Империя Чугунного Неба (СИ) - Чернец Лев

— Механики тут много, — пояснил Барок, похлопывая ладонью по борту огромного парового котла. — Всё ржавое, но кое-что ещё дышит. Воду качаем, пар гоняем для кузни. Без этого — смерть.

Ему показали Гефеста.

— Ваш железный друг... — Барок медленно обошел неподвижную фигуру, и в его голосе прозвучала глубокая озадаченность. — Не похож на тех, что в Империи. Непохож и на диких, что по болотам шляются. Что с ним?

Руби, лишенная иного выбора, выложила все как есть. Кратко. Без эмоций. Без прикрас.

Он — не просто Железноликий. Он — друг.

Барок долго молча смотрел на неподвижного Гефеста.

— Мы попробуем помочь, — наконец произнёс он. — Гидравлика повреждена. Оптика... хм. — Он повернулся к своим. — Эй, Мэл! Тащи инструменты и «эликсир»! И найди Энн.

«Эликсиром» оказалась густая, чёрная, вонючая смесь из очищенных масел и каких-то травяных экстрактов.

В следующие несколько часов депо превратилось в импровизированную операционную. Гефеста осторожно перенесли на большой верстак, где когда-то ремонтировали паровые дрезины. Люди Барока, принялись за работу. Они не были городскими механиками, их знания были эмпирическими, выстраданными, но их руки помнили металл.

Руби не отходила далеко, наблюдая, как они аккуратно вскрывают повреждённые пластины, очищают и проливают «эликсир» в суставы. Подключили к диагностическому порту Гефеста самодельный тестер — сплетение проводов и лампочек в деревянном корпусе.

— Не видел такого никогда, — бормотал Барок, следя за морганием лампочек. — Много... Но ядро цело. Память... странная. Не такая…

Наконец, последняя пластина стала на место. Барок вытер руки о тряпку.

— Всё, что могли. Пробуйте.

Тумблер щёлкнул.

Гефест дёрнулся.

Его корпус содрогнулся, из всех стыков вырвался пар, смешанный с излишками «эликсира». Оптические сенсоры мигнули, потом замигали беспорядочно, как у человека, который пытается сфокусировать взгляд после долгого обморока.

Глухой, скрипучий звук, похожий на помехи, вырвался из его голосового модулятора. Потом он прочистился.

— Улисссс…. — его голос звучал прерывисто, но это был его голос. — Где он?..

— Спокойно, жестяная банка, — не выдержала Руби, и в её голосе прорвалось несвойственное ей облегчение. — Отдыхай.

Гефест медленно повертел головой, его линзы фокусировались на лицах, на сводах депо, на людях в самодельных доспехах. Он видел. Он анализировал.

— Где мы?

— В безопасном месте, — тихо сказала Руби. — Пока что.

Барок, наблюдавший за этим, почёсывал щетину.

— Ты, парень, необычный. — Память у тебя глубокая, не заводская. — Он помолчал, разглядывая Гефеста. — Если хочешь узнать, что за зверь в твоей железной башке, тебе к Отшельнику.

Гефест насторожился:

— К кому?

— Отшельник. Живёт далеко отсюда, под Гниющими Холмами. Говорят, он там ещё с времён Великой Очистки засел. Знает всё о старых механизмах, о первых Железноликих, о том, что было ДО. К нему иногда ходят Жители, если что-то древнее и непонятное найдут. Он чинит. Или прогоняет. Как повезёт. Координаты сорок два. Двадцать три. Шестнадцать пятнадцать восемьдесят четыре.

Гефест слушал, перебирая обрывки, всплывающие из повреждённой памяти. Сорок два. Двадцать три. Шестнадцать. Лоренц…

Он медленно поднялся с верстака. Его движения были скованными, но уверенность возвращалась.

— Мне нужно идти, — заявил он. Его механический голос прозвучал твёрдо. — Мне нужно найти ответы.

Руби хотелось возразить, сказать, что он ещё слаб, что это опасно. Но она видела огонь в его глазах, подкреплённый новой, жгучей целью.

Она кивнула. Она понимала потребность докопаться до своей сути, какой бы ужасной она ни оказалась.

Гефест посмотрел на людей. Они были ранены, они были сломлены, но они были здесь.

— Я вернусь, — сказал он. И это прозвучало как клятва.

Он повернулся и посмотрел на вход в депо, за которым лежали Гниющие Холмы. Его прошлое ждало его. И он был готов его встретить.

