Страшные истории для бессонной ночи - Лилия Белая

Анна слушала затаив дыхание и решила под конец открыться, поведать сестре историю страшных ночей. Взамен от сестры она услышала историю про бабку Маланью.

— Эта карга умерла намедни, — вдруг встрял в разговор господ крепостной Иван, одиноко сидящий поодаль у могилки Матрены.

Резко прокаркала ворона, следящая за людьми с ветви голого дерева. Сомнений, что здесь замешано колдовство, ни у кого не осталось. И только Николя Чернышев горестно усмехнулся, намекая, что Аннушке не мешало бы лечь в лазарет для душевнобольных.

— Где ваши глаза, Николя? — изумилась Александра. — Выходит, убийство нашей девки Матрены вы тоже спишете на бред моей сестры? Анна и отец спасли наших с вами детей!

Чернышев, услышав в ответе супруги толику правды, спорить не посмел:

— Прошу меня простить, ma chère[3]. И вы, Анна Димитриевна, простите.

Анна склонила голову, позволив плачущей сестре уткнуться в складки шерстяного плаща. Сегодня можно и нужно было лить слезы. Иван, в отличие от сдержанных помещиков, убивался, не стесняясь своего горя и рыдая над деревянным крестом возлюбленной. Аннушка молча продолжала обнимать сестру и неподвижным взглядом смотрела на надгробие. Там, на каменной скамье, неподвижно восседал крылатый вестник.

— Если ты еще рядом, отец, дай мне знак, — тихо проговорила Анна, заплаканными очами взирая на статую. — Покажи мне, кто это сотворил.

Сашенька не придала бормотанию сестры значения: горе взяло над ней верх. Не заметила она и как статуя, хранительница отцовского покоя, встала со скамьи. Изваяние повернуло голову в сторону и подняло тяжелую руку. Анна не дернулась, не издала ни звука, словно ждала именно такого исхода. Изящный каменный палец медленно указал на Элен.

Кладбище огласил пронзительный вопль.

— Что, видишь его, дорогая? — Аннушка недобро улыбнулась.

— Что за шутки?! — Элен в ужасе отпрянула от могилы, расширенными глазами глядя на ожившую статую.

Анна, заслонив собой сестру и ее мужа, которые перестали понимать, что происходит, спросила прямо:

— Икона и статуя — твои подарки, чтобы погубить нашу семью?

На секунду она перевела взор на ангела, и тот кивнул. Элен. Она.

— В этом деле тебе подсобила бабка Маланья? Верно? Не переживай, в Сибирь тебя никто не сошлет. Мало кто поверит в сказки о нечистой силе. Ты мне только объясни: зачем?

— Николя… — Элен наконец оторвала взор от живого камня и со слезами посмотрела на Чернышева.

Сашенька проследила за ее взглядом и сама обернулась к мужу.

— У меня есть супруга, — спокойно ответил офицер, стараясь не смотреть на Элен. — И Бог свидетель нашего брака, Элен. Все, что было меж нами, в прошлом.

Мозаика в мыслях Анны теперь сложилась идеально. Ради того, чтобы Чернышев остался один и, видимо, достался только ей, эта безумная решила погубить все семейство!

— Какая же ты… — Аннушка сомкнула губы, не желая произносить грубых слов. — И детей не жалко было?..

Ангел вернулся на место и больше не двигался. В тот момент, ощутив себя в безопасности, Элен словно сошла с ума. Рассвирепев, она рванулась к Анне, и в сгущающихся сумерках что-то блеснуло.

Сашенька завопила. Кинжал, больше похожий на ритуальный, полоснул Анну по ладони. Ни Иван, ни Николя не успели бы ее спасти, если бы со стороны не прогрохотал выстрел.

— Немедленно бросьте нож! — послышался громкий голос.

Элен отскочила назад, уставившись на незнакомца. Господа обернулись и увидели, как некий молодой человек направил пистолет на Элен. Ее глаза, сверкавшие безумием, сверлили возникшего из пустоты мужчину.

— Михаил Соколов, — спокойно представился высокий господин в партикулярной шинели. — Я познакомился с Димитрием Невским в Москве на балу по случаю Христова Рождества, и он пригласил меня погостить. Да, не успел познакомиться, как уже пришлось попрощаться. Это ведь его могила?

Господа в смятении кивнули.

— Александра, Николя, я помню вас. А вы… — Он посмотрел на Анну. — Анна Невская. Так?

Барышня неуверенно кивнула. Михаил приблизился к Анне и осторожно коснулся кровоточащей руки.

— Все будет хорошо, я не оставлю вас. У вас глаза отца, храбрые. А вам, сударыня, — он строго поглядел на Элен, — покинуть бы земли Невских, да поскорее, пока не сдал вас властям!

— Будьте вы все прокляты! — сквозь зубы плюнула Элен и, неуклюже переступая через сугробы, направилась прочь.

— Благодарю, — прошептала Анна Димитриевна, не в силах оторвать взгляда от спасителя. По виду он не напоминал помещика, скорее был обычным штатским человеком, городским.

— Вы всегда носите при себе оружие? — тихо поинтересовалась Анна. Спаситель иронично усмехнулся.

— В такие дальние места тяжко было бы ехать без пистолета. Разбойники, говорят, здесь хорошенько промышляют. Хвала Господу, эта сударыня не успела сотворить то, что намеревалась.

— Да… Вы вовремя здесь оказались…

— Разбойники, душевнобольные или нечистая сила, господи, не знаешь, что хуже! — попробовал пошутить Соколов.

— С бандитами не сталкивалась, зато с нечистой силой, — тут Невская обвела печальным взором присутствующих на кладбище, — столкнулись все.

Михаил с позволения девушки прижал ее к себе, укутывая шинелью.

— Христос рождается, и нечисть вся в землю уходит, — произнес он будто заклинание. А затем с горечью посмотрел на Анну и тепло улыбнулся ей: — С Рождеством вас, Анна Димитриевна…

Михаил Соколов, прибывший из Петербурга и спасший Анну от смерти, теперь жил с ней, уже законной супругой, в столице. Венчались они тихо и особо старались не вспоминать страшные зимние дни.

Год спустя у Аннушки родились близнецы. Род Невских продолжался. Димитрий был бы очень этому рад, Анна в том не сомневалась. До сих пор Анна не могла поверить, что высшие силы не только сохранили жизнь ей и ее племянникам, но и даровали верного, любящего супруга. В Санкт-Петербурге время мчалось с бешеной скоростью. С недавних пор Михаил готовился поступать на службу и потому весь досуг посвящал жене.

— Скоро состоится императорский бал, — сообщил он. — Мы приглашены. И вся твоя семья.

— Ох, наконец я увижусь с племянниками. Андрюша и Машенька поди подросли…

— Конечно увидишься, душа моя. А знаешь ли, дорогая, кто еще, говорят, будет на балу?

Анна с любопытством всмотрелась в лицо супруга.

— Да неужели сам?..

— Верно, мы сможем пообщаться с Александром Сергеевичем, с этим царскосельским стихоплетом!

В его голосе прозвучала тонкая ирония. Тем не менее, поддерживавший увлечения супруги, Михаил начал читать стихотворение, через каждую строку нежно целуя Анну в щеки, губы и шею:

Как сладостно!.. но, боги, как опасно

Тебе внимать, твой видеть милый взор!..

Забуду ли улыбку, взор прекрасный

И огненный, волшебный разговор!

Волшебница, зачем тебя я видел —

Узнав тебя, блаженство я познал —

И счастие мое возненавидел[4].