Победа будет за нами - М. Петрович
Перед сном обсуждали историческую миссию России по поддержке и развитию Русского мира, от души потешались над клоуном Зеленским и над слабоумными американскими президентами, планировали следующий день: если он, к примеру, был банным, то следовало натопить снега, а где банный день, там и постирушки, что означало необходимость поснимать с натянутых веревок рыбу, освобождая таким образом место для сушки белья.
Будучи людьми пока еще не молодыми, подробно говорили о здоровье: многие жаловались на грыжи в спинах, на больные мениски, тазобедренные и плечевые суставы тоже оставляли желать лучшего.
Депутаты, советники Президента и прочие его приближенные маялись запорами, диабетом, повышенным давлением и головными болями, боялись непредсказуемых магнитных бурь и вспышек на Солнце — от них ломило лоб и затылок, кружилась голова, тошнило, а куда деваться, если, к примеру, сегодня твоя смена и надо идти на поиски деревянной мебели для обогрева.
Жаловались также и на сердце. Стенокардия, аритмия, сердечная недостаточность, ишемическая болезнь заметно ухудшали качество жизни российского бомонда. Хорошо, в Кремле сохранилось несколько аптек.
Боярышник и пустырник исчезли оттуда мгновенно, и все знали, кто за этим стоит. Но остальные препараты были на месте, поэтому в Теремном дворце густо пахло валокордином, корвалолом, камфорой, валериановыми каплями, а также мазями и гелями, которыми народные избранники растирали друг друга перед сном. От суставных и мышечных болей использовали финалгон и меновазин, абсцессы лечили ихтиоловой мазью, а частые ожоги и порезы — мазью Вишневского.
Случилось за это время и несколько инфарктов с инсультами; тяжелых больных — депутата Картаполова, официального представителя МИД Марию Захарову и еще с десяток человек — пришлось оттащить на Сенатскую и сбросить в яму, поскольку помочь им было невозможно. Прощание старались подгадать под плановый поход к воронке с очередной партией ларцов и шкатулок, чтобы не ходить туда-сюда дважды. Каждому страдальцу в знак любви и уважения обязательно пели песню с припевом: «если смерти — то мгновенной, если раны — небольшой». Поэтому — ну, скорее всего — мучались они там недолго. Жаль, конечно, что и врачи оказались в числе народа, погибшего в бою за свое счастливое будущее.
По утрам осторожно вставали, грели кипяток, заваривали чай и растворимый кофе, мерили давление. Обсуждали результаты, подозревали ретроградный Меркурий и антихриста. Народ натягивал валенки, тулупы и шубейки и уходил по своим народным делам, а элита, если не было заседаний и совещаний, оставалась лежать на нагретых ковриках. Смотрели в расписной потолок, любовались стрельчатыми витражными окнами, ощущали себя персонажами ожившей русской сказки. Подолгу слушали, как в печи потрескивают ножки и дверцы какого-нибудь шкафа.
До возвращения Народа с рыбалки в иные дни особо и не шевелились: кто-то дремал, кто-то лениво перебрасывался замечаниями о непредсказуемой погоде, кто-то наблюдал за тем, как носится туда-сюда караул Президента. Первому лицу полагалось неограниченное питание, и мыться он мог, когда захочет. К счастью, этим занималась служба охраны в лице двух одинаковых недовольных лосей. Раньше их было четверо, но потом вторая пара караульных куда-то делась.
Братья 4.0
Леха и Серый свалили втихаря. Миха и Женек даже не подозревали, что их коллеги тоже готовят побег. Впрочем, и закадыками они сроду не были, так что с чего бы Леха и Серый начали откровенничать, да еще и по такому вопросу.
Близнецы собирались уйти в апреле-мае, когда станет тепло и сухо, чтоб не окоченеть по дороге в Лупью Запань. И теперь они даже как-то взревновали к сослуживцам, у которых, очевидно, были веские и непонятные братьям резоны, раз они отправились в СОЧ в такую-то холодину.
Когда дед задрых, братья рванули в каморку, где проживали Леха и Серый. К Царской опочивальне примыкали две комнатушки — одна для истопника, другая для молитв. Когда разбирали комнаты, Леха с Серым, к удивлению братьев, вызвались топить печь.
И только потом Миха и Женек поняли, что это был пипец какой продуманный ход: под предлогом истопничества сослуживцы спихивали на них старого хрыча и подолгу не возвращались на пост. А вот молельня оказалась полным палевом, потому что дед вваливался туда без стука, как только ему приспичит помолиться. Братья же занимались там вещами строго противоположными назначению этого чулана.
Близнецы рылись в пожитках Серого и Лехи, пытаясь постичь ход их мысли. Парняги забрали теплые шмотки, винтовки, овчинные тулупы, рюкзаки с консервами (компот, печень трески, шпроты), и это было понятно.
Но также исчезло эмалированное ведро с побрякушками — этим ведром они подпирали печную заслонку, которая постоянно открывалась из-за сломанной ручки. Зачем они взяли ведро? Неужели они надеются кому-то впарить эти цацки, пусть даже и древние? Но кому, каким-нибудь мутантам?
Тут мысль братьев безнадежно забуксовала, а потом они переглянулись, пережив то, что любители тыквенного латте называли инсайтом, а средневековые мистики — прозрением. Ну конечно же: девки! Если выжила хоть одна (а лучше две), то логично с ней знакомиться, имея на кармане ведро бриллиантов и прочего говна. Умно, умно!
Близнецы помчались раскапывать сугроб, в который они с неделю назад вытряхнули два ведра ювелирных шедевров Алмазного фонда России: зимой им потребовались дополнительные емкости для помывок и стирки.
Поначалу-то все нахватали себе самородков, орденов и украшений в Оружейной палате, а теперь это все валялось, ненужное, по углам. Николай Платонович Патрушев на такую безалаберность очень ругался, хотя все императорские регалии, необходимые для майской коронации, были целехоньки и лежали у Президента на подоконнике.
При взгляде на корону, державу и прочую мишуру братья почему-то вспоминали свою покойную прабабку, которую они застали совсем старой. Мамка рассказывала, что раньше бабка выкладывала елочные игрушки между двумя оконными рамами, и у избы сразу появлялся новогодний типа вайб. Да и в целом они отмечали все больше ошеломляющего сходства между покойницей и Президентом: еще два года назад он казался им сияющим небожителем, благодаря которому глупая тяжелая Земля все еще крутится вокруг своей оси.
Если бы Миха или Женек писали статью для журнала Cosmopolitan, они бы начали так: хотите сохранить ощущение восторга в отношениях с божеством? Не начинайте жить вместе. Не съезжайтесь, иначе ваш небожитель обрастет неопрятной седой щетиной, какими-то кофтами, рейтузами, гипертонией и вечными соплями. Он начнет душнить, кряхтеть, когда встает с горшка, пыхтеть,