Глава 34. Глиняный пророк

Тишина Гниющих Холмов была иного свойства. Не та оглушающая тишина, что наступает после боя, и не звенящая пустота морозных равнин. Она была густой, вязкой, впитывающей звук, как промокшая земля впитывает кровь. Воздух пах прелой глиной, окисленным металлом и чем-то сладковато-тленным — будто столетия медленно переваривались в желудке этих холмов.

Гефест шёл по координатам, выжженным в его памяти. Шаг его был тяжёл и механически точен. Ноги, отремонтированные жителями Перрона, всё ещё не слушались. Его сенсоры, настроенные на поиск признаков разума — тепла, вибраций — ловили лишь шепот ветра да гудение разложившейся в земле арматуры.

«Сорок два. Двадцать три. Шестнадцать».

«Сорок два. Двадцать три. Шестнадцать».

«Сорок два. Двадцать три. Шестнадцать».

Холмы были испещрены входами — чёрными, зияющими пастями, ведущими в подземные комплексы. Одни обрушились, другие заросли бурьяном. Тот, что он искал, был неприметен. Полузасыпанный грунтом, с дверью из потускневшей латуни, на которой время и кислые дожди стёрли все надписи, оставив лишь намёк на барельеф.

Дверь не поддалась.

Он упёрся в неё плечом — металл заскрипел, но не сдвинулся.

И тогда из темноты за спиной раздался звук. Не скрежет. Не лязг. Тихий, шелестящий смешок.

Гефест резко развернулся.

В проёме другого туннеля, на корточках, сидело Существо.

Оно было невысоким, округлым, закутанным в лоскутья когда-то белого халата, теперь выцветшего до грязно-серой и испачканной глины. Кожа — тёмная, морщинистая, словно старая кора. Длинные, руки с тонкими пальцами, похожими на корни, перебирали какие-то болтики, сортируя их по кучкам. Но больше всего поражало лицо — скрытое за парой огромных, дисковых очков со множеством линз разного увеличения. Они делали его глаза гигантскими, расплывчатыми, как у глубоководного существа.

— Толкаешь-толкаешь, — проскрипел голос, похожий на трение старых шестерёнок. — Умная железка, а дверь открыть не может. Смешно. Очень смешно.

Гефест замер. Он смотрел… и не находил угрозы. Только странную, древнюю энергию, исходящую от этого существа. Не тепло живого тела, а что-то геологическое.

— Я ищу Отшельника, — произнёс Гефест, его голос прозвучал неестественно громко в этой давящей тишине.

Существо подняло голову, и линзы закрутились, фокусируясь.

— Нашёл-нашёл. Или это он тебя нашёл? Вопрос интересный. Глубже, чем кажется.

Оно поднялось с корточек движением, которое не было ни человеческим, ни машинным — плавным и в то же время угловатым, как падение камня. Подошло ближе. Тонкие пальцы потянулись к его грудной пластине, к шрамам от недавнего ремонта.

— Чинили тебя. Маслом и травами. Грубо. Но с душой. Любопытно.

— Ты… Отшельник? — уточнил Гефест, отступая на шаг.

— Имя? Имя — пустое. Я — Тот-Кто-Чинит. Иногда — Тот-Кого-Не-Слышат. — Оно повернулось к двери. — Хочешь внутрь? Спроси вежливо.

Гефест смотрел на эту фигуру. В его памяти всплывали обрывки данных: «архаичные интерфейсы», «протоколы устного запроса».

— Пожалуйста, открой дверь, — сказал он, чувствуя себя нелепо.

Существо хлопнуло в ладоши — сухой, трескучий звук.

— Вот и славно!

Оно приложило ладонь к незаметной панели на стене. Камень сдвинулся с тихим скрежетом, обнажив клавиатуру из потускневшего перламутра и меди. Длинные пальцы пробежали по клавишам, набирая мелодичную, сложную последовательность. Раздался щелчок — не механический, а скорее костяной. Дверь отъехала в сторону, открывая тёмный проход.

Внутри это была не пещера и не мастерская. Это была… коллекция. Лабиринт из стеллажей, заставленных странными артефактами: сердце паровой машины, пронзённое кристаллом; череп, инкрустированный серебряными схемами; стеклянные шары, внутри которых клубился туман, напоминающий лица. И книги. Настоящие, кожаные фолианты и свитки папируса, испещрённые формулами, которые бросали вызов самой логике Империи.