Дом Холлоу - Сазерленд Кристал
Горите в аду.
Я вздохнула. Первым желанием было выбросить листок или отнести его учителю, но вместо этого он был снова аккуратно сложен и отправлен обратно в мой рюкзак. Грей понравится. Ее такие штуки забавляют. Столько усилий приложено, чтобы женщины на костре стали нами. Сестра бы в школьные годы заключила рисунок в рамку и повесила на стену в своей спальне.
Я взяла телефон, чтобы в очередной раз позвонить ей, но через мгновение вспомнила, что сестра не отвечает, и набрала Виви – узнать последние новости. Гудки, гудки и снова гудки. Когда через несколько минут ее аватар в приложении погас, меня охватила настоящая паника. Что, если с Виви случилось то же, что и с Грей?
Второй день подряд я сбежала с уроков и бросилась домой под проливным дождем. Машины Кейт уже не было. Свет не горел.
– Виви! – позвала я, влетев через входную дверь.
Ответа не было.
– Виви!
– Поднимайся наверх, – отозвалась она. – В комнату Грей.
С колотящимся сердцем я взбежала по ступеням на второй этаж. Виви сидела на полу в бывшей спальне Грей, посадив на колени Сашу. Перед ними лежал раскрытый «Вог».
– Как ты сюда попала? – спросила я, пытаясь восстановить дыхание. – Эту дверь годами никто не открывал.
– Грей нет, Айрис, – ответила сестра, не поднимая глаз.
Снаружи сверкнула молния. Через мгновение за ней последовал удар грома, из-за которого в оконных рамах задрожали стекла. Мои волосы были мокрыми, а зубы стучали от холода. Кейт говорила, что все мы родились во время сильной грозы. Грей была молнией. Виви – громом. А я – штормовым морем. Грей терпеть не могла бури, а Виви их любила. Когда сквозь открытое окно в дом ворвался второй раскат, я даже подумала, что сестра каким-то образом призывает ненастье.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я звонила ее агенту, менеджеру, пресс-секретарю и фотографу, который должен был снимать ее вчера. Говорила с ее друзьями в Париже и Лондоне. С консьержем. Никто не видел и не слышал ее несколько дней. – Сестра протянула мне журнал, тот самый, который я прятала от матери под подушкой. – Ты читала это?
– Пару абзацев, но…
– Прочти до конца.
– Есть более важные…
– Я сказала: читай.
– И что мне искать?
– Ты все поймешь сама.
Я раскрыла «Вог» и продолжила с того места, где остановилась в прошлый раз.
В этот Новый год исполнилось десять лет одной из самых волнующих загадок современности. На тихой улочке Эдинбурга три маленькие девочки, сестры Холлоу, исчезли прямо из-под носа у родителей. Затем, ровно месяц спустя, они вернулись. Их нашли на той же самой улице абсолютно голыми. Из вещей при них имелся лишь старинный нож для охоты. Ни серьезных травм, ни признаков сексуального насилия не обнаружили. Сестры не были обезвожены или истощены. У всех трех между ключицами появился тонкий надрез в форме полумесяца, зашитый шелковой нитью. Раны заживали хорошо.
Ни одна из девочек не смогла объяснить, где они были и что с ними случилось, даже старшая из них, Грей Холлоу. Ей в то время было одиннадцать – вполне достаточно, чтобы осознавать и запоминать происходящее. Она отказалась давать показания в полиции и никогда не делала публичных заявлений, касающихся предполагаемого похищения.
Со временем эта история обросла множеством версий. Самая популярная из них – похищение инопланетянами. Некоторые предполагали, что родители могли мистифицировать исчезновение. Другие утверждали (в первую очередь из-за места событий, связанного с кельтской культурой), что детей подменили эльфы.
Новостным агентствам, которые ложно обвинили родителей девочек в причастности к их исчезновению, пришлось заплатить им существенные отступные. Средства пошли на оплату обучения трех сестер в «Хайгейт Скул», дорогой школе для девочек, среди выпускников которой – знаменитые актрисы, поэтессы и журналистки. Одна из воспитанниц недавно вышла замуж за члена королевской семьи. Заведение располагается в фахверковом особняке эпохи Тюдоров с фасадом, увитым глициниями. Территория зеленая и просторная. Именно здесь начала свой путь к успеху Грей Холлоу.
В последовавшие за исчезновением и возвращением девочек годы семья пережила целый ряд трагедий, самой страшной из которых стал развившийся у отца сестер, Гейба Холлоу, синдром Капгра. Мужчина полагал, что его детей подменили двойниками. Спустя два года после упомянутых событий, когда Грей было тринадцать, он покончил с собой.
