Под вуалью страсти - Эбби Грин

Шариф принюхался.

— Что ты готовишь?

— Кус-кус, помидоры черри, салат, котлеты из баранины с фисташками, курица, хумус, лепешки.

Она протянула ему лепешки и хумус, и он их попробовал.

— Очень вкусно. Как ты научилась готовить?

— Я научилась сама, пока была в университете. Я тосковала по Тараку, а готовка помогала мне вспоминать дом.

Шариф сказал:

— Я быстро приму душ и присоединюсь к тебе.

Лия посмотрела на него.

— Ты так уверен, что тебя пригласили?

Шариф обошел кухонный стол, привлек Лию к себе и поцеловал в губы. Между ними сразу пробежала искра.

С каждым поцелуем и с каждой любовной ночью Лия отчетливее осознавала: рано или поздно наступит время, когда Шариф не будет смотреть на нее так, как он смотрит сейчас.

Он отпустил ее и вышел из комнаты, оставив Лию ошеломленной и возбужденной. Позже тем же вечером, когда на экране шли финальные титры фильма, Шариф посмотрел вниз и увидел, что Лия спит и тихо посапывает на диване рядом с ним, а очки надеты наискосок на ее лице.

Он выключил телевизор. Хотя в квартире Шарифа был установлен современный медиацентр, он редко, если вообще когда-либо, смотрел что-то, кроме новостей. Сегодня он впервые почувствовал удовлетворенность, умиротворение и покой. Вечер был легким и приятным.

Обычно накануне какого-нибудь мероприятия Шариф торчал в своем кабинете, изнывая от волнения. Но сейчас он чувствовал себя совершенно спокойно.

Он поморщился. Что с ним происходит? После домашнего ужина он совсем потерял бдительность.

Сняв очки с носа Лии, он отложил их в сторону. Потом подхватил ее на руки. Она уткнулась лицом ему в грудь, и Шариф затрепетал от прикосновения ее мягкого тела.

Его телефон завибрировал в кармане. К тому времени, когда он добрался до спальни с Лией, она проснулась и обвила руками его шею, а потом жадно поцеловала в губы. И тут он забыл о том, что надо проверить телефон и узнать, кто его разыскивает. Потому, что у него были дела поважнее.

Глава 10

Проснувшись следующим утром, Лия потянулась, не открывая глаз. Моргая, она приподнялась на локте и тихо застонала, увидев время на своем телефоне. Был почти полдень.

— Ты проснулась.

Вздрогнув, Лия оглянулась через плечо и увидела Шарифа у окна. Она прищурилась от солнца и увидела, что ее муж одет в костюм-тройку.

Она почувствовала, что что-то не так, и села, натянув простыню до подбородка.

— Доброе утро! Почему ты не на работе? — Когда она просыпалась, его обычно не было.

Шариф шагнул к кровати — в сторону от солнечного света. Выражение его лица было каменным.

— Шариф, что случилось?

Он скрестил руки на груди:

— Скажи, когда ты пробралась в мой кабинет и отправила сообщение Каллагану? Когда я выходил из квартиры? Увидевшись с ним в Лондоне, ты ре шила подбросить ему сенсацию?

Лия выпрямилась и сжала руками простыню.

— О чем ты говоришь?

— Приходи и сама увидишь. — Он вышел из комнаты.

Лия натянула халат Шарифа, висевший на задней части двери ванной. Она даже не знала, куда он ушел, но услышала звук телевизора и прошла в гостиную.

По телевизору передавали новости. Шариф стоял напротив телевизора, держа пульт в одной руке, а другую засунув в карман. Лия подошла и встала рядом с ним. У нее похолодело внутри, когда она поняла, что смотрит. Она прочла бегущую строку внизу экрана.

«Шариф Маркетти продает «Маркетти групп». Его братья и члены совета директоров — Никос и Макс Маркетти — не знают об этом. Должно состояться экстренное заседание совета директоров».

Репортер снова заговорил:

«Всего несколько дней назад акции «Маркетти групп» были на рекордно высоком уровне. У всех возникает вопрос: зачем Шариф Маркетти уничтожает свою собственную компанию?»

Шариф выключил телевизор и повернулся к шокированной Лие.

— Ты довольна?

Она уставилась на него, ей было трудно говорить:

— Как они узнали?

— Ты собираешься притвориться, что это была не ты? Когда Каллаган обо всем узнал? Ты встречалась с ним у меня под носом в Лондоне.

Лия вспомнила, как репортер пытался отдать ей свою визитку.

— Не будь смешным, Шариф. Я ничего ему не говорила. Я даже не взяла его визитку. Зачем мне что-то ему говорить?

— Потому что ты не одобряешь мои планы. Потому что ты считаешь, что я несправедлив к своим братьям. Вероятно, ты связалась с Никосом, а он позвонил Каллагану, надеясь спровоцировать хаос, чтобы я не довел дело до конца. Но, по-моему, это произошло потому, что я раскрыл тебе конфиденциальную информацию, и ты решила этим воспользоваться. Ты считаешь, что таким образом вынудишь меня развестись с тобой раньше, чтобы ты получила свою драгоценную свободу.

Ноги Лии стали похожи на желе, она села на стул.

— Что за извращенное предположение! Шариф, клянусь, что бы я ни чувствовала по поводу твоего решения, это касается только тебя и твоих братьев.

— Уже нет. Теперь это касается меня, моих братьев и всего мира. Наши акции резко упали. Я планировал обо всем сказать Никосу и Максу, но не хотел вовлекать их до последнего момента. — Шариф посмотрел на часы. — Мне нужно идти. Сегодня я даю пресс-конференцию, а потом лечу в Париж. Я не знаю, когда вернусь.

Он пошел к двери, и Лия встала. Перед тем, как он ушел, она сказала:

— Ты действительно веришь, что это была я?

Шариф остановился и обернулся.

— О моих планах знала только ты. Я не раскрывал их даже своим сотрудникам. Документы хранились в сейфе в моем офисе, к которому имею до ступ только я.

Лие стало тошно. Шариф вышел. Она долго смотрела перед собой, пока не услышала разговор Шарифа с Томасом и стук дверей лифта.

Шариф ушел.

Лия так до конца и не поняла, что произошло. Она приняла душ, оделась и села на диван в гостиной. Томас спросил, не хочет ли она поесть, но аппетита у нее не было. В какой-то момент она вышла из квартиры и отправилась на прогулку. Охранник шел за ней следом.

Когда Лия наконец вернулась в квартиру, та была пуста. Она спала в собственной комнате впервые с тех пор, как приехала на Манхэттен. Проснувшись на рассвете, она проверила свой телефон — ни звонков, ни сообщений.

Дни проходили как в тумане. Из новостей Лия узнавала, что правление «Маркетти групп» проводит срочные совещания. Она видела фотографии Никоса и Макса, покидающих офис в Париже. Они оба были мрачными, как и Шариф, и ее сердце разрывалось.