Грёзы ангела - Татьяна Ренсинк

засмеяться, смотрел Фредерик на закусившую губы прислужницу: – Ой, простите, барин... Язык мой – враг мой. – Да уж верно! – засмеялся он, а Вера продолжала смотреть с удивлением и ждать пояснений...

Не гордой красотой

Опленён был он, А красотой простой, душевной - лишь её. Так над всей землёй Солнце вновь встаёт И согреет, приласкает нежной теплотой.

Глубока тоска,

Если вдруг беда Приближается, чтоб мир нарушить. Лишь любви ветра, Словно вновь весна, Победят теплом великодуший.

Расцветут цветы,

Запоют дрозды, Только он останется лишь с нею. Так она проста, Так уж дорога, И любви полна к нему и веры.

53

Глава 53

Как только Вера узнала, что Фредерик читает русский молитвенник, то скрывать от неё очередной правды он не стал. Фредерик признался откровенно, что уже давно готовится стать православным, что душа лежит к этой вере и к тому, чтобы смогли без всяких обсуждений или осуждений обвенчаться как положено.

Фредерик прекрасно понимал, что Вера наверняка не откажется от своей веры, не примет католичество ради того, чтобы стать его супругой. Сам он, не столь следующий католическим правилам, легко мог сменить веру, к чему и был уже давно готов. Только чем дальше изучал православие, тем ближе оно становилось. Находя общее и с католической верой, Фредерик всё более увереннее готовился к православию... Только теперь, признавшись обо всём этом любимой, он предложил отправиться вместе в русскую церковь и договориться о крещении. Вера была несказанно счастлива всему, что происходит в жизни. Любимый сможет стать её супругом, как она мечтала, как грезила. Папенька вот-вот прибудет к ним. Радужность жизни так и будет украшать их счастье. Во всё это Вера свято верила и уже была уверенна, что ничто не помешает. Церковь, которую Фредерик хотел посетить, находилась в совершенно другом городе. То был город Гаага. Из беседы с Фредериком Вера узнала, что ту церковь создали для княжны Анны Павловны в честь её венчания с принцем Виллемом*. Именно для того создали, чтобы княжна смогла продолжать придерживаться своей веры и чтобы показать, что не важно, какой веры человек, а совместный союз может быть разрешён и нести благо в мир.

Посетив эту церковь, восхищающую родным теплом, Вера и Фредерик были благословлены на будущее и договорились о крещении. Не прошло много времени, как тот святой день наступил, как эта церковь, церковь Марии Магдалины, приняла Фредерика, как и ещё некоторых голландцев, желающих искренне вступить в православие.

Казалось, теперь всё уже приготовлено для встречи с отцом Веры. И Фредерик ждал его не меньше, чем она. Только чем дальше шло время, тем становилось всё тревожнее. Весна наступила и уж почти прошла. Фредерик с Верой так и не расставались друг с другом, пока ночь не заставляла расходиться по своим спальням. Они одаривали друг друга ласковыми словами, поцелуями и терпеливо ждали, когда вернётся Грегор с папенькой Веры... – Любимая, – вошёл Фредерик на балкон спальни возлюбленной. Он ещё из своего окна увидел её там, на балконе, среди этой ясной лунной ночи. Сам не мог успокоиться и лечь спать, поскольку чувствовал тревогу любимой женщины, а потому осмелился прийти. – Родной мой, – повернулась сразу Вера и оказалась в его бережных объятиях. – Что тревожит тебя? – взволнованно вопросил он. – Вестей о папеньке нет, – взглянула Вера с прослезившимися глазами. – Грегор, может, забыл, или событий много. Он обязательно вернётся с ним, – уверял Фредерик, но Вера помотала головой:

– Если мой отец жив да здоров.

– Нет, не говори так, – обнимал её возлюбленный. – Я так хочу оградить тебя от всяких бед. – Знаю, но, коли худо есть, то оно будет. Не сможешь ты защитить меня тогда. Папенька, как бежал в Молдавию, так вестей от него да о нём и не было... Я готовлюсь ко всему. Мысли разные были да есть. От этого никуда. Верю в чудо, верю, что может быть хорошо, но... страшно... Молюсь с тех пор, как уехал твой кузен, каждый день о чуде, но... страшно, – шептала Вера, и Фредерик замолчал, крепче прижимая к себе и глядя на круглый лик луны. Только почувствовав холод и боязнь, что худое, может, бродит рядом, увёл Веру обратно в спальню. Он помог ей лечь в постель и сидел рядом, пока не уснула. Фредерик гладил её щёки, закрытые глазки, только... как уберечь от любой невзгоды жизни — не знал, как бы ни хотел...

* – король Нидерландов и великий герцог Люксембургский с 7 октября 1840 года, герцог Лимбургский. Старший сын и преемник короля Виллема I.

54

Глава 54

Весна рано стала радовать теплом и цветением природы. Вера любила каждый день прогуливаться в саду, чтобы насладиться, отдохнуть душой, тревога в которой почему-то так и не отступала. Вот и сейчас Вера гуляла, оставив Фредерика пока одного, чтобы смог более внимательно заниматься своими делами в кабинете.

Только Фредерику это именно сейчас не удалось. Переживая не менее, чем она, почему Грегор долго не возвращается и не шлёт никакой весточки, как обещал, он несмело поднялся от рабочего стола, когда дворецкий сообщил о прибытии некоего господина в чёрном, хотя и знал, кто это был. Сердце бешено застучало, чувствуя неладное, пока в кабинет не прошёл явившийся Грегор. Он дождался, когда дворецкий закроет к ним дверь, и посмотрел в глаза уставившегося с удивлением Фредерика. Этим пронзительным взглядом, полным скорби, сожаления, Грегор сказал многое... – Нет, – вымолвил Фредерик. – Мёртв, и уже давно, – сразу ответил по-русски тот и далее вернулся к родному языку. Он сел в кресло рядом и рассказал всё, что было. Найти место, где жил отец Веры было сложно, поскольку имя его уже давно было не Степан Матвеев, даже не Йон Гожану, как было известно Вере и Оделии. Из-за того, что был беглым крепостным, ему пришлось менять имя не один раз. Жил он тоже уже не в Тарутино, а в Малоярославце – одна из станиц на юге Бессарабии, где беглые и устраивали свою жизнь под молдавскими именами, поскольку молдаван нельзя было закрепощать. Таким образом, Степан Матвеев стал свободный, счастливый за будущее своё и за будущее дочери, которую, как был уверен, оставил в добрых руках. Только когда Грегор приехал, чтобы найти его и забрать к