О школьных годах звезды известно очень мало. В семнадцать она поссорилась с матерью и осталась без крыши над головой. Бросив школу, девушка переехала в однокомнатную квартиру в районе Хакни, которую делила с тремя соседками, и начала свою модельную карьеру. Через полгода она уже ходила по подиуму на показах «Эли Сааб», «Бальман», «Родарт» и «Валентино». Еще через два Грей стала одной из самых высокооплачиваемых топ-моделей мира. Сейчас, в двадцать один, Холлоу возглавляет собственный модный дом, творения которого пользуются огромным спросом с самого первого показа на Парижской неделе моды, состоявшегося восемнадцать месяцев назад.
При встрече я первым делом говорю ей, что идея вшивать клочки бумаги в ее наряды напоминает мне еще одну неразгаданную тайну. В тысяча девятьсот сорок восьмом году на одном из австралийских пляжей обнаружили тело так называемого «Сомертомского человека». Все бирки с его одежды были срезаны, а в карман брюк – вшит крошечный листок бумаги, скатанный трубочкой. Надпись на фарси гласила: «Кончено». Клочок со словом был оторван от последней страницы «Рубайята» Омара Хайяма.
– Оттуда я и почерпнула вдохновение, – нетерпеливо ответила мисс Холлоу, сжимая длинными, необыкновенно ловкими, как у опытной швеи, пальцами чашку цейлонского чая без сахара.
Голос у девушки на удивление низкий. А еще она редко моргает. С белыми волосами, черными глазами и не сходящими круглый год веснушками, она представляет собой нечто совершенно неземное. Я брал интервью у множества красивых женщин, но ни одна из них не казалась такой сверхъестественной.
– В детстве меня страшно увлекали тайны. Наверное, потому что и сама была одной из них.
Ее пресс-секретарь строго-настрого запретил задавать вопросы о том самом месяце, но, поскольку Грей начала первая, я решаюсь попытать удачу.
Неужели она действительно ничего не помнит?
– Конечно, помню, – отвечает она, не сводя с меня взгляда своих чернильных глаз. На ее губах блуждает лукавая, колдовская улыбка, которая сделала ее знаменитой. – Я все помню, но если расскажу, вы все равно не поверите.
Статья продолжалась, но читать дальше я не стала. Очевидно, что Виви имела в виду именно эти строки. «Конечно, помню. Я все помню, но если расскажу, вы все равно не поверите».
Эти слова будто бы прожгли мое нутро. Я отбросила журнал и, зажав рот ладонью, опустилась на незаправленную кровать Грей.
– Да уж, – пробормотала Виви.
– Этого не может быть.
Когда мне было семь, мы исчезли с лица земли на целый месяц без единого следа.
Крайне редко, когда мама выпивала достаточно, чтобы поговорить об этом событии, она подчеркивала его нереалистичность. Как мы шли по улочке старого города, возвращаясь в дом родителей отца. Как мы все время были на виду, а потом в одно мгновение испарились. Как она отвернулась всего на секунду или две, чтобы чмокнуть папу в щеку, когда грянул новогодний салют. Как она ничего не слышала и никого не видела, а когда обернулась, нас уже не было. И снег падал и таял, едва коснувшись тротуара. Улица была испещрена маслянистыми пятнами фонарей и подсвечена радужными взрывами фейерверков.
Там, где мгновение назад стояли трое детей, не было ни души.
Кейт сначала улыбнулась, решив, что мы ее разыгрываем.
– Айрис, Виви, Грей, выходите скорее. Где бы вы ни были, выходите! – прокричала она.
Прятались мы так себе, но мама всегда притворялась, что найти нас очень сложно. Но в этот раз никто не ответил ей хихиканьем и перешептываниями. В одно мгновение она осознала: что-то случилось. В своем первом заявлении в полицию Кейт упоминала, что в воздухе пахло дымом и мокрой шерстью диких животных. Из странностей в тот момент ей бросились в глаза горстка опавших листьев и странные белые цветы на пороге дома, который сгорел месяцем раньше. Именно там нас искали в первую очередь. От целого здания уцелела лишь дверная рама. Мама прошла сквозь нее и блуждала из комнаты в комнату меж обгоревших кирпичей выкрикивая наши имена. Паника росла. Нас не оказалось в этом доме. Нас не оказалось нигде, словно земля разверзлась и поглотила трех сестер.
