Хроники Dishonored. Тень Дануолла - Лоик Делахайе-Хьен
Над стенами и законами
Дауд с бандой никогда не убивают ради убеждений или славы. Дети улиц прежде всего стремятся выжить в обществе, не знающем пощады. Они убивают имперскую знать без разбора, как самых отвратительных ее представителей, так и самых благодетельных. В глазах Дауда каждый аристократ так или иначе в чем-то виноват, особенно если смог сколотить себе состояние. Но дело не в классовой борьбе: эти знатные особы должны умереть просто потому, что кто-то из их же круга заплатил за это «Китобоям». Глава тайной службы Хайрем Берроуз – их постоянный клиент. Благодаря контрактам людям Дауда было на что жить. А он сам поверил, что нет неуязвимых людей; ни чины, ни законы, ни высокие стены им не помеха. Звание мастера-ассасина принесло ему иллюзию величия, словно он коснулся славы кончиками пальцев. Он был в восторге от того, что стал сверхчеловеком.
Сегодня термин «сверхчеловек» ассоциируется с Фридрихом Ницше и его мечтой о человечестве, свободном от религиозной морали и иллюзий. Однако на самом деле немецкий философ позаимствовал его у другого автора, а именно – у писателя Федора Достоевского. Родион Раскольников, герой его самого известного романа «Преступление и наказание», убивает ради денег – совсем как Дауд. В одной из газет он опубликовал статью, где утверждал, что «необыкновенные люди» имеют моральное право преступать закон и таким образом самореализовываться. Во время расследования следователь комментирует суть статьи: «Одним словом, если припомните, проводится некоторый намек на то, что существуют на свете будто бы некоторые такие лица, которые могут… то есть не то что могут, а полное право имеют совершать всякие бесчинства и преступления, и что для них будто бы и закон не писан. […] Все дело в том, что в ихней статье все люди как-то разделяются на “обыкновенных” и “необыкновенных”. Обыкновенные должны жить в послушании и не имеют права переступать закона, потому что они, видите ли, обыкновенные. А необыкновенные имеют право делать всякие преступления и всячески преступать закон, собственно потому, что они необыкновенные».
Похоже, законы империи не могут усмирить таких людей, как Дауд, сверхъестественных существ, способных преодолевать любые преграды и лишать жизни любого обитателя Дануолла, даже самого прославленного. Ассасин, рожденный на краю цивилизации, теперь, похоже, разрушает ее основы. Он стал сверхчеловеком, который не страшится любых последствий.
Победить сверхчеловека
Однако со временем Чужой устал от Дауда. Как бог объяснил Корво, смысл вечной жизни он находит в наблюдениях за последствиями выбора людей, отмеченных его знаком. В чем толк следить за жизнью наемника, который действует только в чужих интересах, ни единого выбора – ради себя? Гораздо интереснее следовать тенью за королевским защитником, разбитым смертью императрицы, мстительным духом, носящимся по улицам столицы. Или понаблюдать за внебрачной дочерью императора, которая после долгих лет страданий наконец готова захватить трон, вселившись в тело племянницы? Дауд вновь станет ценным только тогда, когда начнет бояться, что хаос, который он сам же породил, придет и за ним.
Как говорит про себя мастер-ассасин, ego homini lupus: «Я человеку волк». Впервые изречение «человек человеку волк», изначальная версия фразы, появилось в комедии римского драматурга Плавта «Ослы». Оно подразумевает, что люди относятся к незнакомцам так же враждебно, как к волкам. В ксенофобском обществе Дануолла страх перед чужаками действительно неимоверно силен, но Дауд вкладывает в свой девиз немного иной смысл. Его позиция близка к мнению английского философа Томаса Гоббса. В книге «О гражданине» он написал, что «человек человеку волк», так как отношения между людьми по природе звериные, по естественному порядку вещей каждый человек – враг другому. В «Левиафане» Гоббс утверждает, что общество будет процветать, только если люди уступят свою природную свободу превосходящей силе: политической власти, способной укротить волков. Эту силу автор называет Левиафаном, по аналогии с библейским морским чудовищем. Стоит отметить, что Гоббс писал в XVII веке: лорд-протектор Кромвель с парламентариями только что свергли королевскую власть; ранее этот период упоминался как один из исторических источников вдохновения для Dishonored. Когда Дауд убил Джессамину и похитил Эмили, он погубил Левиафана, стоявшего на страже стабильности империи. Все волки Дануолла – лорд-регент с механизированной стражей, лоялисты с убийцей в маске, банды и ведьмы – возобновили войну всех против всех; предательство задело каждую стаю.
После убийства Джессамины Дауд будто испарился и появился только в последней трети сюжета Dishonored. По итогу финальной схватки с Корво он попытался объясниться:
Я прошу сохранить мне жизнь. Когда я убил твою императрицу и забрал ее дочь, что-то сломалось внутри меня. Теперь я вижу знак на твоей ладони, метку самого Чужого, – и я вспоминаю все, что сделал. Годами поджидал удобного случая, а затем выходил из переулка и всаживал нож между ребер какого-нибудь дворянчика. Деньги переходили из рук в руки, от одного богатого ублюдка к другому. Месяцами я убивал для того, за чью голову мне платили через год. Я помню, как склонялся перед святилищами, и Чужой нашептывал мне, что я могу изменить ход вещей, что я важен. Это было приятно: я поверил в свое могущество. Но чего я достиг? Больше твоего – или гораздо меньше? Теперь я хочу одного – покинуть этот город. Исчезнуть из памяти его обывателей. С меня довольно убийств. Моя жизнь в твоих руках. Выбор за тобой».
Корво понятия не имел, как сильно Дауд изменился за последние несколько месяцев. Дважды он показал храбрость и отстоял свои убеждения: в первый раз – когда выступил против Далилы (хотя мать учила его бояться ведьм), второй – когда противостоял своей помощнице Билли Лерк. Теперь речь шла не о выполнении контрактов, а о спасении юной Эмили, чтобы та смогла положить конец хаосу, который устроил Дауд. Однако, чтобы мир наступил, клинок Дануолла должен был остаться в ножнах. Подобно главному герою романа «Преступление и наказание», Дауд осознавал тяжесть каждого убийства. Как и мастера-ассасина из Dishonored, совершенные преступления преследуют Раскольникова в кошмарах:
«Все это я уже передумал и перешептал себе, когда лежал тогда в темноте… Все это я сам с собой переспорил, до последней малейшей черты, и все знаю, все! И так надоела, так надоела мне тогда вся
