил его и потом долго звонил по Живой Сети, какой он герой. Он быстро добился обожания, а тебя – поскольку ты мрачный и жестокий, – Сеть упоминала как завистника и зажималу молодых талантов. В итоге лейтенант Салдан отчалил на Кальяну в ореоле славы, распространяя громкий свист, что-де он ученик и воспреемник Сокола, и сам едва не Сокол. Как, ты думаешь, он назвал корабль, на который там сел?

– Неужели…

– Да, именно так. Само собою, сирианский резидент на От-Иньяне не замедлил передать своим, куда отбыл Сокол-Второй…

Словосочетание «Сокол-Второй» могло обидеть Влада, если б он не был убит в глубину сердца тем, что прозвучало раньше.

– Какой резидент? Ты соображаешь, что сказал?!

– В ясном уме и трезвой памяти. – Локс поднял руку, словно присягая на суде. – Я твёрдо заявляю: в системе Глиз, среди людей, находится внедрённый сирианами агент. Беда в том, что я не могу его выявить.

– Рехнуться можно… – Влад помотал головой, словно хотел избавиться от наваждения. В его сознании, как те лепестки орхидеи, трещала и рушилась уверенность в сплочённом воинском товариществе. Да, тут люди разные – и трусы есть, и болтуны, и неумехи, – но все в одном строю, и вдруг оказывается, что среди них скрывается слуга призраков!

– Здесь вообще происходит больше, чем видно на первый взгляд, – будто отвечая на его мысли, промолвил Локс. – Но я не обо всём могу рассказывать.

– Ты экстрасенс.

– К сожалению, нет. То есть – да… в какой-то степени… но это накатывает независимо от моего желания. Должно быть, я плохой пограничник. – На лице Локса появилось кислая гримаса. Влад скорее почувствовал, чем понял – это искреннее. – Если бы агента удалось найти, мы бы избежали очень многих жертв.

– Ты полагаешь, что вход «огурца» в атмосферу…

– …и нападение на эксадрилью Запад-B-3, и налёт Сквайр-Багс на эллинг «Вектора», и случаи безумия среди пилотов, и кое-что другое – результат его работы. Я же сказал – граница рядом. Ближе, чем можно себе представить.

– Спасибо, что рассказал, – потемнев, ответил Влад. – Вопрос в другом – зачем именно мне?

– Не вдаваясь в детали, – Локс поудобнее устроился на стуле, – скажу, что сирианская система информации нам известна плохо. Но законы информатики едины для любой цивилизации. Мы и они очень разные, значит – высока вероятность cultural disconnect и, как следствие, нарастание ошибок при