Цифровое правосудие. Дилогия (СИ) - Выборнов Наиль Эдуардович

Прощупывая путь на предмет ловушек, я прошел дальше. В целом все прошло гладко. А потом я запустил протокол виртуализации «нью‑веба». Обычно я работал без него, потому что не любил визуальные эффекты, но дуэли было принято проводить именно так.

Мир взорвался светом. Меня выбросило в центральный контур крепости данных – старый добрый визуализированный интерфейс крепости данных. Никаких дешёвых стилизаций, всё по‑взрослому: архитектура из чистого кода, с острыми, как бритвы, ребрами безопасности. Где‑то здесь прячутся корпоративные секреты, где‑то тут их охраняют вездесущие «сторожевые псы». Бой в чужой крепости данных – это высший пилотаж. Но Брейн считает, что готов, раз согласился.

Передо мной выросли башни данных – сотни метров вверх, прозрачные, вибрирующие, словно наполненные электроникой и криками. Между ними пульсировали мосты‑соединения, исписанные потоками логов и ключей, как древними заклинаниями. Прямо под ногами находилась решетка индексов, сквозь которую проглядывали бурлящие реки информации.

На самом деле это выглядело красиво. Информация – это оружия, а данные – это сила, но сейчас она подчинена человеческой воли. Эта система дышала информацией, питалась ею и строго хранила свои секреты. На мгновение я даже почувствовал укол страха, как будто подошел к краю крыши и посмотрел вниз. Я не боялся высоты, но чувствовал, что оказался внутри чего‑то большего, чем способен понять.

Но я был готов. Теперь оставалось виртуализировать только самого себя.

Я вызвал свою боевую оболочку, самописный интерфейс, без всякого выкобенивания, но полностью функциональная. Только HUD, защищённые фильтры восприятия и модуль, который разворачивал потоки данных. И я почувствовал силу. Если захочу, то я смогу обрушить эту крепость, подложив какую‑нибудь бомбу под ее основание. И мне даже не придется взрывать ее, как когда‑то это сделал Молодой. Я могу действовать исключительно с помощью информации.

Проверил сигнатуры – чисто. Никого. Время еще не пришло. Нужно подготовиться, расставить ловушки, пока есть время. Я начал выгружать в систему своих собственных сторожевых псов и червей, выпустил почти все козыри, которые были у меня в рукавах. Не завидую я случайным хакерам, которые наткнутся на них. Закладки сделаны на полную неизвлекаемость, и в лучшем случае каждая из них может сжечь чужую кибердеку. А скорее всего – сам мозг.

К моменту, когда я закончил, над горизонтом замерцал тонкий срез – пульсирующее искажение в слое периметра. Кто‑то вскрывал внешнюю границу. Впрочем, на то, что Брейн не найдет пусть внутрь крепости, можно не надеяться. Он хорош, даже очень.

Да, это был он.

Искажение стало плотнее. Пространство, из которого он пробирался внутрь, сначала выглядело как ошибка отрисовки: дрожащий пиксельный клочок, в котором колебался воздух. Потом – как трещина, из которой выдавливали чёрную, как нефть жидкость. И только после этого он проявился.

Он был позером, но наши аватары были похожи. Мой – фигура в балахоне, с капюшоном, скрывающим лицо. Его – точно такой же балахон, только на лице пластиковая маска с улыбкой.

        «Я думал, ты откажешься».      

Здесь не было голосов, ничего не было слышно за потоками данных. Его слова рисовались на моем интерфейсе.

Отвечать я не стал, ответ – это потеря инициативы. Вместо этого я я запустил зонд, который должен был прощупать его порты, воспользовавшись при этом потоками данных самой крепости. Микросигнатура, построенная на основе поддельной авторизации одного из архивных админов.

Брейн, конечно, заметил. Его оболочка чуть дрогнула. Я увидел, как по его аватару пробежали голубые прожилки – так выглядел его файрволл, построенный по старому принципу фрактального шифрования. Он не бил в лоб, а поглощал удар, расплетая команду на битовые цепочки и отправляя в никуда.

Атака прошла впустую.

        «Ты стал быстрее» , – снова появилась надпись.

