Глубина - Танё

– То есть ты собираешься меня убить? – Встречный вопрос девушки натолкнул Сонюль на мысль, которую она даже не рассматривала. Минутку, а девушка знает, что она андроид? Если воспоминания остаются, надолго ли они сохраняются?

«У нее вообще есть воспоминания о смерти? И разве она не спросила про загробный мир, как только увидела нас?» – Ныряльщица подумала, не объясняет ли это, почему девушка не испугалась и не разозлилась. Она знает, что умерла, но не думает, что стала андроидом. Вот почему вся ситуация не кажется ей реальной.

– Нет, что за глупости… – Оглядевшись по сторонам, Сонюль заметила брошюру у ног Чжио. – Вот, это было вместе с тобой в коробке. Прочти. Текст небольшой.

Девушка взяла брошюру обеими руками и стала перечитывать снова и снова. Не то чтобы эти четыре предложения было трудно понять, но, похоже, оказалось трудно принять за правду. Сонюль проследила за взглядом девушки, чувствуя, как потеют руки. Разные по ширине контуры окружали маленькое черное отверстие в центре, образуя зрачок. Казалось, что кусочки света, мерцающие у краев век, втягивались внутрь. Затем девушка заговорила:

– Я помню, как несколько месяцев назад меня консультировала эта компания. В декабре 2038 года. Они сказали, что мне нужно провести месяц с электродами в голове, чтобы правильно собирать данные. Поэтому я сбрила волосы… Проснулась, а они снова растут. – Девушка уставилась на Сонюль, уголки рта дернулись, она слегка улыбнулась. – Получается, нельзя сказать, что это было пару месяцев назад?

Предположения оказались ошибочными. Девушка знает, что умерла и стала андроидом. Или, точнее, смирилась с тем, что станет андроидом после смерти. Подобная реакция была гораздо лучше рыданий, но Сонюль все равно чувствовала, словно оказалась в ловушке тайны.

– Значит, твое последнее воспоминание относится к 2038 году, так?

– Да, мне тогда было восемнадцать. А какой сейчас год?

– О, сейчас 2057 год. Может быть, подсчет неверный, но так думают все, – нерешительно ответил Чжио.

– А как же остальные провинции?

– Остальные?

– Сеул ведь не единственный город в Корее. Есть еще Сувон, Вончжу и Сечжон.

Мир, который знала Сонюль, заканчивался в провинции Кёнгидо, а точнее в Пхангё. Дальше ехать не было смысла.

Пхангё был местом, где собирались знатоки техники. Они чинили сломанные электроприборы в обмен на консервы или покупали необходимые запчасти. Люди говорили, что следует заглянуть в Пхангё, если вы не знаете, что делать с найденной вещью. Сонюль тоже несколько раз ездила туда вместе с дядей.

– Слышала, Сувон находится под Пхангё, но никогда там не была. О двух других не знаю. Я не выезжала дальше Пхангё.

– Когда ты говоришь о Пхангё, ты имеешь в виду место рядом с Пундан-гу?[2]

– Да, там находятся высокие здания с большими окнами и живет много дяденек, которые любят механизмы.

– В Пхангё, кажется, неплохо. Удивительно…

– Нет, нет, он полностью затоплен. Как и Сувон. И, скорее всего, как другие города.

Жители Пхангё жили на крышах зданий, а не в горах. Кубические строения с расположенными решеткой окнами было сложно отличить друг от друга, а солнечный свет, отражавшийся в них, слепил до боли в глазах. В некоторых местах окна были во всю стену, и при подъеме на крышу возникало ощущение, словно идешь по свету. Вот почему Пхангё, где возвышались подобные здания, походил на стеклянное полотно. Стекло, которое плавилось и застывало по мере того, как всходило и заходило солнце.

Сонюль вспомнила историю, которую мельком услышала в Пхангё: если долго идти от места, где кончается море и видна огромная гора, то попадешь в место под названием Канвондо[3]. Однако территория, где живут люди, огорожена электрическим забором – можно погибнуть, если подойти слишком близко. Даже если повезет перебраться через забор, вас все равно прогонят.

– Есть одно место, где все в порядке. Я только слышала об этом, но говорят, горы в Канвондо настолько высоки, что вода до них не добралась. Оттуда приходили, чтобы спасти нас, но теперь в Канвондо не пускают. Люди не хотят, чтобы мы жили вместе с ними.

– Не пускают только тех, кто не жил там раньше, или вообще никого? Сколько там людей?

– Не знаю, но забор выше нашего роста.

– Хм, – вырвался у девушки-андроида короткий вздох, и губы сжались в задумчивости.

Сонюль посмотрела прямо в лицо девушки. Глаза человека всегда были темными, но не линзы машины. Свет поблескивал в их черных контурах, становясь то фиолетовым, то светло-зеленым, то голубым.

Ресницы, наполовину прикрывавшие глаза, были очень изящные, словно сеть прожилок погруженного в воду листа. Ныряльщица подумала о металлическом мозге и сердце, скрывавшихся внутри нее. О разуме, переместившемся из Сеула декабря 2038 года в Сеул 2057 года и принимавшем свою смерть. В голову пришла мысль, что электрический мозг такой же сложный, как и человеческий, состоящий из плоти и крови.

Когда молчание стало невыносимым, младшенькие открыли дверь хижины и вбежали внутрь. Они сказали, что дядя вернулся. Сонюль рассудила, что девушке стоит немного побыть одной и привести мысли в порядок. Они с Чжио пригрозили детям, чтобы те не беспокоили гостью, и вышли наружу, прихватив с собой брошюру.

– Как много известно дяде? Дети так шумели, что он наверняка уловил суть.

– О чем? – переспросил Чжио.

– В этот раз дядя говорил, что поедет в Пхангё чинить радиоприемник, поэтому давно не появлялся. Он, наверное, даже не знает, что мы с Учханом поссорились.

– Ты же не планировала это скрывать?

– Нет, ну… Раз уж произошло, то ничего не поделаешь. Но как сказать об этом дяде?

– В вопросе уже есть ответ. Это же уже случилось.

– Ты слишком беспечный.

– Еще страннее то, что ты трясешься по такому поводу, хотя без проблем погружаешься на 15–20 метров только из-за своего самолюбия. Если бы ты не смогла подняться, я собирался просто отвязать веревку и уплыть. Если бы лодка перевернулась, мы оба погибли бы. Лучше пожертвовать одним, чем умереть вдвоем и потерять лодку.

– Шутишь же?

– Я серьезно, – нахмурился Чжио и показал язык. Сонюль с силой хлопнула его по спине и посмотрела вперед. Дядя сидел на камне, подперев двухместный ховерборд. Встав позади, Сонюль положила руку ему на плечо:

– Ты так долго не приходил. Уже решила, что утонул по дороге.

– Я пробыл в Пхангё целый месяц. Когда собирался возвращаться, мой ховерборд сломался, пришлось снова ремонтировать. Рад, что у вас все хорошо, но… –