Маугли 3. Доверие и предательство - Павел Казаков
Крапива заметила, что я завис, и поинтересовалась:
— Что-то происходит? Всё в порядке?
— Да вот, к ощущениям прислушиваюсь. Думал, будет как-то всё по-особому, а, вроде, ничего такого. Ноги держат, руки шевелятся — всё как обычно.
— Я думаю, позже мы проверим, что ты там со своим телом наделал, а пока иди мойся. На вид ты, если честно, всё ещё не очень здоровым выглядишь.
— Сейчас пойду посмотрю сам… Как-то тут всё миниатюрно. Прямо непривычно, — прокомментировал я, направляясь в душ, который тоже был невеликих размеров.
— Я думаю, корабль боевой, поэтому никаких лухари апартаментов тут не должно быть.
— После нашего домика в деревне Дудиково тут вполне себе лухари.
Как мог осмотрел себя в небольшое зеркало. Из зазеркалья на меня посмотрел дистрофик с лишним весом, самый неприятный для меня тип телосложения. Новых мышц мало, старые совсем не в тонусе и на ощупь абсолютно дряблые. Фу. Дистрофик в отражении ободряюще улыбнулся и пожал плечами, мол, а что делать, справишься.
Я помылся. Действительно пованивало от меня основательно. Оттирался долго. Кожа на ощупь изменилась. Какая-то с одной стороны более чувствительная стала, а с другой более упругая и, наверное, прочная. А где-то осталась старая. Я был некрасиво пятнистый. Положил себе руку на живот на место с новой кожей. Если чувствовать руку животом, то ощущалось прекрасно, будто кожа тонкая и нежная, а если чувствовать рукой живот, то под пальцами было что-то более основательное, чем привычный мне эпидермис. Цвет новой кожи стал немного другой. Более ровный. Теперь это был не загар, а такой естественный цвет кожи. Вряд ли я к зиме полиняю и буду снова бледным европеоидом. Скорее, я теперь навсегда неплохо загорелый.
«Гланда, я же цвет кожи не изменю теперь?» — поинтересовался я.
«Если захочешь — изменишь» — пришёл ответ. И тут же я получил в виде образов целую палитру цветов кожи: от бледного альбиноса до весьма тёмного цвета.
Прикольно. Йа хамелеон! Ладно. В общем, хватит на себя пялиться, надо идти и что-то делать. А то эти два имперца-авантюриста настолько всё взяли в свои руки, что я себя практически ненужным чувствую.
Я вышел из душа и оделся. Одежда была та же, в которой мы захватывали базу, с броневыми накладками и креплениями под оружие. Само оружие полностью заряженное тоже было на месте. Крапива носила свои Чезет и Глок, а у меня в кобурах были Грачи.
— Ну, что, пошли, покажешь владения наши, — обратился я к Крапиве. Моих новых мышц даже в таком малом количестве хватало с избытком, чтобы я чувствовал себя вполне прилично.
— Я сама сидела всё время рядом с тобой, куда идти, не знаю.
— Пиши Тому, пусть тебе на планшет маршрут к капитанскому мостику скинет. Ну или как-то ещё расскажет, как до него добраться. Если вообще тут есть такая штука, как «капитанский мостик».
— Сейчас.
Крапива набила сообщение, после чего на её коммуникаторе звякнуло. Она открыла пришедший файл, это оказался компас с три-дэ моделью корабля, стрелочки показывали, куда идти.
Мы вышли из каюты и пошли по коридору направо. Буквально две минуты нам понадобилось, чтобы не спеша дойти до мостика. Видимо, наша каюта была недалеко от него. Вообще, Восприятие плохо работало на этом корабле. Перегородки были из какого-то очень непрозрачного для моих способностей материала. Я мог заглянуть за одну стену, но вторая меня уже полностью блокировала. Так себе обзор, в общем.
Мостик, куда мы поднялись по узкой лестнице, впечатлял. Десять кресел в шахматном порядке стояли на приличном расстоянии друг от друга в большом круглом зале. Каждое кресло по факту представляло из себя ложе с огромным количеством настроек и вмонтированного оборудования. Последнее я мог оценить, наблюдая за сидящими впереди Томом и Летуччио, перед которыми висели экраны на манипуляторах, объёмные голограммы и вполне себе материальные клавиатуры. Эти двое махали руками, двигая голограммы, долбили по клавиатурам, рисовали пальцами что-то на экранах — всё это с едва уловимой глазами скоростью. Кроме того, они ещё и непрерывно отдавали множество голосовых команд. В общем, специалисты за работой, не до нас им.
Внезапно вокруг двух кресел появилась зелёная подсветка.
— Садитесь в эти кресла. Лучше вам не стоять, когда мы начнём взлетать, — раздался голос Тома.
Мы сели. Тут же вокруг нас появились экраны с изображениями с камер, расположенных снаружи корабля. На одной из них я мог наблюдать за целой вереницей разнообразной техники, грузящейся на наш корабль. Логично. Скорее всего, грабёж будет продолжаться до последнего. Мы отсюда вывезем всё, что можно. У грузового входа стоял высокий человек, рядом с ним на ящике лежал планшет, над которым было объёмное изображение помещения, куда завозились грузы. Человек просто следил, чтобы роботы-погрузчики устанавливали и крепили всё согласно плану. Какое-то оборудование складировалось очень компактно, крепясь в специальные зажимы, что означало, что оно тут и должно быть, другие же машины или механизмы приматывались вручную какими-то жгутами и плёнкой. Причём робот-погрузчик весь этот крепёж осуществлял очень сноровисто. Прекрасно! Грабёж базы продолжается. Что это за индивидуум на погрузке и почему он мне помогает, я понятия не имею. Позже Летуччио расспрошу, скорее всего, кто-то из его людей.
Так, погрузка — это, конечно, прекрасно, но у нас же тут полноценные боевые действия идут. Сначала хотел попросить Тома показать мне, как мы там воюем, но посмотрев, насколько сосредоточенно он работает, решил его не отвлекать. Сейчас он на пару с главным инженером решают задачу нашего взлёта. Поэтому я продолжил рассматривать погрузку непонятно чего. Грузовые самодвижущиеся платформы заезжали в трюм, сгружали непонятный механизм или просто ящик, а робот-погрузчик старательно этот груз фиксировал. Я уже начал скучать, как из динамиков раздался громкий голос Тома.
— Через десять-пятнадцать минут взлёт! Остановить погрузку, задраить выходы, занять противоперегрузочные посадочные места. Старт будет жёсткий!
— Том, а мы на таких местах с Крапивой? — крикнул я.
— Да, Маугли, конечно. Я хотел тебя спросить, ты готов взлетать, зная, что нас могут распылить на атомы? Я для себя всё решил, Летуччио тоже. Ему, вон, не терпится второй
