Обесчещенная леди - Мэри Джо Патни

Кенди решила и добавила:

— Я видела, как Лукас творит настоящие чудеса! Возможно, стоит попробовать, вдруг у него получится?

Заговорил и Симон:

— Одно из своих чудес Лукас совершил надо мной. Если бы не он, я бы умер от ран, полученных при Ватерлоо.

Годфри перевел взгляд на Кенди, затем на Симона и, наконец, ответил с явной неохотой:

— Ну ладно… как-нибудь можно попробовать.

— Не «как-нибудь», а прямо сейчас! — твердо возразила Кенди. — Вот кушетка, ваш брат рядом — поможет, если потребуется. Лукас не станет делать ничего такого, чего вы не сможете вытерпеть.

Годфри все еще колебался, но тут заговорил Патрик:

— Черт возьми! Раз есть хоть единый шанс избавиться от боли, бога ради, дай ему хотя бы попытаться! Я не могу больше видеть, как ты мучаешься! И никто из нас не может. Однажды в бою я упал с лошади. Боль была такая, что я хотел только одного: чтобы меня пристрелили, как эту лошадь, не мог сделать ни шагу, едва дышал, но мой сержант разыскал местного костоправа, тот что-то там покрутил, пожал, и я почти сразу сам встал с постели.

Лукас хотел было спросить, какие травмы получил Патрик, но удержался.

— Ну ладно, уговорили. — Годфри взял свои костыли, с помощью брата поднялся на ноги и заковылял через комнату к кушетке. — Мне сесть или лечь?

— Надо снять сюртук и сапоги и лечь лицом вниз, — ответил Лукас.

Патрик молча помог брату раздеться, лечь и перевернуться на живот. При этом Годфри несколько раз шипел от боли, едва удерживаясь, чтобы не вскрикнуть, но все делали вид, что этого не замечают.

Патрик отошел от стола и смерил Лукаса свирепым взглядом:

— Учтите, Фокстон, если ему станет хуже…

— Сделаю все, что в моих силах, чтобы этого не произошло.

Лукас сбросил сюртук и, закатав рукава, принялся осматривать распростертое перед ним исхудавшее тело.

Не желая смущать пациента, Кенди отошла к дверям; совсем выходить из комнаты ей не хотелось, но на таком расстоянии никаких подробностей видно не было. Однако она заметила, что Лукас сосредоточен и, по всей видимости, погружен в себя, призывая на помощь одному ему ведомые силы.

— Начну я с осмотра, — тихим, успокаивающим голосом заговорил он. — Это значит, что мне придется ощупать ваши кости и суставы, чтобы понять, есть ли какие-то незначительные аномалии. Ощущения могут быть неприятными, но без этого не обойтись.

— Валяйте! — проворчал Годфри. — Меня уже столько крутили-вертели — хуже не будет!

— А осматривал ли вас когда-нибудь опытный, умелый костоправ? — поинтересовался Лукас, начав осторожно ощупывать пациента.

— Да разве ж это врачи? — прорычал Годфри. — Шарлатаны чертовы!

— Не все! — резко возразил Патрик. — Дай Фокстону шанс.

Несколько минут прошло в молчании: Лукас продолжал осмотр, но потом заговорил, как бы между делом упоминая о местах, где побывал, о ранениях, которые случалось излечивать.

Закончив осмотр, он сжал руку в кулак и провел костяшками пальцев по спине пациента, с силой нажимая на каждый позвонок. Годфри дернулся и вскрикнул, а затем медленно расслабился и с недоверием пробормотал:

— Вроде не так больно! Это и есть ваше лечение?

— Это только начало, — сказал Лукас. — Основные источники боли у вас в позвоночнике: они воздействуют на бедра и колени, а оттуда и на все тело. От падения с большой высоты есть мелкие трещины и смещения. Чтобы вернуть все на свои места, потребуется сильное давление. Будет больно — но недолго.

Годфри судорожно вздохнул:

— Давайте же, черт бы вас побрал!

Со своего места Кенди не видела, что именно делает Лукас, но догадывалась, что он сосредоточил в руках и стремится передать пациенту всю свою целительную энергию. Симон подошел к нему сзади и по-товарищески положил руку на плечо, словно хотел добавить к его силе свою.

Казалось, это тянулось бесконечно. Лукас не останавливался ни на мгновение, и Кенди вздрагивала и закусывала губу каждый раз, когда слышала сдавленные стоны Годфри. Еще хуже стонов были едва слышные, неописуемые звуки: по-видимому, их издавали кости и суставы, с которыми Лукас проводил свои манипуляции. При каждом таком звуке Патрик судорожно вздыхал, но помешать лечению даже не пытался.

Наконец Лукас, положив ладони на лопатки Годфри и обессиленно опустив голову, остановился и проговорил:

— На сегодня я сделал все, что мог. Посмотрим, как пойдут дела дальше.

Годфри осторожно пошевелился, потом еще, вдруг оттолкнулся руками и сел без посторонней помощи. По лицу его текли слезы.

— Почти не болит! — воскликнул он дрожащим, хриплым от напряжения голосом. — Как такое возможно?

— Выправив кости, я устранил болезненное давление на воспаленные нервы, — доступно объяснил Лукас, отходя от стола. — Но еще какое-то время будет чувствоваться сильная слабость и некоторая боль при движении.

В полнейшем изумлении Годфри перекинул ноги за край кушетки и попытался встать… но рухнул, как куль с мукой. Слава богу, Патрик успел подхватить его, не позволив упасть на пол.

— Какого черта, Фокстон, что с ним?

— Просто атрофировались мышцы ног. Потребуется время, чтобы их восстановить. Годфри, вам нужно упражняться понемногу, но постоянно. Для облегчения боли в мышцах рекомендую ежедневные горячие ванны. Потерпите немного: через несколько недель и сила, и ощущение равновесия к вам вернутся.

Годфри кивнул и, крепко ухватившись за руку брата, осторожно шагнул вперед.

— Патрик, я слаб, словно младенец в люльке, но ходить могу и мне почти не больно! Неужели я снова буду нормально жить? — Усевшись на стул, он поднял взгляд на Лукаса. — Лорд Фокстон, никакая благодарность не выразит моих чувств!

— Рад, что сумел помочь и никакая благодарность мне не нужна, — просто ответил тот.

Судя по тому, что опирался Лукас на кушетку, держался он на одной силе воли.

— Тогда, Фокстон, позвольте дать вам совет, — пробормотал Патрик. — Когда у вас просят объяснений — хватит, черт возьми, прятать глаза и делать виноватый вид! Отвечайте прямо: комендант крепости отказался выполнять свою часть договора, поэтому вы сочли возможным не выполнять свою. Чего стыдиться, если так и было? А мы с братьями, со своей стороны, всех известим, что обвинения в ваш адрес были необоснованными.

Лукас смотрел на него так, словно не понимал ни слова, потом все же спросил:

— Вы думаете, этого достаточно, чтобы не быть изгоем?

— Разумеется, нет, но со временем все утрясется. Просто говорите правду и не смотрите так, словно виноваты во всех смертных