Лом - Павел Казаков

— Тем не менее они могут объединяться в многомиллионные или даже многомиллиардные союзы, где есть своего рода фильтрация наиболее сильных существ за счёт непрерывного противостояния всех и каждого. Так или иначе, но их социум успешно разрастается, как и наш, поэтому нельзя считать его в общем и целом ущербным.

— Зачем нам сейчас обсуждать их социум, Гамма? Ты что-то планируешь?

— Иногда я сам не знаю, какие данные пригодятся, а какие бесполезны. Иногда я сначала вижу правильное решение, а потом уже понимаю, почему оно правильное. Некоторые выводы я делаю интуитивно. Но интуиция хорошо работает только при большом количестве наблюдений и известных фактов. Сейчас я думаю, что нам придётся очень серьёзно изучить структуру общества хомо. Не знаю, что нас ждёт, но от этой планеты я не жду ничего хорошего. Ни одного корабля поблизости, ни одной большой орбитальной станции — это значит, что тут не просто нет кораблей — их тут и не бывает или бывает очень мало. Но сюда проложен маршрут армейского корабля. Значит здесь какой-то военный объект, но что это за объект, где нет военной техники… Не ясно. Для нас было бы идеально оказаться на производственной колонии, там полно разных транспортов, не всегда хорошая охрана. Я очень надеялся, что выбранная мной планета как раз таким местом и окажется. Намного проще было бы провести диверсию и угнать корабль с пилотом. А тут очень похоже на секретный военный объект, где совсем другой уровень контроля за транспортом. Не знаешь, что это может быть?

— Не знаю.

— И я не знаю. На карте было всего четыре таких планеты с похожей маркировкой. Я выбрал самую удалённую. Надеюсь, моё решение не просчитают аналитики хомо. Но ценность груза такая, что им придётся проверить абсолютно все направления, куда вели маршруты в бортовом компьютере. Это больше пятисот маршрутов, но они точно знают время нашего старта, время в полёте уже рассчитано, соответственно они могут проверить выходил ли в определённое время корабль в той или иной системе или нет. В большинстве их систем, как и в наших, стоят станции, которые сканируют пространственные возмущения, которые появляются в момент торможения после сверхсветовой скорости. Получается, что они очень быстро определят все системы, где мы не выходили из прыжка и будут проверять только те, где нет соответствующего оборудования. А сколько их таких систем, мы не знаем, но можно быть уверенным, что если мы быстро не покинем эту планету, то за нами прилетят.

— Остаётся посмотреть на планету и сориентироваться, что делать дальше, — я не знал, что ещё добавить к рассуждениям аналитика. Бортовой компьютер предложил перейти на местную систему исчисления времени, что, кстати, удобно, так как позволяет быстрее адаптироваться к местным реалиям. Если не поменять время на местное, то утро будет по часам в разное время, а в местных единицах всё обычно более-менее синхронизировано. На орбите это пока не актуально, но лучше привыкать заранее. Я одобрил смену исчисления времени. Вывел на экран часы и календарь, чтобы сориентироваться. Увиденное меня поразило.

— Гамма, тут что-то не так! У хомо, как и у нас, десятичная система счисления, у них на всех планетах тридцать часов в сутках, десять или двадцать месяцев, сто минут в часе, сто секунд в минуте, плюс есть универсальное время, но оно по такой же десятичной системе, а тут знаешь, что творится?

— Что? — заинтересованно повёл усами принц.

— Двадцать четыре часа в сутках! Это же неудобно! И дней в месяце то тридцать, то тридцать один, а то и двадцать восемь, плюс суточные циклы объединены не в декады, а в недели по семь дней! Это имело бы смысл, если бы в месяце было двадцать восемь или тридцать пять дней, а так какое-то паучье дерьмо, а не календарь. Дальше тоже странно: шестьдесят минут в часе и шестьдесят секунд в минуте. Может у них и система счисления не десятичная?

— Такое возможно, если планета развивалась сама по себе в отрыве от цивиллизации. У них создаются странные календари, которые потом никто не хочет менять, но раз сюда проложен маршрут армейского корабля, значит, они знают об этом месте.

— Может, заброшенная колония, которую недавно обнаружили? И тут все одичали?

— Тогда придётся доживать свой век среди дикарей. Но это маловероятно. Надо разобраться на месте, что тут за тайна третьей планеты… — принц водил усиками асинхронно: правый рисовал что-то вроде эллипса, а левый качался вправо-влево. Я для себя отметил, что это признак сильной задумчивости у принца.

— Гамма, можно вопрос.

— Да, Сигма. Говори.

— Какая она?

Принц всё понял правильно.

— Добрая, умная, любящая. Ты видел её выступления, она такая и есть. Она говорит семье то, что чувствует. Мы, аналитики, рядом с ней чувствуем себя не нужными — она часто не следует нашим инструкциям, при этом никогда не ошибается в важных вопросах. Она умудряется любить нас всех. Да ты же с ней общался? Она вручала тебе награду за победу на играх.

— Да, но я робел сильно. Мы вообще не пообщались. Я помню, она только сказала: «Тел много, а ты один, не теряй себя в них». И, да, я запомнил, что она добрая.

— Красивые слова и для таких как вы, Сигм-Операторов, очень верные.

Мы замолчали, я снова просматривал в памяти момент встречи с Матерью, снова переживал эти эмоции. Мать прошла и провела своими усиками по каждому из моих тел. Казалось, она знает меня лучше, чем я сам. Хотелось расспросить её обо всем на свете и в то же время молча стоять рядом. Я искренне и по-хорошему завидовал принцу, что он входил в близкий круг Матери и мог часто её видеть и даже общаться с нею.

Я встряхнулся. Сейчас не до таких воспоминаний. Надо решать рабочие задачи.

— Можно ещё вопрос, Гамма?

— Давай.

— Почему ты стал давать неэффективные приказы во время нашего бегства? На тебя повлияла боль?

— Да. У меня отклонение. Я очень плохо переношу боль, мои аналитические способности снижаются во время получения травм.

— Тебя же должны были учить купировать боль. Особенно, если речь идёт о конечности.

— Я не научился делать это быстро, — принц задумчиво поводил перед собой оставшимся сегментом передней конечности. — И я никогда не был в реальном бою.

— Могу