Полное собрание историй о привидениях - Монтегю Родс Джеймс

округе. Вот в другом доме, помню, у нас, у слуг, зашел разговор о палке для взбивания перины, но истинная правда, не говорил я, что мы с доктором Эйбеллом как-то связаны с этим делом. Да и в саму эту историю никто не верил, так что даже обидно, вот я и решил помалкивать. А когда снова нанялся в услужение в Излингтоне, доктор Эйбелл все еще жил там, хотя поговаривали, что он покинул приход. И я понял, что мне надлежит поостеречься, ведь я и правда не на шутку боялся прежнего хозяина и, уж конечно, о нем не злословил. Мой новый хозяин, доктор Куинн, был господином крайне честным и порядочным, а вовсе не из тех, кто горазд на подобные проделки. Уверен, он не сделал и не сказал ничегошеньки такого, отчего хоть один пациент перешел от доктора Эйбелла к нему. Нет-нет, он и лечить-то таких брался, только если был уверен, что они скорее пошлют за врачом в город, чем вернутся к прежнему лекарю.

Полагаю, есть свидетельства того, что доктор Эйбелл захаживал в дом моего хозяина. Новая горничная из Хартфордшира как-то спросила у меня, что за джентльмен искал хозяина, то бишь доктора Куинна, и был чрезвычайно разочарован, не застав его дома. По ее словам, визитер, кем бы он ни был, прекрасно знал расположение комнат, поскольку спешно проследовал в кабинет, а затем в провизорскую и спальню. Я выспросил у нее, каков он из себя, и, по ее словам, выходил точь-в-точь доктор Эйбелл. Она же добавила, что уже видала этого джентльмена в церкви и кто-то ей сказал, что он врач.

Сразу после этого визита у хозяина начались ночные кошмары, и он жаловался мне и остальным на скверную подушку и простыни. Говорил, что надо купить другие, получше, и что он сам этим займется. В один из дней он принес домой набор постельного белья, по его словам, наивысшего качества. Про то же, где он его купил, мы тогда не знали, только видели вышитый герб с венцом и птицею. Горничные сказали, что редко когда встретишь столь изысканное белье, а хозяин наутро похвалился, что лучше постели у него не бывало и спал он крепко и спокойно. А подушки пуховые – первосортные, мягкие, словно облачко. Да я и сам, когда приходил будить его по утрам, не единожды замечал, что голова его почти полностью утопала в подушке.

С доктором Эйбеллом я после возвращения в Излингтон не общался; лишь однажды, встретив меня на улице, он поинтересовался, не ищу ли я снова места, на что я ответил, что всецело доволен нынешним, а он усмехнулся – дескать, малый я переменчивый и он не удивится, если вскоре мне снова будет негде голову приклонить. Так и случилось.

Далее продолжаются показания пастора Пратта.

– Шестнадцатого числа меня разбудили на рассвете (около пяти утра), известив, что доктор Куинн то ли скончался, то ли при смерти. Пока я добирался до него, у меня не осталось сомнений в том, которое из предположений верно. Все слуги, кроме того, кто меня впустил, сгрудились вокруг постели хозяина, но никто к нему не прикасался. Доктор Куинн лежал навзничь, вытянувшись посреди кровати, как усопший, приготовленный к погребению. Даже руки, кажется, были сложены на груди. Только лицо почему-то полностью скрывали края подушки. Я тотчас кинулся их раздвигать, укоряя присутствующих, в первую очередь камердинера, за то, что они не поспешили на помощь хозяину. Однако камердинер лишь молча взглянул на меня и покачал головой, очевидно, будучи столь же уверенным, что перед нами хладное тело.

Действительно, любому, имеющему мало-мальский жизненный опыт, было ясно, что доктор скончался не от чего иного, как от удушья. Однако представлялось невообразимым, что человек мог умереть из-за сомкнувшихся на его лице краев подушки. Почему, почувствовав некий гнет, он просто не сдвинул ее? На простыне же, аккуратно подоткнутой, не было ни единой складки. Итак, следовало найти врача. Я озаботился этим вопросом еще на выходе из дома и послал нарочного, принесшего мне печальную весть, за доктором Эйбеллом, но оказалось, что тот в отъезде. Призвали хирурга, жившего по соседству, однако без вскрытия он не мог сказать ничего сверх того, что уже было известно.

Что же до проникновения в комнату со злым умыслом (таковую возможность следовало установить первым делом), то засов был вырван из двери, а часть дверного косяка с силой раскурочена; многочисленные свидетели, в том числе и кузнец, подтвердили, что дверь пришлось взломать за несколько минут до моего прихода. Более того, спальня находилась на верхнем этаже, где к окну просто так не подступишься, да и следов проникновения, будь то царапины на подоконнике или отпечатки ног на земле, не обнаружилось.

К протоколу вскрытия, разумеется, приобщены показания хирурга, но цитировать их здесь нет нужды, поскольку в них лишь констатируется хорошее состояние основных органов и степень свернутости крови в различных участках тела. Вердикт был следующим: «Скончался по воле Божией».

Среди прочих бумаг в подшивке нашлась еще одна, которая, как мне сперва показалось, попала туда по ошибке. Однако я внимательно изучил ее текст, и, полагаю, теперь понятно, почему она очутилась в папке.

В ней говорится, что в миддлсекском парке (не сохранившемся до сей поры) осквернили склеп одного из знатных семейств, которое я называть не буду. Причем речь идет не об обычном похитителе трупов. По всей видимости, склеп разграбили. Ужасные подробности описаны без прикрас, так что приводить я их не стану. В связи с этим делом суровое наказание понес торговец краденым из Северного Лондона.

«Предостережение любопытным» и другие рассказы о привидениях

БЛАГОДАРНОСТИ

Первый из этих рассказов был написан для библиотеки Кукольного дома королевы и напечатан в книге, которая там хранится; я искренне признателен за любезное разрешение ее величества перепечатать рассказ в данном томе.

Я также благодарю за подобные разрешения издателей «Атлантик мансли», «Эмпайр ревью», «Лондон меркури» и «Итон кроник».

М. Р. Джеймс Сентябрь 1925 года

Кукольный дом с привидениями

– Полагаю, к вам частенько попадают такие вещицы? – спросил мистер Диллет, указывая тростью на предмет, описание которого будет приведено в должное время.

Его предположение было откровенно надуманным – и он сознавал это. За двадцать лет, проведенных в поисках забытых сокровищ в доброй полудюжине графств, – да что там, за всю свою жизнь – мистер Читтенден, при всем его мастерстве и опыте, и представить себе не мог, что однажды наткнется на нечто подобное. Он