Восход Сириуса, часть 2 - Битва за хрустальный гроб - Людмила Владимировна Белаш
– Проще меня убить. Хотя это дорого им обойдётся.
– А тебе известно, какие у сириан цели? Может, им нужен твой мозг… или твои гены? Насколько мы знаем, их техника построена на квазибиологической основе. Разумно предположить, что с живой материей они работают искуснее, чем мы. Ведь зачем-то они похищают землян, верно? Что сириане делают с похищенными, не вполне ясно – едят ли, подчиняют, изменяют, – но факт: земляне им нужны. Охотятся же они за хрустальным гробом «Глории»!
– Ну, это вряд ли. Не настолько у них дисконнект, чтоб не въехать – пассажирки давно мёртвые. С приходом космоносца всё понятно – нас хотят выжить из системы, захватить Иньян. Им нужна планета, годная для жизни.
– Пока я встречаю дисконнект в твоём лице, – вежливо, с некоторым ядом в голосе заметил Локс. – Повторяю: логика сириан не совпадает с нашей. Мы лишь приблизительно можем выяснить смысл их действий. Ты считаешь, что противник – просто мишень для твоих пушек. Ты его ликвидируешь, и нет проблем, так? Разобраться в том, кто он, каковы его мысли и намерения, тебе просто некогда – да ты и не стремишься к этому. Ты его даже не встречал лицом к лицу, всегда на дистанции.
– А ты близко видел сириан, чтобы так рассуждать? – бросил Влад, начиная злиться.
– Да, – спокойно ответил пограничник.
– Счастливчик! Я тебе завидую. Никто этих слизней не видел, одни клочки и грязь – то ли им самосохранение кастрируют, то ли храбры, как Алим, то ли мина внутри на икоту срабатывает, – один ты со всей Земли сподобился их лицезреть!
– Это не слизни. И не только я их видел.
– Тогда вали – какие они, сколько щупалец и сколько глаз. Или они в раковинах? Стоп, погоди – я телефон включу на запись. Это интервью на миллион рублей.
– Не юродствуй, пожалуйста.
– Таки я слушаю!
– Я тебе не буду их описывать.
– Отчего же?
– Дал подписку о неразглашении. Одно могу сказать – когда ты их увидишь, ты меня поймёшь. Вернёмся к разговору о твоей судьбе! Рано или поздно сириане поймут, что ошиблись с Алимом, и займутся тобой. Я отпостил своему начальству рекомендацию: вывести Ракитина из состава действующей армии и принять меры по его укрытию.
– Меня? из армии? – Влада ушибло вчетверо сильней, чем при известии, что сириане на него охотятся. – Да кто ты такой, чтоб мной распоряжаться?! Мать моя, ты, пиндос американский, что ты себе вообразил? Я – капитан – русской – армии!!
– Я не американ.
– Кто вас, фриков, разберёт – какого вы рода, из какой страны!
Локс опустил глаза.
– Моей страны давно нет на свете. Она глубоко под водой. У меня нет родины.
– Оно и видно!
– Я могу только рекомендовать. Надеюсь, ты обрадуешься, узнав, что начальство мой совет отвергло. Их ответ наколот на проволочку в сортире. Там ему самое место. Сходи, полюбуйся.
– Слава тебе, Господи – есть ещё толковые начальники!
– Они идиоты, – ровным голосом ответил Локс. – Они наградили меня, чтобы я заткнулся, и выслали сюда с расчётом, что издалека я их не буду доставать. Я порчу им концепцию и не вмещаюсь в нормативы. Это не может длиться вечно… Знаешь, как всё кончится? На меня готово экспертное заключение, что я умалишённый. Все подписи стоят, нет только даты. Когда меня решат вывести из игры, то одним росчерком… Весь нестандарт будет поставлен мне в вину – и совсем не то, о чём ты сейчас подумал. Меня ждёт закрытый санаторий для психохроников. Я сумасшедший. Год, полтора – и я исчезну. Ты вздохнёшь с облегчением. Постарайся умереть в бою, Сокол. Лучше всего – движок на взрыв. Если ты достанешься им живой, то испытаешь нечто хуже смерти.
Монотонная, с каким-то обречённым выражением лица речь Локса отрезвила Влада.
«Что-то я далеко зашёл. Он – скользкая змеюка, но выглядит, словно его каток переехал. Тут надо разобраться, что к чему».
– Ладно, про космополитов-деликатов – забудем, – подвёл он резкую черту. – Это я сгоряча брякнул, извини.
– Втайне я очень люблю русских. – Локс улыбнулся уголками губ. – Вы идёте напролом, рубите лес, летят щепки… Но вы умеете признать, что пёрли не туда, и вовремя свернуть. В смысле, за полшага до обрыва.
– Ты что-то обещал мне, если я живым достанусь…
– Это гипотеза. Если угодно, предчувствие. Некоторые учёные полагают… это закрытые разработки, сам понимаешь… Есть мнение, что сириане могут изменять наш организм в своих интересах. Возможно, создавать конструкты на его основе. Материал они берут у нас – с Земли, с колоний и захваченных судов. Но рисковать собой они хотят не более чем мы. Поэтому… Скажи, если можно – не просят ли твои родители или друзья, чтобы ты сохранил генетический материал для клонирования? Предлог обычно звучит так: «Вдруг что-нибудь непоправимое случится, и тогда мы сможем возродить тебя в твоём подобии…» Затем совет: «Милый, сделай это, не покидая места службы. Попроси медиков взять образец тканей, заморозь и отправь на Землю с кораблём, а мы поместим его в гено-банк».
Голос Локса звучал ласково, почти завораживающе, очень убедительно, а по спине у Влада – человека вовсе не трусливого, – поползли холодные мурашки.
Локс глядел уже прямо в глаза, а мягкий голос его становился напористым:
– Не всегда эти просьбы исходят от тех, чьим именем подписано письмо. А ещё бывают разные случайности – потери и подмены материала в клон-центрах. И появляются на свет странные существа – внешне люди, а по сути нечто иное. Они живут, как ни в чём не бывало, радуются жизни, любят и страдают, но вдруг – какой-то запах, некий вкус на языке или неясный звук из телефонной трубки, – и всё изменяется. Один шаг – и ты по ту сторону границы. Помимо воли. Вопреки всей прошлой жизни. Только шаг – и ты на чужой стороне. В лучшем случае рядом должен появиться пограничник и совершить акт милосердия, потому что изменённый человек принадлежит другому миру.
– Резидент – из таких?