Я всё ещё молчал. Вместо ответа вызвал атакующий алгоритм, который подсмотрел у хакерского отдела ЧВК «Клинки». Они активно использовали его в Африке, и можно было надеяться, что Брейн о такой вещи не в курсе. Естественно алгоритм был модифицирован мной: он цеплялся за отклик, делал вид, что завис, а потом ударял прямо в стек событий.

Выстрел – и цифровая пиявка метнулась вперёд.

На этот раз Брейн не стал защищаться, а ударил в ответ. За секунды разобрал мой алгоритм и вписал в него собственный код, который направил его по обратному адресу. Но я просто уклонился, пустив его в сторону. Стек пошёл волной, как от удара в жидкое стекло.

        «Ты всегда шел в лоб. И теперь тоже».      

– Зато я не прячусь, – ответил он.

Система приняла это как команду и мои черви отправились в атаку. Он ответил, и я знал, что это будет чем‑то особенным. И скорее всего неотразимым.

С неба упали нити. Прямо на башни данных, прямо на узлы соединений. Они стали шевелиться, искать, перебрасываться от порта к порту, выстраивая карту сети. Они искали мои ловушки. Он хотел найти мое слабое место.

А я вызвал в ответ свой кастомный модуль дезинформации. Каждая точка входа теперь стала отображать фальшивый отклик, будто я был в двадцати местах одновременно. Много Нано. Слишком много. И ни один не настоящий.

        «Умно» , – появилась надпись.

Но я видел, что он не теряет ритм. Его «черви» начали исчезать – он понял, что я ввёл в заблуждение. Но один остался. Один всё‑таки нашёл лазейку и начал разбирать один из портов. Это был админский доступ, через который я вошел. Я забыл закрыть за собой дверь.Так банально?

– Сука, – выдохнул я.

И потянулся в сторону открытого порта. Прямо через архитектуру, мимо колодцев журналов и каруселей паролей. Его червь был уже там – встроился в узел, как будто новый чип, который впаяли в плату. Он почти вскрыл меня.

И я активировал еще один протокол, который просто поднял тревогу у админов сети.

Промежуточный сегмент взорвался. Теперь они закроют доступ и станут искать нас. Так что у нас остается гораздо меньше времени на дуэль. Задержимся, и охоту откроют на нас обоих.

Смешно будет, если нам придется объединиться.

Подсеть ослепла на несколько секунд – слишком много ресурсов ушло на локальный апокалипсис. И он, и я, оба на секунду потеряли друг друга из поля зрения.

Но как только появились, он ударил гораздо жестче. Вся крепость «Губернии» чуть дрогнула, как будто кто‑то выдернул опору из‑под здания. На миг виртуализированное пространство пошло волнами, словно вода, в которую бросили память. Это не была визуализация – это была реальная деформация хранилища. Похоже, что он хотел спровоцировать админов действовать быстрее.

        «Поиграем в ретро» , – отобразилось у меня в интерфейсе.

Я понял, что он делает, когда увидел первые образы Вся башня наполнилась фантомами. Мой старый рендеринг‑компилятор, с которым я работал в пятнадцать лет, это он меня ему научил. И я обосрался, чуть не спалившись, ломая сеть отделения полиции. Ошибка входа. Потеря ключа. Паника. Стыд. Тело в капсуле, сжимающееся в комок. И бегство.

На меня бросились фантомы, один за другим. Грубо, как будто с ноги по яйцам. Мне оставалось только отбиваться. Я отразил один удар, второй, но его черви жгли мои порты. Поверх интерфейса появилось уведомление о том, что оперативная память капсулы заполняется, а процессор работает на предельных частотах.

Я снова ударил, но на этот раз не по нему, а по системе, через которую он атаковал. И одна из башен крепости данных обрушилась, погребая под собой все. Представляю, что сейчас творится в башне. Сеть гаснет, кластеры оборудования отваливаются, данные с молекулярных дисков пропадают.

Фантомы исчезли. Но мне удалось отбиться.

Хватит защищаться, пора атаковать самому. И на этот раз не напрямую, а исподволь. Я пошёл глубже – не в память, не в логи, а прямо в ядро системы. Там, где хранилась живая карта всей внутренней сети «Губернии». Я знал ее.