Обезьяны в бизнесе. Как запускать проекты по лучшим стратегиям Кремниевой долины - Антонио Гарсиа Мартинес
Когда я вернулся к компьютеру и здравомыслящему состоянию, меня ждали два мейла: один от Кевина Тау из Twitter, второй от Гокула, оба с прикрепленными файлами.
СУББОТА, 16 АПРЕЛЯ 2011 ГОДА
– Ты пытаешься сказать мне, что не был причастен к предложению этой сделки с намерением кинуть инвесторов?
Мне почти приходилось отодвигать телефон от уха. Сакка только что ознакомился со списком условий Twitter, который я ему переправил.
Я топтался по своему привычному маршруту для успокоения нервов: туда-сюда по Девятой улице в Аламеде, перед домом Британской Трейдерши. Я совершил необдуманный поступок, вернувшись жить к ней и Зоуи.
– Я никакого отношения к этому не имею, Крис. Это первые реальные условия, которые мы видим.
Twitter были настолько безразличны к Сакке, что не сдержали свое слово и в соглашении предусмотрели большие привилегии основателям – именно поэтому самый знаменитый инвестор Кремниевой долины сейчас на меня орал.
Насколько был прав Сакка в своем гневе?
Twitter (в кои-то веки) выполнили свое обещание, и наша сделка заключалась на уровне $10 миллионов. Однако инвесторам выделялось не $2 миллиона, как можно было ожидать, судя по таблице капитализации, а жалкий $1 миллион.
Как я скоро узнаю, это была общепринятая тактика. Вы платите гроши за компанию, организуя все так, что инвесторы мало что получают, а реальную стоимость упаковываете в предложение по найму для сотрудников. TechCrunch разнесут новость, что компания продана за $Х миллионов – но, с технической точки зрения, она продана за 10 % от Х, а остальное ушло в жирные поощрительные премии при устройстве на работу и плотные графики инвестирования для основателей. Без каких бы то ни было подстрекательств с нашей стороны, Twitter сделали нам лакомое предложение.
Сакка имел право злиться на Twitter, но он всерьез переоценивал мои познания и навыки. Я был таким невежей, что наивно предположил, будто инвесторы и основатели получат от финальной цены поглощения Twitter чисто пропорциональные доли, в соответствии с принадлежащей им частью таблицы капитализации. Я и не подозревал, что в реальном мире сделок то «вознаграждение в связи с обязательством» (это эвфемизм), которое выдается инвесторам, может варьироваться в очень широком диапазоне в зависимости от причуд и махинаций основателей и компании-покупателя.
Вот как это работает.
Компанию-покупателя не волнует, каким образом деньги распределены между инвесторами и сотрудниками. Как мы уже рассматривали, их волнует только цена высококлассного сотрудника (то есть инженера или менеджера по продукту). Если это срабатывает и формой платежа становится любая предпочтительная для них (или хотя бы такая, на какую они готовы согласиться) мешанина денег и акций, сделка выглядит для них привлекательной. Каждая покупающая компания держит в уме такую ожидаемую цену за человека, когда вы всерьез обсуждаете сделку. Ваша задача в роли переговорщика во время сделки в том, чтобы подобраться настолько близко к этой отметке, насколько допускают человеческие возможности.
Точка зрения основателей, впрочем, более изощренна. Такая маленькая сделка явно не принесет тех денег, которые навсегда изменят жизнь и позволят сказать всему «да пошел ты». После того как вы отдохнули и получили акции купившей вас компании, скорее всего, вновь побредете по направлению к стартаповской борьбе. Вам вновь надо будет привлекать деньги и существовать в экосистеме стартапов. Если вы кинете своих инвесторов, об этом пройдет слух. Также у вас может сформироваться вполне разумная эмоциональная привязанность к инвесторам. В конце концов, они часто поддерживали вас, когда больше никто этого не делал, и, как Сакка, потенциально помогали продать компанию. Таким образом, основатели сталкиваются с довольно щекотливым моральным выбором. Они могут сделать выбор в пользу вознаграждения инвесторов за их временные и финансовые инвестиции и, по существу, заплатить им из своего кошелька. Сделка во многом напоминает игру с нулевой суммой между основателями и инвесторами на последних стадиях.
Чтобы понять, насколько безразличны компании-покупатели по отношению к инвесторам, вспомните вот о чем: Сакка предположительно был крупнейшим держателем акций Twitter после основателей компании и вообще ярый поборник компании. Он помог организовать последний раунд привлечения финансирования и, что вызвало большой резонанс, помог инсайдерам рано продать свою долю в Twitter спекулянтам с Уолл-стрит. Чтобы вы поняли: это было одолжение, которое позволило наемным сотрудникам, многие из которых работали на Twitter годами, получить какие-то ликвидные средства перед затяжным процессом IPO. Тот факт, что этот вторичный рынок существовал для многих высококлассных стартапов, был показателем, насколько во время сегодняшнего технологического пузыря баланс силы сместился от инвесторов и Уолл-стрит к основателям и наемным сотрудникам.
Сделка с AdGrok для Сакки (и для Twitter) была мелочью на карманные расходы, но любой жест имеет значение, когда на кон поставлено эго. Сакка в каком-то смысле имел право орать. С другой стороны, его фонд удвоил свои деньги за шесть месяцев. Но этого было недостаточно для Сакки (и его коммандитных партнеров-инвесторов). Ситуация осложнялась.
– Крис, еще кое-что. Как выяснилось, Facebook хотят нанять меня, отдельно от сделки с Twitter. Они сказали «нет» остальным, но меня взять хотят.
Пауза.
– Что?!
– Да. Я не говорю, что уже им продался. Но они хотят, чтобы я пришел в Facebook.
Наглая ложь, очевидно.
– Как ты думаешь, как с этим поступят Twitter? И возьмут ли они AdGrok без меня?
– Ты НАХРЕН с ума сошел. Ты сорвешь всю сделку! Конечно, они не возьмут AdGrok без тебя. Ты просто… ты просто…
Он повесил трубку. Мы больше никогда не разговаривали.
Еще был такой нюанс с Facebook.
В финансах есть такое понятие, как «дублирующий портфель». Это набор акций, ценных бумаг, деривативов и всего того, что имитирует прибыльность и при этом состоит из разных частей других портфолио активов. Стратеги часто придумывают такие портфолио, чтобы, скажем, получить прибыль от роста цены конкретных акций без необходимости держать сами акции в достигшем предела возможностей балансовом листе компании (то есть то, что называется «обменом акций»).
По отношению к Facebook я постарался убедить Гокула выдать дублирующий портфель моей части сделки с Twitter. По факту я ровным тоном сообщил ему, что не покину Twitter без меньшего вознаграждения (это был блеф). Facebook на самом деле сдержали свое обещание. Применив к сделке цену акции Facebook до выхода на IPO, то есть в районе $32 миллионов, мы подошли к отметке около $2,3 миллиона – примерно столько должна была стоить моя доля 25 % в AdGrok, после того как улягутся вопли Сакки. Цифры выглядели вполне хорошо и реалистично.
Я принял финальное решение, которое понемногу зрело во мне уже несколько дней, прямо там, на месте действия. Я присоединюсь к людям в худи. Мы каким-то образом сработаемся со стороной Twitter. На вид казалось, что мы поставили их в безвыходную ситуацию насчет сделки и они бы довели дело до конца даже без меня. Лучшего времени для удара представить было сложно.
– Гокул, это Антонио.
Если сделка идет полным ходом, нет никаких проблем в том, чтобы позвонить в субботу утром.
– Спасибо, что
