Грёзы ангела - Татьяна Ренсинк

не могла со смущением, которое выросло ещё больше, чем вчера. Пока спускалась осторожно по лестнице вместе с ведущей её Елизаветой, Вера слышала голос Фредерика и модистки, с которой он что-то обсуждал. Оказавшись в холле, Вера поняла, что голоса доносятся из кабинета, дверь в который была открыта. На пороге свисала лишь одна занавеска, за которую Вера и встала. Она несмело заглянула в кабинет. Модистка расхаживала по кабинету и будто кокетничала с Фредериком, на лице которого выражалось недовольство и некая усталость. Только когда его взгляд пал на выглядывающую на пороге Веру, все волнения тут же исчезли прочь. Как только он заметил её, Вера спряталась обратно за занавеску. Она учащённо дышала, не находя сил скрывать волнения, а Фредерик уже вышел к ней, стоял перед глазами и сказал: – Вера... – Нет... Я не должна, – резко отвела она снова взгляд и повернулась спиной. Слёзы уже текли по щекам, а плечи оказались в бережности рук любимого.

– Вера, – прошептал он и прижал к своей груди.

Он вдыхал аромат волос, кожи шейки, которую тут же одарил нежным поцелуем. Вера от наслаждения закрыла глаза и будто вознеслась к небесам. По телу пробежали мурашки. Появилось ощущение невесомости: словно душа уже парит в небесах тех самых грёз, что так долго томились в ней и теперь освободились, воплотились наяву... – Не заставляю любить меня, – прошептал Фредерик, а Вера невольно вымолвила: – Люблю... Он осторожно повернул её к себе лицом, и губы их нашли друг друга, вновь и вновь одаривая поцелуями клятв в вечности тех чувств, что заковали их невидимыми цепями. Они стояли в объятиях, в ласках губ... Не замечали ни оставившей их одних Елизаветы, ни тихонько покинувшей дом, ставшей чем-то недовольной модистки...

47

Глава 47

Когда остаюсь я одна,

Слезами наполняется душа. Я знала, как без тебя будет мне. Далеко ты. Хочу к тебе...

Хочу к твоим глазам,

Хочу к твоим рукам, Хочу к тебе прижаться И никогда не расставаться.

Лунный свет скользнёт в тишину.

Так я тебе его подарю. Пусть тихо и нежно обнимет тебя, Сладко поцелует и передаст от меня: "Я не покину тебя никогда!"

Хочу к твоим глазам,

Хочу к твоим рукам, Хочу к тебе прижаться И никогда не расставаться.

Боясь спугнуть возлюбленную более долгими поцелуями, остановить которых не мог найти желания, Фредерик всё же оторвался от её губ:

– Роскошный наряд тебе подобрала эта модистка. Правда, дамочка оказалась довольно-таки нескромная. Но ничего. Она поняла, что ей дороги сюда, кроме как в роли модистки, никакой больше не будет. Вера от смущения и счастья вновь опустила взгляд, а на лице показалась нежная улыбка. – Родная моя, – принялся Фредерик целовать её руки. – Она тебе ведь оставила и наряд иной, потеплее? – Да, – вымолвила Вера. – Давай прогуляемся по городу? Завтра Рождество, а у меня ни подарков, ничего не готово, – улыбался Фредерик. – Одевайся потеплее да я покажу тебе вечерний рождественский город. Вера несмело ушла наверх, еле сдерживая себя, чтобы не оглянуться. Такой взрыв чувств, столько нежности и любви, от которой забывалась вся прошлая жизнь, – в это не верилось до сих пор. Фредерик с тем же восторгом смотрел ей вслед, с тем же неверием и в то же время счастьем. В скором времени, одаривая друг друга смущёнными взглядами и нежным блеском глаз, они приехали в карете в центр Гарлема (Хаарлема). Город казался Вере совершенно иным, чем в первый раз, когда только прибыла сюда, чтобы найти Фредерика. Все дома вокруг были каменными, сказочно красивыми. Казались небольшими, но высокими. Кирпичи домов – полированные. Архитектура – смешение старой с новою, местами из дикого камня, с красивыми разнообразными лестницами. Маленькие лавки на широкой улице приглашали тёплым светом и разнообразием витрин. Довольные прохожие, в руках которых были то коробки с бантами, то мешочки со вкусностями, улыбались сразу, как только встречались взглядами. Вера вновь обменялась смущёнными улыбками с возлюбленным и подняла взгляд к небу, откуда стал падать пушистый снег...

– Как счастлив я, что зима пришла именно сейчас, а не пока ты была в пути, – улыбался Фредерик. – Этот год удивил не только погодой...

Вера лишь робко опустила взгляд. Милый же заключил её в свои объятия и приподнял её лицо за подбородок: – Люблю, – молвил он, глядя в глаза. – Не бойся меня, умоляю. – Мне страшно, – прошептала Вера. – Не бойся. Я твой навеки. Этого у тебя никто не отнимет, – признавался Фредерик, излучая такое тепло, что казалось, будто прохладный ветер, который чувствовался, тоже становился теплее. – Я так долго ждал тебя в своей судьбе. Если позволишь, я тебя не отпущу никуда. Позволишь? – Можно ли мне? – вымолвила прослезившаяся от счастья Вера, и их губы слились в крепком поцелуе. – Мы на улице, – смутившись ещё больше, Вера прижалась к его груди, боясь взглянуть на прохожих. – Мне всё равно, – улыбнулся Фредерик и, продолжая обнимать, отправился с нею в один из магазинчиков рядом. – Идём искать подарок сначала Матвею... Покупая подарки и Матвею, и другим слугам, Фредерик с Верой посетили несколько лавок. Им становилось всё веселее, радостнее от предстоящего праздничного вечера. Сам же вечер уже потихоньку наступал. Вокруг зажигали фонари. Прохожих становилось всё меньше. – А теперь, – обнимая любимую, стал шептать Фредерик. – Ты подожди меня здесь, хорошо? – Здесь? - удивилась Вера. – Мне хочется купить один подарок, но ты его пока не должна видеть, – хихикнул он и скорее скрылся в лавке рядом. – Неужели я не сплю? – выдохнула с наслаждением Вера. Восторг в ней был смешан с неизмеримою тоскою по тем, кого бы хотела видеть рядом в столь счастливые минуты. Вспоминая любимую, единственную подругу Оделию, отца, матушку, она выпустила несколько слёз. Они горячим потоком стекали по щекам, которые Вера тут же просушила пальчиками свободной руки. Нежный ветер словно обнимал. Он действовал успокаивающе, как и продолжающие падать снежинки. Ещё более спокойно стало Вере, когда Фредерик вернулся. В его руках была ещё одна небольшая коробочка, а на лице всё та же ласковая улыбка, душа от которой расцветала, как цветы весной... – Едем теперь домой, – сказал он, обняв возлюбленную и махнув кучеру, ожидавшему их в стороне.

Устроившись в