Шепот Ангела. Возвращение души - Анна Николаевна Александрова

Следующий шаг – решить вопрос с Ксюшей. Чтобы не искала его, не поднимала панику. Немного пораздумав, Игорь решил написать ей письмо, но не успел. Из коридора послышалось слащаво-заискивающее:

– Гарик, милый, я дома!

Милый Гарик швырнул сумку под стол, задвинул туда же кресло, а сам раскинулся непринужденно на диване, схватив дрожащими руками стакан с виски.

– Ты зде-е-е-есь, – мурлыкнула Ксения, заглядывая в кабинет. Она присмотрелась к выражению лица мужа, будто не зная, чего ожидать, и осторожно присела рядом. – Как твой день? Я недолго?

– Нет-нет, – поспешно ответил Игорь, слегка отклоняясь и прикрывая рот стаканом, чтобы избежать поцелуя. – Вот. Смотри, что нашел.

– О! Ну надо же, твой тайник!

– А? – испугался Игорь.

– Твой любимый алкотайник, – повторила она невинно. – Ты вспомнил? Правда вспомнил про него?

– Мммм, н-да, – уклончиво ответил Игорь.

Тут Ксения заметила пачку сигарет, небрежно брошенную на стол.

– Ты выходил на улицу? – удивленно спросила она.

– Да. Встречался со следователем, с Перекосовым.

Ксения театрально закатила глаза, натягивая на себя привычную роль холодной стервы и, откинувшись на спинку дивана, желчно произнесла:

– Вот же тварь. Все нервы мне вымотал за полгода, теперь и за тебя взялся. Но я найду на него управу, я устрою ему веселую жизнь.

– Не надо, я сам ему позвонил и назначил встречу, – преодолевая робость перед «супругой», как можно тверже сказал Игорь.

– Но зачем?!! – воскликнула она, все так же театрально прижимая руки к груди.

– Хотел узнать подробности.

– И что он сказал? – в этот раз тихо, едва слышно вышептала Ксюша, актриса из нее была никудышная.

Игорь поколебался секунду, раздумывая, говорить или нет о версии следователя, потом решил покончить с этим вопросом раз и навсегда и выпалил:

– Перекосов предполагает, что это ты могла организовать покушение. У них есть запись твоего телефонного разговора с подругой… с Зарубиной. Там ты желаешь мне смерти.

Руки у Ксюши затряслись, как у столетней старушки, сама она вся вжалась в диван, втянула шею в плечи и из прекрасного лебедя превратилась в заморыша-воробушка. Даже яркие шмотки как будто потускнели и обвисли на ее красивой фигуре.

– Я не помню такого. Я была не в себе, – испуганно бормотала Ксения. – Это какая-то ошибка. Глупости… Гарик… Гарик, ты же не думаешь…

Лицо ее перекосило ужасом, одна половина накрашенного рта потекла вниз, другая нервно взлетела вверх, в глазах метался страх. Не просто страх, а паника.

«Неужели она?» – подумал Игорь, а вслух произнес:

– Я верю тебе. Правда. И еще… я… давай разведемся. Ты боялась, что я тебя не отпущу. Но я отпускаю.

– Нет, милый! – всхлипнула Ксения протяжно. – Я не хотела этого… я не хочу! Я, может, пьяна была, когда такое говорила? Или больна… Или это… это не я…

Игорь неприязненно поморщился: она действительно не хочет развода?

– А как же Миша? – пошел он на блеф. – Между вами же есть что-то… вы вместе?

Что тут с ней случилось! Ксения затряслась мелкой дрожью, глаза закрывались и открывались в нервном неконтролируемом тике, из груди вырвались не то хрипы, не то стоны. Она сползла с дивана на пол, встала на колени и, обхватив ноги мужа руками, завыла натужно:

– Гарик, прости! Прости меня! Миша… он не виноват, я сама! Я не знаю, что на меня нашло… тебя не было, а он рядом… Ведь у тебя была другая… ты первый начал. Я думала, что ты уже не… о-о-о… прости.

Игорь вскинул руки растерянно и замер на мгновение. Он и так побаивался Ксении, как и всех слишком красивых женщин, но такая реакция ввела его в ступор. Мужчине стало неловко, он попытался освободиться, но Ксюша цепко обвивала его колени руками, обливая слезами грубую ткань фирменных джинсов. Кое-как удалось ему поднять девушку и усадить обратно на диван. Она почти потеряла сознание и в исступлении повторяла одно:

– Прости, прости, прости…

– Ксюша… Ксюша! – крикнул Игорь и встряхнул ее за плечи. – Успокойся, все нормально. Я не против Миши. Я наоборот… я только за. Я сам хочу развестись. И мне ничего не надо. Слышишь? Ты можешь оставить все себе: дом, машины, все наши компании… разве что… – Он покосился наверх, на картину Дали. – Разве что только эту квартиру… мне… ты же сама говорила, что это мое место.

Ксения затихла, вслушиваясь в его слова, но не понимая. Игорь еще раз мягко встряхнул ее, заглянул в синие глаза, уловил в них проблеск сознания и продолжил:

– Я хочу уехать, не спрашивай куда… пусть Миша подготовит документы на передачу дел, дарственные… что там положено? Я подпишу. Развод оформим чуть позже, когда вернусь… Мне надо пару месяцев прийти в себя. Слышишь?

Ксюша кивнула.

– И не бойся, никто не будет тебя обвинять. Перекосову я сам сообщу об отъезде, чтобы к тебе не совался. Хорошо?

Она снова непонимающе кивнула, потом вдруг отпрянула, приложила обе руки к горлу и прохрипела:

– Что ты задумал?

– Ничего, – в который раз удивился Игорь ее реакции. – Я правда хочу развестись, и мне правда ничего не надо. Я не злюсь. Я рад за тебя и Мишу. Все.

– Ничего не понимаю, – прошептала Ксения, – ты другой…

– Да, – кивнул Игорь, не зная, что еще сказать, и просто улыбнулся. Радушно, широко, доброжелательно, как умел и часто делал в той своей жизни.

Трещина улыбки поползла и по ее лицу, открывая ровный ряд белых зубов, потом, как будто испугавшись чего-то, она прикрыла рот ладошкой и всхлипнула. Игорь ободряюще похлопал ее по коленке и собрался уже встать с дивана, но она схватила его за руку длинными дрожащими пальцами, поцеловала ее и прошептала:

– Спасибо…

Глава 14. Развод

Уехать в тот день не получилось, но оказалось, что это к лучшему. Игорь все-таки разрубил супружеский узел, выказав намерение о разводе, и расставил все точки над i в треугольнике Игорь – Ксюша – Миша.

Когда Ксения успокоилась, она позвонила Михаилу и уговорила того приехать: переговорить втроем и обсудить условия передачи дел. На этом настоял Игорь, решив, что уж если начал, то надо покончить с семейными узами и рабочими обязательствами. Войти в новую жизнь без обременений чужим прошлым – то, к чему он стремился сейчас всей душой.

Миша приехал уже затемно, явно нехотя и сильно смущаясь. Он прошел в гостиную развязной походкой, пытаясь изобразить привычную веселость, но был заметно скован неловкостью ситуации и страхом. Вместо хохота и раскатистого голоса из уст Миши слышалось невнятное бормотание,