Бамбалейло! - Галина Шатен
Ту-ту — остановка — приехали. Просто капец.
Собираю всё своё барахло и иду в небольшой сквер рядом с парковкой. У меня ещё полчаса до собеседования. А ДЦ, в котором оно будет, — тоже здесь. Как во всех небольших городах, весь центр всегда рядом. Покупаю себе мягкое мороженое, устраиваясь на лавочке с краю. С другого края уже сидит беззубый старик в тельняшке с баяном и басом поёт песни — может, и не сильно попадая в ноты, но от души.
И что мне делать? Дальше-то что?
Менеджер в офис с небольшой зарплатой? Это мой потолок? И то — если возьмут. Но выход-то какой? Вот Лёня. Вот козёл! Всю жизнь мне испоганил, чёрт его дери!
В какой-то момент замечаю через тропинку мужчину в окне небольшой пекарни, который просто с меня глаз не сводит. Он находится не в самом торговом зале, а в отдельной комнате с печами. На нём простая футболка, белый передник и даже небольшой кокошник на голове… или, блин, как это называется. А в руках тесто, которым он занимается на столе. Как только он замечает моё внимание — широко улыбается и подмигивает. Ой. У него яркие тёмные широкие брови, которыми он играет, и какие-то живые зелёные глаза. В общем-то, очень даже симпатичный молодой пекарь. А может, и не сильно молодой.
Так. Всё. Мне надо идти на собеседование, а то опоздаю. Или — вон — за булочника замуж пойду. А что? Всегда накормлена — зато. Бросаю полтинник в шляпу баяниста и слышу столько комплиментов, сколько в жизни не слышала.
Собеседование проходит быстро. Я вылетаю на первом этапе после заполнения анкеты. Мне говорят, что «перезвонят». Ну да. Конечно. Мы все в это свято верим.
По дороге к машине я злая. И потому, не думая (уверена, что так иначе это не объяснить), я разворачиваюсь и иду к медцентру. Да. Прямо сейчас — это то, что мне нужно. Прохожу мимо ресепшн, где мне пытаются улыбнуться. Уверенно поднимаюсь на второй этаж. Кабинет 211. Архангельский Л. К., кардиолог. Приём — вторник и четверг. В коридоре на скамейках сидит уже толпа. Ну, ещё бы. То, что он — говно-человек, это ясно, но врач всё же хороший.
— А вы куда? Здесь очередь! — раздаётся у меня за спиной сердитый голос.
— Я лупить бывшего! — отзываюсь на полном серьёзе и открываю дверь. За столом сидит Лёня. Перед ним пациентка. Напротив Архангельского — медсестра за своим монитором. Все три головы поворачиваются и с удивлением смотрят на меня. Решительно делаю два шага и одной рукой достаю из сумки пакет с цацками. Вторым движением швыряю его в своего будущего бывшего. Они красивой россыпью попадают ему в грудную клетку и рассыпаются, заставляя медсестру заорать, а женщину — подскочить.
— Вот твои подделки! Фальшивые, как и ты, доктор! — указываю на ошарашенного Лёню. Разворачиваюсь. Оглядываю удивлённые лица. Поправляю волосы и слегка пожимаю плечами.
— Нервы, стресс и недосып, — объясняю и ровной походкой от бедра иду по коридору к лестнице. И прям легче становится. Чувство такое, будто три кило за раз скинула.
— Оксана! Оксана! Погоди!
В холле первого этажа мой будущий бывший меня догоняет и ловит за руку. Разворачивает к себе.
— Ты что устраиваешь? Что это за… Здравствуйте, — в сторону кому-то улыбается, и опять серьёзно смотрит на меня. — Хватит уже клоунчить. Возвращайся. Мы всё решим…
— Как решим? — выдёргиваю свою кисть. — У одного ребёнка другого ребёнка украдём? И заживём счастливой семьёй втроём… ой, простите, вчетвером — ещё и мать же твоя. Куда мы без Анель! Не дыхнуть, не выдохнуть!
— Что ты несёшь? — хмурит брови Лёня.
А я вот стою на него смотрю. Вроде не виделись всего несколько дней. А он стоит так близко, но какой-то совсем далёкий. И чужой. Не мой это. Тот, что моим был — любил меня, добивался, надышаться не мог… А этот… Когда только изменился? И как я могла упустить это?
— У своей мамы и спроси. И будь, Лёня, человеком — оплати все траты на гинеколога. Всё-таки это твой ребёнок, козёл ты этакий! И маму свою держи от девочки подальше. Иначе — как пит дать — родит раньше срока… Возьми хоть что-то в свои руки уже! Без помощи мамы, Лёня. Ты уже большой. Справишься. Увидимся в суде.
— Оксан. Давай поговорим? Пожалуйста. Я сделаю перерыв, выйдем в кофейню… Ты же сама говоришь, мы взрослые люди. А ты кидаешься золотом… при людях. Некрасиво это.
Чуть склоняю голову в бок. Думаю, втащить, что ли, ему разок? Что он вообще обнаглел, или как?
— Идите, доктор Архангельский, вы — в задницу. Я с вами ни разговаривать, ни пить кофе, ни тем более сидеть за одним столом не собираюсь! Всё. До суда! — оборачиваюсь и, взмахнув рукой, уверенно иду к выходу. Да, теперь точно — в новую жизнь. Не очень пока радужную, ну, какая имеется.
У машины стоит живое напоминание всех моих бед. Держит свой огромный живот и выглядит крайне несчастно. Но. Мне вот вообще не до неё. Пусть спасибо скажет, что пока её вещи в моей квартире. И что я вообще терплю её рядом. Хотя, по идее, как человек разумный, должна гнать метлой поганой. Но давайте по-честному — где я, а где разум?
— Садись давай, — киваю ей, сняв сигналку. Пристёгиваемся. Я, переключив передачу и сняв ногу с тормоза, сдаю назад.
Бах!
— Ой! — пугается Вероника.
Резко вдавливаю тормоз до упора. Поворачиваю голову. Чёрный блестящий тонированный бентли. Сердце уходит в пятки. Просто блестящее окончание ещё одного долбанного дня!
Да, твою ж мать!
= 9 =
Смотрю в боковое зеркало и сжимаю руками руль. Открывается дверь водителя, и выходит большой квадратный шкаф, обтянутый дорогим классическим костюмом.
— Ой, мамочки, что же делать? — пищит Вероника. А я наблюдаю, как верзила медленно подходит и осматривает повреждения. И думаю о том, что нужно было всё же успеть продлить страховку, пока этим занимался Лёня. А не
