Грёзы ангела - Татьяна Ренсинк

дочери, Степана уже на этом свете не было. Соседи, рядом с которыми он проживал и работал, как и они в поле, рассказали, что умер он ещё два года назад от болезни. Приняв столь печальное известие, Грегор не стал слать никаких вестей, решив приехать сам,... рассказать всё как есть, лично... Фредерик выслушал его теперь. Молча. Больно... Он смотрел в окно на прогуливающуюся там любимую и готовил себя к тому, чтобы как можно меньше причинить ей боли, горестей, которых совершенно не желал...

– Я бы не рассказывал, – предложил Грегор, чтобы не говорить правды, а чтобы Вера так и думала, будто отец жив, просто остался там.

– Я не буду лгать. Она всё для меня, – не сводил с любимой глаз Фредерик. Было решено. Только как и когда сказать – смелости не находилось. Поддерживающая рука кузена коснулась его плеча. Фредерик чувствовал поддержку и сочувствие, только это мало сейчас помогало. Он рассказал обо всём, что и как было здесь, пока Грегор отсутствовал. Рассказал и про романтичные прогулки, совместные беседы, счастье и про то, что принял православие, что теперь дома есть специальная комната с иконами (домашнее святилище), которую освятил сам священник, и где они с Верой могут молиться. Поддерживая и словом, и открытостью души, Грегор был счастлив за него. Высказав надежду на то, что в скором будущем получится встретиться в более радужном настроении и со своей супругой вместе, он ушёл. Фредерик ещё некоторое время стоял у окна и наблюдал за любимой. Она уже сидела у сирени, поднимала лежавшие на земле несколько веток с благоухающими цветами. Она вдыхала их аромат, наслаждаясь весною, жизнью, и пока только Фредерик знал, что именно ему придётся нарушить всю ту идиллию, которая была до сих пор. Весна, которая подарила роскошный теплом апрель, свежий и нежный май, подходила к концу. Надеясь, что с этой поры жизнь не прекратит одаривать чудесами радости, Фредерик медленно вышел в сад. Он вспомнил не так давно выученное стихотворение, которое и ему, и Вере так нравилось, которое как никогда говорило обо всём, что мучило сейчас. Он приближался к своей возлюбленной и нежно рассказывал его:

Спирается в груди болезненное чувство,

Хотим прекрасное в полёте удержать, Ненаречённому хотим названье дать - И обессиленно безмолвствует искусство?

Что видимо очам - сей пламень облаков,

По небу тихому летящих, Сие дрожанье вод блестящих, Сии картины берегов В пожаре пышного заката - Сии столь яркие черты - Легко их ловит мысль крылата, И есть слова для их блестящей красоты.

Но то, что слито с сей блестящей красотою,-

Сие столь смутное, волнующее нас, Сей внемлемый одной душою Обворожающего глас, Сие к далёкому стремленье, Сей миновавшего привет (Как прилетевшее незапно дуновенье От луга родины, где был когда-то цвет, Святая молодость, где жило упованье), Сие шепнувшее душе воспоминанье О милом радостном и скорбном старины, Сия сходящая святыня с вышины, Сие присутствие создателя в созданье - Какой для них язык?.. Горе душа летит, Всё необъятное в единый вздох теснится, И лишь молчание понятно говорит.*

* – отрывок из стихотворения «Невыразимое» В. А. Жуковского, 1819 г.

55

Глава 55

Вера стояла в саду с букетом сирени. Она вдыхала аромат, продолжая наслаждаться очередным весенним днём. Приблизившийся возлюбленный прочитал одно из их любимых стихотворений. Сначала она взглянула с кроткой улыбкой, радуясь ему, их совместному счастью, но грустный взгляд любимого всё вмиг переменил.

Фредерик остановился перед ней и замолчал. В глазах дрожали слёзы, но сказать что – он пока не осмеливался. – Что случилось? – прижала сирень к груди Вера, а предчувствие неприятного подступало. – Верочка,... родная,... любимая, – шептал Фредерик. – Я... Мне не найти слов, но... Грегор вернулся. Вера замолчала. Она тут же прослезилась, глядя в глаза любимого... Будто всё поняла... Просто отошла к скамье и села, уставившись вдаль. Фредерик сел рядом, взял за руку и рассказал всё, что узнал: всю беседу с братом, весь его рассказ... Сдержанно приняв тяжёлую новость, о которой сердце уже давно подсказывало, Вера поднялась, оставив букет сирени лежать вместо себя... Лежать... Одну,... как потекла по щеке и одна слеза... Вера отошла подальше в сад и остановилась, обняв плечи и пытаясь терпеть ту боль, что била изнутри. – Верочка, – обнял её позади любимый и принял в свои объятия. Не выдержав больше, Вера зарыдала и нескоро смогла успокоиться. Беспокоившиеся слуги смотрели из окон дома, обсуждали полученное известие и вместе с Верой плакали. Елизавета тихонько принесла попить воды и так же тихо удалилась, вновь оставив Фредерика с возлюбленной... – Я чувствовала, – стала немного успокаиваться она и приняла воды. – И всё равно... больно... Его так давно нет, а я думала, жив, здоров да, может, счастлив. – Грегор предлагал мне так и сказать, – признался не менее переживающий Фредерик, но сдерживающий себя, чтобы хоть как-то поддержать любимую и не допустить больших страданий. – Нет, – взглянула она с нежной улыбкой через слёзы. – Не лги никогда. Не скрывай правды, умоляю... Никакой. – Если она тебя будет убивать, приносить боль, даже не знаю... Может, лучше и солгать? – растерялся он. – Никогда, – отрицала Вера. – Это жизнь. Так должно быть. Просто всё равно больно терять родных... Пусть он и был далеко от меня, весточки не слал и давно ушёл из мира... Я должна знать истину. – Любимая, – сглотнул он, погладив её по щеке, чтобы высушить остановившиеся слёзы. – Давай скорее обвенчаемся? Вера молчала. Она смотрела в глаза дорогого человека, в которых любовь сияла вечными звёздами, словно желая осыпать ими её всю. Смотрела и понимала, что этого хочется ей теперь больше всего на свете: быть вместе и никогда не разлучаться... Жизнь коротка,... коротка! – До сих пор желаешь сделать супругой именно меня? – опустила она взгляд, всё же смущаясь милого. – Желаю? – улыбнулся он. – Я простой смертный... Хочу большего... Не только дарить поцелуи в губы.

От трепетной речи возлюбленного Вера почувствовала, как по телу пробежала приятная дрожь, похожая на жажду. Словно цветок, желающий, наконец-то, пить. Тело будто умоляло скорее оказаться в пылких объятиях милого. И он обнял так, что Вера вновь заплакала, но то были уже слёзы счастья. Того счастья, когда родной, любимый человек здесь, рядом, и он поддерживает, любит...

Оба ещё долго