Страшные истории для бессонной ночи - Лилия Белая
Было отдано распоряжение вывести из конюшни лучшего жеребца, и все стали прощаться с Асбаром фон Баренхафтом. С тяжелым сердцем думал барон о предстоящей разлуке и мельком взглянул на трубадура, чтобы навсегда запомнить его черты, но, опомнившись, сразу же отвел глаза.
Вошел слуга графини и доложил, что конь оседлан и готов к путешествию. Барон вышел, уселся в седло и хотел уже тронуться в путь, как на крыльце появился молодой певец, а следом за ним слуги, несшие поклажу.
«Сеньор Асбар, — обратился он к Баренхафту, — позвольте мне ехать с вами».
Тайной радости барона не было предела.
Долгой была дорога во владения барона фон Баренхафта. Множество замков встретилось им на пути, но нередко приходилось ночевать и в открытом поле, где некуда было спрятаться от дождя и ветра. Асбар окончательно окреп, забыл о болезни и часто разговаривал со спутником, рассказывая о своем походе в Святую землю, а еще просил юношу спеть то одну, то другую песню. По прошествии нескольких недель странствие их подошло к концу. Барон добрался до своего родового замка и пригласил трубадура погостить у него сколько тому вздумается.
Под вечер, когда огни в замке погасли и все уснули, Асбар лежал в постели и вспоминал, как когда-то он засыпал здесь счастливым, думая об Алейсейн. Ее прекрасный образ и теперь явился барону, который в беспокойной дреме метался на кровати, повторяя дорогое имя. Но крепкий сон сделал его недвижимым, и грезилось ему, что из-за полога появился некто, чьи глаза горели, как у кота. Узкой рукой с длинными когтями незнакомец потянулся к шее барона и оборвал цепочку, на которой висел медальон. Затем схватил золотую вещицу, зажал ее в кулаке и исчез. В этот миг Асбар проснулся и понял, что медальон пропал.
Он поднял слуг, стал расспрашивать их, видели ли они человека, входившего в покои барона, но никто ничего не слыхал и не видал. До самого утра Асбар не мог заснуть. Наутро он отправился в замок Аверглоб. Печальной была его дорога. Но он и не подозревал, какая радость ждет его.
— Послушайте, вы гоните коней слишком быстро! — воскликнул семинарист. — Есть в этой истории еще кое-что, чего вы не сказали. Возможно, потому, что ничего об этом не знаете. Так что перепоручите вожжи мне, и я поведаю вам нечто важное.
Ааскафер пристально взглянул на семинариста. Мне показалось, что он прожжет его глазами. Студент действительно становился все развязнее. То ли наше вино помутило его рассудок, то ли он просто пообвыкся и показал истинное лицо, но симпатия моя к нему испарилась.
— Так вот, — сказал он довольно громко, — тот, кто сорвал медальон с шеи барона фон Баренхафта, через несколько минут был уже в замке Аверглоб. Без труда проник он в склеп, где покоилось тело госпожи Алейсейн. Там он открыл медальон и впустил душу девушки обратно в прекрасную клетку. Алейсейн глубоко вздохнула и открыла глаза. Увидев, что лежит в гробу, она захотела поскорее покинуть это страшное место.
«Не торопись, — раздался голос под низкими сводами склепа, и девушка узнала его, ибо ужас, коим глас наполнял душу, невозможно было забыть. — Не торопись, — повторил Люцифер. — Ты помнишь наш уговор? Твоя душа теперь принадлежит мне!»
«Я помню наш уговор, — отвечала девушка, в которой страх породил отчаянное стремление к жизни. — Я его помню, а вот ты, видно, забыл».
«Ты сама знаешь, что барон сначала едва не забыл о тебе, очарованный любовным пылом юной паломницы…»
«Ложь! Асбар находился во власти сна, он не различал явь и грезы!»
«Пусть так. Но что произошло в замке графини Соль? Тебе не удастся избежать своей участи!»
«Мы договаривались, что душа моя будет принадлежать тебе, если мой рыцарь полюбит другую женщину. Но что произошло в замке? Я полюбила юного певца, и Асбар чувствовал мое волнение, как любящее сердце чувствует все душевные движения своего возлюбленного! Его вины в этом нет, только моя. А о моей верности речи у нас в договоре не шло!»
Люцифер разразился хохотом, от которого затряслись темные своды.
«Ты споришь со мной! Ты поймала меня на слове! Ты призналась! Пожалуй, такой развязки я не ожидал! Ну что ж, смелая пташка, ты выиграла, держи!» — с этими словами он бросил ей в руки почерневший медальон и исчез.
Вздохнув, Алейсейн прижала руки к груди. И вдруг послышался ей голос Люцифера, исходивший будто из самих стен: «Не думай, что тебе удастся спастись…»
В тревоге девушка оглянулась по сторонам, но в склепе было уже пусто.
«Почудилось», — решила бедняжка. Осторожно вышла она из подземелья и незамеченной прошла в свои покои, сияя от счастья, ведь она знала, что ее рыцарь скоро будет у ворот замка вместе с прекрасным певцом.
Тут семинарист прервался и обратился к Ааскаферу:
— Теперь прошу вас продолжить рассказ.
Ааскафер не ответил, и на некоторое время воцарилось молчание. В тишине я слышал, как потрескивают ветки в костре и как пофыркивают наши кони. Я сидел неподвижно, и мурашки отчего-то пробегали у меня по спине и щекам.
Внезапно раздался крик какой-то птицы, мне он показался настолько зловещим, что я вздрогнул. Ааскафер положил мне руку на плечо, и я был благодарен ему за дружеское участие.
— Ну что ж, — сказал он. — Рассказ мой близится к концу. Итак, в большой грусти подъезжал рыцарь Асбар фон Баренхафт к месту, столь памятному и дорогому для него. Наконец башни замка Аверглоб показались за перелеском, и барон, обернувшись к своему спутнику, сказал, что в этом замке когда-то он провел много счастливых дней. И теперь ему трудно смириться с мыслью, что юная госпожа Алейсейн уже давно покоится в сыром склепе.
Через некоторое время рыцарь и трубадур были уже у ворот, стража отворила им, и они въехали во двор. Оставив лошадей у крыльца, оба медленно вошли под своды богатого и славного замка, который теперь находился почти в запустении, так как старый граф, отец госпожи Алейсейн, совсем потерял рассудок от горя. Гостей провели к нему. Старик сидел в кресле возле камина.
«Кто идет?» — спросил он, когда фон Баренхафт и молодой певец приблизились.
Барон назвал свое имя и имя своего друга, но старик, казалось, не слышал его.
«Кто идет? — снова
