Ужас в ночи - Эдвард Фредерик Бенсон

– Да, сэр, полудюжине человек приснился кошмар. Даже самые тихие кричали. Иногда после казни такое бывает, но чтобы у стольких разом, я еще не видел.

– Понятно. Итак, если эта незримая сущность сегодня вновь попытается проникнуть к телефону, не препятствуйте. Вероятно, это произойдет в то же время – не знаю почему, но чаще всего так и бывает. Если только у вас не будет неотложных дел, постарайтесь уйти из кабинета с телефоном на часок, с полдесятого до пол-одиннадцатого, чтобы времени было достаточно. А я буду ждать у себя. Если мне позвонят, я вам перезвоню, чтобы убедиться, что это не обыкновенный вызов.

– И вы думаете, сэр, что нечего бояться?

Доктор Тисдейл припомнил собственный ужас нынешним утром и все же искренне заверил тюремщика:

– Я убежден, что бояться нечего!

Этим вечером доктор отказался от приглашения на ужин и в полдесятого засел у себя в кабинете. Поскольку законы, повелевающие движениями духов, человечеству неизвестны, он не мог объяснить тюремщику, отчего эти явления так часто происходят в одно и то же время, в точности согласуясь с нашими земными часами, однако в большинстве известных доктору случаев возвращения умерших, особенно остро нуждающихся в помощи – как, вероятно, обстояло дело и с этим духом, – они обыкновенно являлись в одно и то же время дня или ночи. При этом, как правило, их способность делаться видимыми или слышимыми возрастала в течение некоторого времени после смерти, а затем ослабевала или вовсе пропадала по мере того, как слабела связь духа с земным миром. Зная это, доктор рассчитывал нынешним вечером на более определенный контакт. В первые часы разлучения с телом дух, судя по всему, слаб, как мотылек, едва освободившийся из кокона… Тут размышления доктора прервал звон телефона – не такой слабый, как накануне, но все же далекий от своей обычной настойчивости.

Доктор Тисдейл вскочил, снял трубку и услышал рыдания, столь сильные, словно плачущий разрывался от горя. Несмотря на смутный леденящий страх, доктор всей душой желал помочь, если то было в его силах. Немного подождав, он дрогнувшим голосом проговорил:

– Да-да… Я доктор Тисдейл. Что я могу для вас сделать? И кто вы? – добавил он, чувствуя, впрочем, что вопрос излишний.

Постепенно рыдания стихли, и на смену им пришел шепот, прерываемый всхлипываниями:

– Я хочу рассказать, сэр… Я хочу рассказать… Я должен рассказать…

– Да, говорите – что?

– Нет, не вам – другому джентльмену, который меня навещал. Сможете ли вы передать ему мои слова?.. Я не могу сделать так, чтобы он меня увидел или услышал.

– Кто вы? – неожиданно спросил доктор Тисдейл.

– Чарльз Линкворт. Я думал, вы знаете. Я очень несчастен, не могу покинуть тюрьму, и мне так холодно… Вы позовете другого джентльмена?

– Вы говорите о капеллане? – спросил доктор Тисдейл.

– Да, о капеллане. Он служил службу, когда вчера меня вели через двор. Мне станет легче, когда я ему расскажу.

Доктор немного поколебался. Странно будет объяснять господину Докинзу, тюремному капеллану, что на проводе – дух казненного накануне человека. И все же он всерьез верил, что это так: несчастный дух в отчаянии и хочет признаться – не трудно догадаться в чем.

– Да, я попрошу его прийти сюда, – наконец проговорил доктор.

– Спасибо, сэр, тысячу раз спасибо! Вы ведь обязательно его приведете? – Голос становился все тише. – Завтра вечером. Я не могу больше говорить. Я должен идти, чтобы увидеть… о боже, боже!.. – Голос утонул в рыданиях, которые делались все слабее. Охваченный одновременно ужасом и интересом, доктор Тисдейл воскликнул:

– Увидеть что? Расскажите, что вы делаете, что происходит с вами?

– Я не могу вам рассказать, я не должен, – едва слышно прошелестел голос. – Это часть… – Тут он пропал совсем.

Доктор немного подождал, но больше не услышал ничего, кроме потрескивания телефонной линии. Он повесил трубку и только теперь осознал, что лоб его покрыт испариной от страха. В ушах звенело, сердце колотилось, и доктору пришлось присесть, чтобы совладать с навалившейся слабостью. Он спросил себя, возможно ли, что кто‐то сыграл с ним чудовищную шутку, и ответил на этот вопрос отрицательно. Он был твердо уверен, что разговаривал с духом, испытывающим страшные муки раскаяния в непоправимом злодеянии, которое совершил. Не являлось это и обманом чувств. Здесь, в этом уютном кабинете на Бедфорд-сквер, где за окном весело гудит Лондон, он говорил с духом Чарльза Линкворта.

Впрочем, времени (да и, признаться, желания – слишком уж трепетали нервы) на долгие размышления не было. Первым делом доктор позвонил в тюрьму.

– Это Дрейкотт?

– Да, сэр, – ответил тюремщик с явственной дрожью в голосе. – Доктор Тисдейл?

– Да. У вас что‐нибудь произошло?

Дважды Дрейкотт пытался что‐то сказать и не мог совладать с голосом. Наконец с третьей попытки он проговорил:

– Да, сэр. Он был здесь. Я видел, как он вошел в кабинет, где стоит телефон.

– А! Вы говорили с ним?

– Нет, сэр. Я обливался потом и молился. А еще сегодня кричали во сне полдюжины заключенных. Но теперь все спокойно. Думаю, он ушел на место казни.

– Да. Что ж, полагаю, на сегодня волнений больше не предвидится. Между прочим, дайте мне, пожалуйста, домашний адрес господина Докинза.

Получив адрес, доктор Тисдейл сел за стол, чтобы написать капеллану и пригласить его на ужин завтрашним вечером, однако внезапно почувствовал, что не в силах оставаться здесь, рядом с телефоном, и поднялся в гостиную, где проводил время редко, если только не принимал гостей. Там он обрел душевное спокойствие и сумел совладать с пером. В записке он просто пригласил господина Докинза на ужин и объяснил, что хочет рассказать одну странную историю и попросить о помощи. «Даже если у вас есть другие планы, серьезно прошу вас их отменить. Сегодня я поступил так же и весьма сожалел бы, если бы этого не сделал».

На следующий вечер доктор Тисдейл угощал капеллана ужином в своей гостиной. Когда пришло время кофе и сигарет, доктор заговорил.

– Не сочтите меня сумасшедшим, дорогой Докинз, когда услышите мой рассказ.

– Могу с уверенностью обещать, что этого не случится! – рассмеялся капеллан.

– Прекрасно! Итак, прошлым и позапрошлым вечером, немного позже, чем сейчас, я разговаривал по телефону с духом человека, казненного два дня назад, Чарльза Линкворта.

Капеллан больше не смеялся. С досадой он отодвинулся на стуле и проговорил:

– Тисдейл, хотите сказать, что ради этой, не хочу показаться грубым, байки о привидениях вы меня сегодня и пригласили?

– Да. Вы не дослушали до конца. Минувшим вечером он попросил меня привести вас. Он хочет вам что‐то сказать – думаю, можно догадаться, что именно.

Докинз встал.

– Прошу, увольте. Мертвые не возвращаются. В каком виде и при каких обстоятельствах они существуют, нам неведомо, однако никакой связи с