Развод и три желания - Руфина Брис

Мы начинаем двигаться в такт музыке — сначала осторожно, потом всё увереннее. Несмотря на то, что прошло много лет, я прекрасно помню каждый шаг, каждый элемент. И мне нравится это…

В зале становится тихо, кажется, все смотрят только на нас.

Странно, но я ощущаю себя так же хорошо, как было в тот невероятный, чудесный день, когда мы с Егором стали по-настоящему близки. Я больше не чувствую зажатости. Мы не просто танцуем – мы плывём, кружимся по сцене. Егор ведет меня легко и уверенно, горячие сильные руки крепко придерживают меня, а я плавлюсь от удовольствия в нашем единении, в нашем общем дыхании. Прижимаюсь ближе: в эти минуты мне необходимо телом чувствовать биение его сердца. Музыка стихает. Мы замираем в объятиях друг друга посреди сцены, задыхаясь и лаская друг друга взглядами. Егор тянется ко мне, касается губами моих. Не знаю, как он это делает со мной… В зале раздаются аплодисменты, кто-то кричит «Браво!». А я не сразу понимаю, что мы целуемся у всех на глазах, потерявшись во времени и пространстве.

- Ой… - неловко высвобождаюсь.

Егор, шутливо раскланивается перед публикой, опять смотрит мне в глаза и счастливо улыбается, а я, покраснев от смущения, смеюсь сквозь слёзы облегчения и радости.

Мы возвращаемся в зал.

— Вот видишь? Говорил, всё получится… - интимно шепчет на ушко муж, приобняв меня за талию.

— Только потому, что ты рядом…

- Егор Владимирович, - останавливает нас официант, - извините, вас на ресепшен спрашивает женщина.

Глава 18

Егор нервно оглядывается. Потом, бережно придерживая меня под локоть, ведёт к столику у окна. Что-то тихо говорит, но я ничего… абсолютно ничего не понимаю! Его слова проходят мимо, а в голове гулко стучит только одна мысль. Она здесь. Та женщина, чей образ отравляет мне жизнь все эти дни.

Муж отодвигает стул, предлагая мне присесть.

- Отдохни, солнышко, я сейчас, – бросает он и уходит, избегая моего взгляда.

Я послушно усаживаюсь, положив руки на колени, и остаюсь одна.

Сердце сжимается в каменный комок. Прикрываю глаза. Звуки вокруг сливаются в глухой монотонный гул, только пульс в ушах долбит быстро и ошеломительно громко. Я впиваюсь ногтями в ладони, пытаясь усмирить охватившую меня панику.

Всё. Пришло время выяснить правду. Надо идти за Егором. Уфффф… Но как же волнительно… Как бы мне успокоиться немного… Пожалуй, потерплю минутку и пойду. Пусть Егор и та женщина встретятся, а я соберу силы в кулак, чтобы не позволить себе снова стать в их глазах беспомощной, капризной плаксой.

Раз. Два. Три. Четыре. Семь... До шестидесяти не получается. Не хватает терпения. Резко встаю. Хватит прятаться. Хватит гадать. Пора.

Выхожу из зала, почти не чувствуя ног.

Белые стены холла, сверкающая плитка на полу, ослепляюще яркое освещение режут глаза. Невольно увожу их в сторону.

Высокое зеркало в золочёной раме отражает моё бледное, внезапно осунувшееся лицо.

Недовольно отворачиваюсь. Скольжу взглядом по уютным диванчикам для гостей отеля. Где же Егор?

Наконец, замечаю знакомые очертания фигуры в углу холла за ажурной деревянной перегородкой рядом с огромным раскидистым фикусом в массивном горшке. Они сидят ко мне спиной. Егор и холёная брюнетка в белоснежном свитере крупной вязки. Плечи мужа напряжены, взгляд устремлён перед собой.

Иду к ним, стараясь наступать бесшумно. Каждый шаг даётся мне всё труднее. Внезапно теряю силы. Останавливаюсь в метре от перегородки, в изнеможении прижавшись спиной к холодной стене. Затаив дыхание, прислушиваюсь к разговору.

— Егор, это уже не смешно. Расскажи ей. Тебе пора всё объяснить жене, Егор. Она имеет право знать, — настойчиво убеждает брюнетка, поправляя волосы, собранные в небрежный узел.

Лак на её ногтях кровавого оттенка. Как будто она только что в моём сердце ковырялась.

— Нет, Кира, не сейчас. Пока рано, — отвечает муж резко. Его голос звучит раздражённо, - она не готова.

— Господи, какой ты жестокий… Игра затянулась. Сколько можно притворяться, а? - вздыхает та, — Это же издевательство какое-то! Эгоизм. Поверь, недосказанность выматывает сильнее всего. Мне так жаль её, совсем с ума сходит… Вон до чего докатилась: по телефону шарит, сообщения пишет от твоего имени. Пора уже открыться, ты так не думаешь? Если ты, наконец, признаешься, солнце не взорвётся, земля не разверзнется. Мы, женщины, сильнее, чем кажется на первый взгляд. Знаешь, она не ребёнок, справится и переживёт всё. Даже то, что ей не понравится… Егор, ну, раз ты не можешь быть честным, давай я поговорю…

— Хватит! Не вмешивайся, - грубо, сдавленно, сквозь зубы перебивает Егор, а я вздрагиваю в этот момент, - Сам решу.

И ещё что-то шепчет. А мне кажется, будто я тону в ледяной проруби. Горечь подступает к горлу. Прикусываю собственную кисть, чтобы не застонать во весь голос. В груди горит от ревности, обиды и боли.

После всего, что было сегодня… Я думала, что мы начинаем всё сначала. Оказывается, это не любовь, а притворство. Игра какая-то?

С трудом отрываю спину от стены, делаю шаг вперёд. Мне так хочется ворваться к ним, заставить Егора признаться во всём, глядя мне в глаза. Но ватные ноги подкашиваются, и я торможу.

Стоп, Настя. Посмотри на себя. Вся в слезах. Слабая, разбитая, раздавленная. Устраивать скандал прямо здесь и сейчас — это же так унизительно. Чудовищно унизительно!

Да и что ты хочешь узнать?! Всё ясно и так. Тебя поимели, причём много раз и по-всякому, и всё равно выкинули на помойку.

Нет… К чёрту любовь. Я не позволю больше издеваться над собой.

Гордо расправляю плечи, разворачиваюсь и быстро ухожу в номер. Давясь слезами, небрежно срываю с себя платье прямо на пол и натягиваю свои джинсы и футболку.

Ощущение опустошённости сменяется злостью. Надо что-то делать.

Подхожу к зеркалу. Видок у меня тот ещё: глаза припухли, косметика размазалась. Но взгляд горит.

С остервенением подушечками пальцев стираю подсыхающие слёзы и остатки макияжа.

Я больше не позволю врать мне, Егор. Всё. И использовать меня в каких-то дурацких играх тоже больше не выйдет. Катитесь вы оба! А я переживу.

Нахожу свой телефон в сумочке, набираю номер подруги.

— Алло… Кать, не разбудила? — стараюсь говорить спокойно, но голос предательски ломается.

— Нет… - взволнованно, - А что случилось? Ты плачешь, что ли? Где ты?

— В отеле… Забери меня,